Барбара была дома, когда я приехала, чтобы смягчить ситуацию. Папа едва сдерживался, старался не говорить ничего обидного. Мама — словно телевизионная ведущая передачи по кулинарии, можно было подумать, что я вернулась из какого-то концлагеря, а не с прекрасного острова, наполненного волшебными ароматами и вкусами. Все еще скучаю по запаху древесного угля в кафе «Полночь» или жареной баранины и кедровых орешков у Андреаса.

Передайте ему самый теплый привет от меня, Напишу, когда начну работать и когда мы с Барбарой снимем новую квартиру. В данный момент я сплю у нее на диване и через день навещаю папу с мамой. Они замечательные и практически не упоминают о своей серебряной свадьбе. Мои две сестры стали настоящими чудовищами. Я решила не упоминать ни о выкидыше, ни о Шейне в тюрьме. Более того, я решила просто забыть обо всем этом.

Вряд ли когда-нибудь смогу отблагодарить Вас, Вонни, по-настоящему, особенно за тот день в Афинах. Надеюсь и мечтаю, что Вам когда-нибудь удастся отыскать своего бывшего мужа и сына. Вы этого заслуживаете.

С любовью,

Фиона.


Манчестер


Дорогая Вонни.

О, как я скучаю по Агия-Анне каждое мгновение каждого дня. Как было бы хорошо проснуться под этим ярким небом и прожить день без тревог и забот, пока на небе снова не засияют звезды. Полагаю, здесь тоже есть звезды, но погода неважная, и мне их не видно.

Папа выглядит ужасно. Фиона с ним поладила просто восхитительно. Говорила с ним так, словно знала его всю жизнь, и рассказывала, как полезны лекарства, которые помогают избавиться от боли. Она понравилась даже маме. Она боялась, что я привел в дом свою девушку, очень расстроилась, но еще больше огорчилась, когда узнала, что мы просто друзья. Они заставили ее пообещать, что она приедет еще, когда папе станет хуже, и я знаю, что она обязательно приедет. Расставаясь в аэропорту, мы плакали. Это символизировало конец всего — лета, Греции, дружбы, надежды.

Рад ли я, что вернулся домой? Просто я должен был вернуться. Мне делается плохо при мысли, что я не сделал бы этого, если бы не Вы. Как Вы были проницательны и как настойчивы, заставив меня понять, что происходит. Самое ужасное в том, что тетушки, и дяди, и друзья продолжают восхищаться моей исключительной «интуицией», что я почувствовал беду. Какая там интуиция, Вонни. Это все Вы! Но, как мы договорились, я им ничего не скажу.

Дни проходят скучно, и скоро я снова начну работать в конторе. Надо сконцентрироваться, потому что отец хочет говорить об этом каждый вечер. Человек, который вел дела, просто ненавидит меня и сильно сопротивляется. Постоянно спрашивает, когда я приступлю к работе. Как мне хочется сказать ему, что я чувствую по этому поводу. Но, конечно, я не смею. Присуждение награды будет на следующей неделе. Приготовлений больше, чем перед высадкой на Луну. Напишу подробно про все. Можете ли Вы писать мне? Ужасно хочется знать про успехи Марии, про людей в «Полночи», остались ли Эльза и Том на острове или уехали или подружились, о чем я всегда думал.

Прошлой ночью видел сон, как Ваш сын вернулся. Прямо в гавань в моторной лодке. Возможно ли такое?

С любовью,

Дэвид.


— Когда мы вернемся в реальный мир? — спросила Эльза через несколько дней прогулок среди холмов и развалин Калатриады.

— Имеешь в виду Агия-Анну или места на Западе? — Томас нарвал диких цветов для нее и пытался сложить из них букетик, связав его ленточкой.

— Полагаю, в Агия-Анну, как основную базу.

Здесь у них была странная жизнь, полностью оторванная от реального мира. Они ходили на рынок и покупали сыр на обед среди холмов. В книжной лавке они отыскали книги на английском. Томас попросил гончара сделать тарелку с именем его матери.

Поскольку они специально не собирались так надолго, пришлось купить кое-что из одежды. Томас выглядел потрясающе в красочной греческой рубашке. Эльза купила ему пару элегантных брюк кремового цвета, отчаянно пытаясь отучить от его неуклюжих шорт с огромным количеством карманов, в которые он, казалось, был просто влюблен.

— Ореа! — воскликнула Ирина, когда увидела его в нормальной одежде.

— Да, действительно, он красив, — согласилась Эльза.

— Я скучаю по моим старым брюкам, — ворчал Томас.

— Ты единственный, кто по ним скучает, они просто ужасны!

— О, Эльза, позволь мне снова их надеть, я к ним привык, как к любимому пледу. Пожалуйста, — умолял он.

— Плед смотрелся бы гораздо элегантнее, — поддела его Эльза. — Ого, я говорю как жена. Этому не бывать, носи что хочешь, — засмеялась она.

— Нам стоит вернуться обратно в Агия-Анну на лодке завтра? — предложил он.

— Да, это же не прощание, мы можем быть вместе и там, — успокоила себя Эльза.

— Конечно, можем, нам вообще некуда спешить, — согласился Томас.


Мария и Вонни видели, что они возвращаются из Калатриады, заметив их лодку, заходившую с гавань.

— Американец выглядит очень хорошо. На нем нет этих дурацких штанов, — с одобрением заметила Мария.

— Возблагодарим Господа за это, — благочестиво произнесла Вонни. — Всемилостивый Господь помог и посодействовал. Я бы сказала, с помощью очень умненькой немочки. — Вонни следила, как они поцеловались на прощание. Эльза направилась в Анна-Бич, Томас в город. Они выглядели спокойными и счастливыми друг с другом. Несомненно, поездка удалась.

— Хей-хо, Мария, паме, поехали. По пути много перекрестков, а мне надо на площадь. У меня записка, что надо навестить Такиса, адвоката, у него, наверное, для меня сообщение.

— О чем?

— Ни малейшего представления. Вряд ли это вызов в суд, лет двадцать я веду себя очень хорошо. Но посмотрим. — Вонни была непроницаема. Мария не догадывалась, что та полночи размышляла, не по поводу ли Ставроса это сообщение. О Ставросе-сыне или его отце.


Эльза сидела в Анна-Бич со своим большим ежедневником. Впервые за несколько месяцев она искала контакты в Германии, связываясь с людьми, работавшими в средствах массовой информации.

Служащий принес ей пачку факсов и еще четыре телефонограммы. В последней говорилось, что Дитер приедет через две недели, чтобы отыскать ее.

Эльза спокойно порвала все факсы пополам, даже не прочитав их, и бросила в корзину для мусора вместе с телефонограммами. Затем она направилась в бизнес-центр, где могла проверить свою электронную почту, и начала работать.

Первое письмо было адресовано Дитеру.


Я написала длинное письмо с объяснением, почему не вернусь. Приезжай в Грецию, если тебе хочется, Дитер. Но меня здесь уже не найдешь. Это будет пустая трата времени.

Эльза.


— Энди, я тебе не помешал? Это Томас.

— Нет, ничуть. Сегодня мы в Седоне, в другом каньоне, здесь действительно красиво, Томас.

Томас услышал, как Билл радостно воскликнул:

— Это папа? Можно я с ним поговорю?

— Конечно, Билл. Он звонит, чтобы поговорить с тобой. Возьми телефон и выйди, чтобы вам никто не мешал.

— Папа? Это действительно ты?

— А кто же еще, Билл, именно я.

— Па, если бы ты только мог видеть это место. Нам тут очень нравится. Цвета вокруг постоянно меняются. А с бабушкой все ее друзья, старушки, совсем старушки, но она называет их девочками. А я сказал, что они девочки в морщинках, и все рассмеялись.

— Представляю себе.

— Что ты делал, папа?

— Был в маленькой деревне, совсем крошечной деревушке, по-настоящему очень старинной. Однажды я тебя сюда привезу.

— Правда, папа?

— Я никогда не обещаю того, что не собираюсь сделать наверняка. Однажды мы с тобой приедем на этот остров.

— Тебе было одиноко в этой маленькой деревне одному? — спросил Билл.

— Хм, нет, не одиноко, что ты…

— Значит, ты не скучаешь? — спросил мальчик разочарованно.

— О, скучаю, Билл, очень скучаю по тебе каждый день, и знаешь, что я собираюсь сделать?

— Нет, не знаю.

— Собираюсь вернуться через десять дней, и мы будем вместе.

— Папа, это же фантастика! Надолго ты приедешь?

— Навсегда.

Услышав, как мальчик, который всегда будет ему сыном, крикнул:

— Мама, Энди, папа возвращается домой. Через десять дней он возвращается навсегда.

Томас почувствовал, как на его глаза навернулись слезы.


— Такис, ты как?

— Прекрасно, Вонни, а ты?

— Слежу за Марией, чтобы она не протаранила твой офис.

— Давай будем следить за ней из офиса, тогда меньше риска попасть под удар. — Он провел ее внутрь. — Знаешь, о чем я хочу поговорить с тобой? — спросил Такис.

— Понятия не имею.

— Догадайся?

— Что-то связанное со Ставросом? — спросила она быстро.

— Нет, вовсе нет, — удивился он.

— Тогда скажи мне, Такис. — Лицо ее помрачнело.

Такис говорил быстро:

— Это касается Николаса Яннилакиса. Как ты знаешь, Николас умер на прошлой неделе.

— Бедный Николас. — Вонни немного встревожилась. Определенно, не могло быть и речи о расследовании, о том, что она дала ему дозу морфия. Доктор Лерос был в курсе всего и с ней заодно.

— Он все завещал тебе.

— Но у него же ничего не было! — Вонни сделала большие глаза.

— У него есть предостаточно. Полгода тому назад он пришел сюда и составил завещание. И все оставил тебе. Свой маленький дом, мебель и сбережения…

— Надо же, как он заботлив! — Вонни была потрясена. — Полагаю, дом надо отдать его соседям, у них много детей, им нужно больше места. Могу им объяснить.

— Ты не спросила про сбережения, — мрачно произнес Такис.