— Вонни, ты не хочешь пойти в «Полночь» попрощаться с ними? — спросил Андреас, заглянув к ней в сувенирную лавку.

— Нет, надоела им всем, пока они тут жили. Пускай идут с миром, — бросила она, не взглянув на него.

— У тебя сложный характер, Вонни, колючий, как терновник. Фиона и Дэвид вчера вечером говорили, как они тебе благодарны. — Андреас покачал головой в недоумении.

— Да, очень вежливые, так же как и вы с Йоргисом, и я вам благодарна. Кстати, похоже, тяга к выпивке прошла, как летний дождик. Те двое, Томас и Эльза, кажется, я их действительно расстроила. Не хочу сидеть так, словно старая шляпа. Многие годы тому назад мы с тобой наслушались всяких советов, но хотя бы одному последовали? Нет, не слушали никого.

— А что бы ты изменила, если бы начала жизнь сначала? — поинтересовался он.

То была неизвестная зона для Андреаса. Обычно он воспринимал вещи такими, какие они есть. Без вопросов и не задумываясь.

— Я бы сражалась со Ставросом и Магдой. Я бы, конечно, не победила, но могла бы выиграть битву позднее. Устав от нее, он мог бы вернуться ко мне. И, конечно же, надо было отвоевать у Ставроса бензозаправочную станцию. Люди здесь справедливые, они бы знали, что это я купила ее для него. Я могла бы воспитать сына. Но нет, я думала, что решение на дне бутылки. Поэтому ничего этого не случилось. — Она грустно посмотрела вокруг.

— Кто-нибудь тебе тогда что-то посоветовал? — тихо спросил он.

— Да, отец доктора Лероса и твоя сестра Кристина, но я совсем утонула в вине и не послушала их.

— Ты не спросила, что бы я сделал, если бы мог начать сначала.

— Полагаю, постарался бы оставить Адониса здесь. Я права?

— Да, конечно, я бы это сделал. Но стал бы я слушать людей, которые мне это посоветовали? Нет, не стал бы. — Глаза его погрустнели. — И еще: двадцать лет тому назад мне надо было на тебе жениться.

Она посмотрела на него в изумлении:

— Андреас! Да ты что! Между нами никогда даже намека не было на любовь.

— Я и свою жену не любил, вовсе нет, это так. Ничего похожего на то, как об этом пишут. Мы просто хорошо ладили и были рады друг другу. Мы с тобой были бы отличными друзьями.

— А мы и есть друзья, Андреас, — подтвердила она тихим голосом.

— Да, но ты знаешь… — бормотал он.

— Нет, ничего бы не получилось, не за пять минут. Поверь мне. Ты здесь правильно все сделал. Понимаешь, я любила Ставроса именно так, как пишут, поют и мечтают. Я бы никогда не смогла принять никого другого.

Она произнесла это так просто, что их разговор снова перешел в нормальное русло.

— Значит, все было к лучшему, — заключил Андреас.

— Определенно. И послушай, Андреас, я знаю, что Адонис обязательно вернется повидаться с тобой. Уверена.

Он покачал своей большой головой:

— Нет, это всего лишь мечта, сказка.

— Парню тридцать четыре года, ты ему написал, конечно, он вернется.

— Так почему же он ни позвонил, ни написал до сих пор?

Он не хотел говорить Вонни про таинственный телефонный звонок, который подтверждал, что Адонис уже здесь. Это могла быть ошибка, недоразумение, он не хотел будить в ней надежды, как это случилось с ним и его братом. Но, даже ничего не зная про звонок, она продолжала твердо верить.

— Ему нужно время, Андреас. Чикаго далеко. Ему надо собраться с мыслями. Но он приедет.

— Спасибо, Вонни, ты действительно настоящий друг, — поблагодарил Андреас и громко высморкался.


— Эй, Димитрий?

— Да? — произнес Димитрий холодным тоном. Ему не приходилось видеть такой яростной атаки на нежную, влюбленную, верную девушку, которая пришла навестить Шейна.

— Можно написать письмо?

— Принесу бумагу.

Время от времени он заглядывал в камеру и видел, как Шейн пишет, раздумывает и снова пишет. Наконец он закончил и попросил конверт.

— Мы сами положим в конверт, просто скажи, куда отослать. — Димитрий не хотел тратить на него много времени.

— Черта с два вы это сделаете. Не хочу, чтобы вы читали мое письмо, — возмутился Шейн.

Димитрий пожал плечами.

— Можешь сам, — бросил он и ушел.

Через несколько часов Шейн позвал его.

Димитрий написал адрес: «Таверна Андреаса, Агия-Анна».

— Как странно! — удивился Димитрий.

— Ты просил гребаный адрес, хватит критиковать, — заворчал Шейн.

— Нет, просто я знаю сына этого человека, Адониса. Мы друзья.

— Да? Вот это да! Его папаша невысокого мнения о нем.

— Они разошлись во взглядах, такое часто случается между отцами и сыновьями, — произнес Димитрий с большим достоинством.


Они договорились встретиться на пароме за полчаса до отплытия, поэтому из кафе под названием «Полночь» они пошли в разных направлениях.

Фиона и Дэвид торопились попрощаться и собрать все подарки, которые им дали.

Мария испекла Дэвиду пирог для родителей. Элени связала для Фионы кружевной воротничок.

Йоргис подарил им четки из стекла цвета янтаря.

Андреас подарил фотографию в красивой деревянной резной рамке, на которой они с Дэвидом были вдвоем.

Доктор Лерос дал Фионе несколько расписных изразцов, которые она могла повесить на стену как напоминание о Греции.

Они нигде не могли найти Вонни. Дома ее не было.

— Она придет на пристань попрощаться, — сказал Дэвид.

— Эти дни она очень грустная, словно в ней погасла искра, — заметила Фиона.

— Возможно, она завидует, что ты возвращаешься в Ирландию… Этого она никогда не могла сделать, — размышлял Дэвид.

— Да, но она сама сказала, что у нее все было нормально, и любовь, довольно долго, и сын у нее есть, чем не многие могут похвастать.

— Но где он теперь? — задумался Дэвид.

— Она твердит, что не в курсе, но клянусь, что она прекрасно знает, — заверила Фиона.

— Как было бы замечательно, если бы он вернулся! Если бы они с Адонисом встретились где-нибудь в Чикаго и решили вернуться вместе, чтобы опять покачаться на старом дереве у таверны, — размечтался Дэвид.

— Ах, Дэвид, а еще говорят, что в сказки верят только сентиментальные ирландцы.

Фиона залилась смехом и похлопала его по руке, чтобы показать, что смеется не над ним, а с ним вместе.


— Вы темная лошадка, Эльза, все эти планы, и ни слова не сказали мне, — неодобрительно покачал головой Томас, когда они шли вверх по дороге к маленькому городку.

— Я вам все сказала.

— Но когда все были там.

— Вопрос встал, когда все были вместе. — Эльза ни в чем раскаиваться не собиралась.

— Но я думал, что мы как бы обсудили все совершенно интимно… — Он колебался.

— Мы действительно обсудили и насладились этим.

— К чему вы клоните теперь? Я надеялся на сиесту с глазу на глаз.

Эльза рассмеялась:

— Куда я иду? Я иду искать Вонни.


В курятнике Вонни не было, не оказалось ее и в сувенирной лавке и даже в полицейском участке.

Эльза решила пойти по старой дороге к старику, который не верил в современную медицину, надеясь найти Вонни там.

Солнце стояло в зените, и на Эльзе была полотняная белая шляпа. На пыльную дорогу из приземистых домиков высыпали дети и приветствовали ее, то раскрывая веером свои ладошки, то складывая пальцы снова вместе.

— Яссас! — кричали они ей, когда она проходила мимо.

Эльза пожалела, что не купила конфет, карамелес, как они их называли. Но она не ожидала такого приема.

Она отыскала дом старика и вспомнила несколько предложений на греческом, чтобы объяснить ему, что ищет Вонни. Но та была здесь, рядом с кроватью старика, держа его за руку.

Она нисколько не удивилась Эльзе.

— Он умирает, — просто сказала она.

— Сходить ли мне за врачом? — поинтересовалась Эльза по-деловому.

— Нет, он не позволит врачу переступить порог дома, но я скажу, что ты знахарка, лечишь травами, и он примет от тебя все, что мы ему дадим.

— Вонни, вы не можете этого сделать, — испугалась Эльза.

— А по-твоему, пускай умирает в муках?

— Нет, мы не можем играть с чужой жизнью…

— Ему осталось жизни часов шесть или семь. Если хочешь помочь, сходи за доктором Леросом, помнишь, где он живет? Скажи ему, что происходит, и попроси морфия.

— Но разве не требуется…

— Нет. Тебе ничего не надо, зайди только ко мне в магазин и возьми ступку. Иди быстро.

По пути вниз по пыльной дороге ей навстречу выехал старый фургон. Эльза остановила его и сказала, что ей надо к врачу за лекарством. Двое мужчин посмотрели на нее с восхищением и охотно отвезли к врачу. Как предсказала Вонни, с лекарством проблем не было, мужчины в фургоне обождали ее, пока она искала ступку в магазине, и отвезли обратно.

— Очень быстро обернулась, — одобрительно кивнула Вонни.

Эльза взяла старика за руку и, не переставая, повторяла: «Дхен ине соваро, дхен ине соваро» («Ничего серьезного, ничего серьезного»).

Вонни растолкла в ступке таблетки морфина, смешала их с медом и ложечкой накормила этим старика.

— Лучше было бы сделать инъекцию, подействует быстрее, но он и слышать об этом не хочет, — мрачно проговорила Вонни.

— Как скоро он почувствует облегчение?

— В течение нескольких минут. Это средство действительно чудодейственное.

Старик что-то промямлил.

— Что он сказал?

— Он сказал, что знахарка очень красивая, — криво усмехнулась Вонни.

— Жаль, что он так сказал, — грустно произнесла Эльза.

— Да ладно, наши с тобой физиономии последнее, что он видит в жизни. Разве не замечательно, что у него перед глазами твое лицо?

— Вонни, пожалуйста, — сказала она со слезами на глазах.