— Для вас, Вонни, это непривычная ситуация, — пошутила Эльза.

— Почему ты так думаешь?

— Мы все к вам прислушиваемся, внимаем всему, что слышим, поверьте. Часами говорим о вас с Дэвидом о вашей теории, что его отец, может быть, болен.

— Не может быть, а болен, — уверенно сказала Вонни.

— Да, вы правы. Его надо встряхнуть, заставить задуматься. И вы преуспели… он собирается сегодня позвонить домой.

— Отлично. — Вонни одобрительно кивнула. Она остановилась возле маленького, запущенного домика. — Мне в этот дом, пойдем со мной. Надо передать Николасу волшебное снадобье. — Из вязаной сумки на плече она вынула маленький глиняный горшочек.

— Вы и снадобья готовите? — ахнула Эльза.

— Нет, вообще-то это антибиотик, но Николас не доверяет врачам и современной медицине, поэтому мы с доктором Леросом придумали маленькую хитрость.

Эльза наблюдала, как Вонни бродила по дому старика, подняв кое-что в одном месте, прибрав в другом, беспечно болтая по-гречески. Потом она достала волшебную мазь и торжественно намазала большую рану у него на ноге.

Когда они уходили, старик улыбался им обеим.

Эльза и Вонни побрели обратно, оживленно болтая. Вонни рассказывала Эльзе про места, которые они проходили, называла их, объясняла, что это означало на английском.

— Вам здесь нравится, не так ли? — спросила Эльза.

— Мне повезло, что я нашла это место. Возможно, я могла отыскать что-то другое, но Агия-Анна была добра ко мне, я бы нигде больше не смогла жить.

— И мне жаль уезжать, действительно жаль, — призналась Эльза.

— Разве ты уезжаешь? Возвращаешься в Германию? — Казалось, что Вонни вовсе не рада.

— Да, конечно, надо ехать.

— Правильнее было бы сказать, надо вернуться к тому, от чего убежала.

— Вы не знаете… — начала Эльза.

— Знаю то, что ты мне рассказала, как ты решила убежать от сложной ситуации, и как он приехал сюда, нашел тебя, и как заставил тебя думать иначе.

— Нет, он не заставил меня думать иначе… Я сама передумала, — огрызнулась Эльза.

— Неужели?

— Да, Вонни, вы, как никто другой, должны знать, как это: любить кого-то и сбежать из-за него на край света. Вы сделали то же самое. Ради всего святого, вы должны понять.

— Я была совсем ребенком, когда сделала это, школьницей, а ты взрослая женщина, сделавшая свою карьеру, жизнь, уверенная в будущем. Нас нельзя сравнивать.

— Можно. Мы совершенно одинаковые. Вы любили Ставроса и ради него бросили все. Я делаю то же самое ради Дитера.

Вонни остановилась и взглянула на Эльзу с изумлением.

— Ты не смеешь утверждать, что мы совершенно равны. Что теряешь ты? Ничего. Ты все получаешь обратно — работу, мужчину, которому все еще не доверяешь, ты возвращается ко всему, от чего сбежала, это победа…

Эльза разозлилась:

— Неправда, Дитер хочет жениться на мне. Теперь все будет в открытую. Будем жить вместе, как муж и жена. Не станем больше скрываться, а потом поженимся. — Глаза ее засверкали.

— А первопричина, из-за которой ты сбежала… все это ради того, чтобы заставить его жениться, да? Мне казалось, ты говорила о чувстве вины, потому что он бросил свою дочь и посчитал это нормальным. Неужели отвращение к нему исчезло?

— Жизнь одна, Вонни. Приходится брать то, что хочется.

— Независимо от того, кто нам это дает?

— Вы взяли то, что хотели, верно?

— Ставрос никому не был обязан, он был свободен.

— Как насчет Кристины?

— Я не знала про нее, пока не приехала сюда, и он ее бросил, а ребенок умер. Так что все было по-другому.

— А как насчет денег? Вы украли деньги. Вы не можете претендовать на безупречность, — рассвирепела Эльза.

— Это были всего лишь деньги, и я их вернула до последнего пенни!

— Вы не могли, это бред, Вонни. Вы же ничего не зарабатывали. Не вылезали из больницы. Где могли вы взять деньги?

— Я скажу тебе где. Мыла полы в полицейском участке, нарезала овощи в таверне у Андреаса, убиралась на кухне в деликатесной, учила английскому языку в школе… однажды я стала достаточно приличной, чтобы они доверили мне своих детей.

— Вы все это делали? Полы мыли?

— У меня не было твоей квалификации, Эльза… И я не была так уверена в своей красоте. Как еще могла я заработать?

— В итоге вы смогли избавиться от Ставроса, не так ли? Забыли его?

— Почему ты спрашиваешь?

— Не знаю. Мне надо знать, если я захочу решить по-другому.

— О нет, Эльза, ты уже сделала свой выбор. Возвращайся и возьми то, что хочешь.

— Почему вы такая жестокая и злая? — зарыдала Эльза.

— Я жестокая и злая? Я? О, Эльза, опомнись, ради бога. Ты только послушай, что несешь. Я говорила уже, что ты привыкла жить по-своему. И я уверена в этом. В красоте есть безрассудный эгоизм. Магда была такая же, ты тоже. Это смертельно, потому что дает слишком много силы. На время.

— Магда подурнела? Вы об этом знаете?

— Откуда я знаю?

— Могли узнать, кто-нибудь сказал, — усмехнулась Эльза.

— Как ни смешно, мне действительно сказали, несколько человек доложили. Она и вправду стала некрасивой и почти потеряла Ставроса. Появилась молодая женщина, которая работает у них, И Ставрос с ней довольно часто видится. — От этой мысли Вонни заулыбалась.

— Что за люди рассказывают вам эти истории?

— Дай-ка разберусь, что за люди… Возможно, те, кто считает, что я заслужила какую-то компенсацию за то, что потеряла все и стараюсь из последних сил вернуть себе уважение.

— Вам же нет дела до респектабельности, — фыркнула Эльза.

— Очень даже есть, уважение необходимо нам всем, чтобы ладить с собой и найти во всем какой-то смысл.

— Вы свободны духом, вам же нет дела до того, что думают люди, — настаивала Эльза.

— Мне есть дело до того, что я думаю о себе, О да, и, кстати… я смогла избавиться от Ставроса, хотя и думаю о нем иногда. Знаю, что теперь голова его седая. Но хотелось бы увидеть его на улице и посмотреть, сможет ли он говорить, как разговаривают нормальные люди. Но этого не случится.

— Хорошо, вернемся к моей ситуации, — деловито перебила ее Эльза. — Зачем мне возвращаться к Дитеру? Скажите мне просто и спокойно, без эмоций. Пожалуйста.

— Это не имеет значения, Эльза, — вздохнула Вонни. — Ты не собираешься прислушиваться к моим советам. Ты сделаешь так, как хочешь. Забудь, что я говорила.

И до города они шли молча.


— Ширли.

— Да, Томас?

— Энди рядом?

— Ты же не хочешь говорить с Энди?

— Нет, просто надеялся поговорить с сыном без атлета Энди, прыгающего вокруг с мячом и заманивающего ребенка на очередную тренировку.

— На скандал напрашиваешься, Томас?

— Нет, конечно нет, просто заявляю прямо, что хочу поговорить с ребенком. О'кей?

— Ну ладно, обожди. Позову его.

— И, пожалуйста, чтобы верзила Энди не маячил рядом.

— Ты, как обычно, трусишь. Энди всегда старается не мешать, когда ты звонишь, и лишь потом спрашивает Билла, как он поговорил с папой. Проблемы создаешь только ты.

— Ширли, пожалуйста, позови его. Это же международный звонок, — взмолился Томас.

— Чья же вина?

Он почти услышал, как она пожала плечами.

— Привет, папа.

— Билл, расскажи, что ты делал сегодня, — спросил он и едва слушал, пока мальчик рассказывал про семейные соревнования в университете. Они с Энди выиграли забег на трех ногах.

— Называется забег папа — сын? — с горечью уточнил Томас.

— Нет, папа, они теперь так не называют. Знаешь, сколько семей переделались?

— Переделались? — задохнулся Томас.

— Это наша учительница так говорит, когда многие разводятся и все такое.

Слово не было слишком плохим, но оно напомнило обо всей этой истории.

— Конечно, так как же они это называют теперь?

— Забег старших и младших.

— Отлично.

— Ты чем-то расстроен, папа?

— Ты теперь один, только мы с тобой?

— Да. Энди всегда уходит во двор, когда ты звонишь, а мама на кухне. Зачем тебе знать.

— Хотел сказать, что люблю тебя.

— Папа!

— Все нормально, просто сказал. Больше не буду. Сегодня купил тебе прекрасную книгу. Здесь, в этом местечке, есть книжный магазин. Истории и мифы Древней Греции, но написаны для современного читателя. Сам читал все утро. Ты знаешь какие-нибудь греческие мифы?

— Это про тех ребят, которые плавали за золотым руном, греческая история?

— Конечно, расскажи мне про них. — Томас остался доволен.

— Это про брата и сестру, которые катались на спине барана…

— Ты в школе об этом узнал?

— Да, папа, у нас новая учительница истории, и она все время заставляет нас много читать.

— Это отлично, Билл.

— Будет здорово, когда у меня в следующем году появится братик или сестренка.

Сердце его стало тяжелым, словно кусок свинца. Ширли была беременна снова, и, конечно же, у нее не хватило такта или смелости сказать ему. У них с Энди теперь будет семья, а она смолчала. Никогда прежде Томасу не было так одиноко. Но для Билла все двери его души должны быть открыты.

— Отличная новость, конечно. — Он процедил это сквозь зубы.

— Энди уже покрасил детскую для малыша. Я рассказал ему, как ты сделал такую же для меня, и даже книжные полки поставил еще до моего рождения.

У Томаса навернулись слезы, и он почувствовал, что настроение было испорчено.

— Ну что же, полагаю, Энди позаботится о новых полках для всяких тренажеров и спортивного инвентаря для бедного малыша. К черту книги.

Он услышал, как у Билла перехватило дыхание.