— Я не смотрела на названия, — сказала она. — Но мистер Рафлстоу, кажется, составил полный каталог всех книг, которые здесь есть.

— Но его при этом интересовали заглавия, а не хитроумные тайники. Я просмотрю его списки. Кон предоставил мне право первого выбора.

— Вы изучаете алхимию, сэр? — неодобрительно спросила она.

— Я изучаю все, — с улыбкой заявил он и, взяв какую-то книгу, просмотрел ее и вернул на полку. — Вы прожили в этих местах всю свою жизнь, мисс Карслейк?

—Да.

— Так вы, наверное, знали Кона, когда он побывал здесь много лет тому назад?

Она насторожилась, но лгать не стала:

— Да. Ведь мы с ним ровесники.

— О пребывании здесь у него сохранились удивительно яркие воспоминания. Позвольте-ка, — сказал он, доставая с полки крупноформатную книгу в кожаном переплете. — «Физика и мистика». Кон, — крикнул он в другой конец комнаты, — ты можешь разбогатеть! Насколько мне известно, последний экземпляр этой книги был продан за три сотни.

— Это граф Уайверн может разбогатеть, — поправил его Кон, окидывая взглядом письменный стол. — Ну, кажется, здесь я закончил. Маловероятно, чтобы свидетельство о браке лежало на виду у всех, а никаких тайников здесь я не обнаружил.

— Не обижайся, Кон, — сказал Хоукинвилл, — но я хотел бы проверить сам. — Он вытащил все ящики, проверяя днища каждого и простукивая стенки, но наконец сказал: — Ты прав. Ничего здесь нет. — Он отряхнул пыль с одежды. — Нет ничего ни на полу, ни на потолке.

Полки прочно привинчены к стенам, между ними нет никаких зазоров. Окна, шторы, двери — все чисто. Сьюзен только сейчас осознала, насколько неумело вела поиски, когда искала золото, и поняла, что теперь за дело взялся настоящий профессионал.

— Думаю, нам следовало бы сделать перерыв на ленч, — заметила она и тут же вспомнила, что предлагать такие вещи теперь не ее дело.

— Отличная мысль, — согласился Кон. — Можно было бы пригласить также Рафлстоу. — Он открыл дверь спальни, и Сьюзен увидела, что викарий склонился над чем-то, лежавшим на освобожденной от книг книжной полке.

— Что-нибудь нашли? — спросил Кон.

Викарий выпрямился и, кажется, немного покраснел.

— Нет, не совсем так, милорд. Наверное, это не входит в мои обязанности, но бедненькая леди выглядела так…

Кон подошел ближе, за ним последовала Сьюзен. Рафлстоу склонился над рисунком.

— Я выпросил немного яичного белка на кухне, милорд, — объяснил этот бедняга, как будто боялся, что его отчитают за самоуправство, — и наклеил испорченный рисунок на лист бумаги. Правда, он еще не успел как следует приклеиться.

Тем не менее на подклеенном рисунке можно было теперь рассмотреть лицо.

Делейни потребовал, чтобы ему рассказали историю рисунка, и Кон это сделал.

— Лицо кажется мне знакомым, — насторожилась Амелия.

— Мы думаем, что это леди Бел, — тихо сказала ей Сьюзен, — когда она была моложе, чем ты сейчас.

— Ну конечно, я видела ее на портрете с тетей Сарой, который висит в усадьбе. Возможно, этот рисунок был сделан для портрета. Зачем же он так зверски искромсал портрет? Если он ее так сильно ненавидел, то почему просто не выбросил эгот рисунок?

— Ненависть иногда принимает причудливые формы, — задумчиво сказал Кон и, взяв рисунок, пригласил всех следовать за собой.

Они все отправились по коридору в комнаты Святого Георгия и вошли в помещение римской бани. Амелия с изумлением оглядывалась вокруг.

— Везде изображена она, — сказала Сьюзен почему-то шепотом, как будто опасаясь, что женщина, изображенная на потолке, на полу ванной и на рисунке, может ее услышать.

Да, это была леди Бел. Ее мать.

— Моделью для фигуры, снятой с фонтана, тоже была она, — сказал Хоукинвилл.

— Черт возьми, ты абсолютно прав! Везде изображена Изабелла Карслейк, а себя он, судя по всему, ощущал драконом. Будь проклята его черная душа!

— Несомненно, так оно и есть, милорд, — сказал викарий.

Кон отдал ему рисунок:

— Положите его назад в апартаметы Уайвернов, Рафлстоу, а потом присоединяйтесь к нам в столовой.

Викарий взял рисунок, но от ленча отказался.

— Вы очень любезны, милорд, — сказал он, — но мне надо вернуться домой. Я должен подготовиться к завтрашней проповеди.

— Полагаю, мы вам дали для этого богатый материал, — усмехнулся Кон, едва приподняв уголки губ.

Викарий вернулся в комнаты старого графа, а все остальные задумчиво спустились на нижний этаж и вышли в сад. Сьюзен была уверена, что всем хотелось поскорее вырваться на свежий воздух.

Они обменивались впечатлениями, а Сьюзен вслух высказала удивление по поводу того, что Дэвид до сих пор не появился. Потом она обратила внимание на то, что майор Хоукинвилл почему-то стал слишком молчалив. Она взглянула на Кона, который шел рядом, как будто именно здесь и было его место.

— Он думает, — сказал Кон, без слов поняв ее. — В такие минуты он может стать островком спокойствия в море хаоса. Как будто услышав его слова, Хоукинвилл оглянулся:

— Нельзя ли мне еще разок взглянуть на эти фигуры, снятые с фонтана, Кон?

— Разумеется, можно Ты думаешь, там может быть какой-то ключ к разгадке?

— Возможно.

Когда они остановились возле закрытого шторой алькова, он сказал:

— Не уверен, как правильнее поступить, чтобы соблюсти приличия при обыске, — то ли не привлекать к этому дам, то ли, наоборот, поручить эту операцию только дамам.

— Леди должны привлекаться к участию во всем, что затевается, — возразил Делейни. — Таков закон «шалопаев».

— Вот как? — с сомнением промолвил Хоукинвилл. — Ну что ж, пеняйте на себя. Нельзя ли здесь добавить света, Кон?

Услышав его слова, де Вер быстро сходил на кухню и вернулся с зажженной свечой. Все остальные ждали.

— Вы думаете, что свидетельство о браке может быть спрятано здесь, потому что на фонтане есть надпись «Дракон и невеста»? — спросила Сьюзен.

— В этом действительно может быть скрыт смысл.

— К тому же эти фигуры полые внутри, — сказал Кон. — Но кажется, там нет выходов наружу. Возможно, это труба, через которую вода поступала из драконова… ствола? Как вам кажется?

— Не исключено, — задумчиво сказал Хоукинвилл. Однако Сьюзен не разделяла его оптимизма.

Кон отодвинул штору. Сначала в альков со свечой, прикрытой в целях безопасности ламповым стеклом, вошел де Вер, который был очень похож на ангела с факелом в руке. Следом за ним туда протиснулись все остальные.

В мерцающем свете свечи дракон уже не казался забавным. Пасть его была приоткрыта в злобном оскале. Большую часть ее занимал раздвоенный язык, однако там еще оставалось место.

Майор Хоукинвилл засунул в пасть палец и покачал головой. Он откуда-то извлек длинный складной нож и пошарил им в отверстии водопроводной трубки.

— Ты с самого начала знал, что там ничего нет, — сказал Кон. — Так где же?

Хоукинвилл повернулся к фигуре женщины. Кричащей от ужаса или восторга леди Бел.

— А сам ты как думаешь, где мог сумасшедший граф спрятать документ? — спросил он.

Рот невесты был открыт в крике, но там было слишком мало места для тайника.

В это мгновение все поняла Сьюзен и взглянула туда, где соединялись раскинутые ноги невесты. Казалось, что там тоже не может поместиться никакой тайник, но Сьюзен вышла вперед.

— Я сделаю это, — сказала она.

Ее пальцы нащупали что-то неметаллическое. Воск.

— Дайте нож или что-нибудь острое, — сказала она, обращаясь к застывшим в молчании присутствующим.

Кон опустился на колени рядом с ней и предложил свой перочинный нож.

— Может быть, хочешь, чтобы это сделал я?

— Нет, мне надо сделать это самой.

Слегка морщась, она воткнула нож в воск и сняла его слой. Отделив последний кусок, она увидела тонкий свиток бумаги, вытащила его и отдала Кону. Потом, как могла, залепила воском образовавшуюся пустоту.

Она и сама не могла бы объяснить, зачем это делает. Но ей казалось, что так нужно.

Потом она поднялась на ноги:

— Я хотела бы, чтобы эту статую расплавили и сделали что-нибудь другое. Что-нибудь хорошее.

— Может быть, святого Георгия? — спросил Кон. Он снял пиджак и набросил его на статую, потом первый вышел из алькова.

— Нет. Что-нибудь свободное. Может быть, птицу. Наверное, непросто было быть Изабеллой Карслейк и все время рваться на свободу.

Кон улыбнулся ей понимающей улыбкой, потом развернул скатанный в трубочку документ и прочитал:

— «Свидетельство о браке Джеймса Берли Сомерфорда из Девона и Изабеллы Карслейк, уроженки того же графства, заключенном 24 июля 1789 года». Это было почти за год до твоего рождения, Сьюзен.

Он понимал, что она страшно боялась оказаться дочерью сумасшедшего графа.

— Наверное, он был бесплоден, — добавил Кон. — Теперь все зависит от решения твоего брата. Можешь отдать этот документ ему.

— Оставь его у себя, — сказала она. — Если он откажется от предложенной ему чести, тебе придется самому решать, что с этим делать.

— Как хочешь.

Они оба знали, что прощаются друг с другом. Прощание происходило на глазах у всех остальных, и это было, наверное, к лучшему.

— Пойдем, Амелия.

Они направились к выходу из Крэг-Уайверна, и Сьюзен ни разу не оглянулась назад. Но вскоре их остановил запыхавшийся парнишка, который бежал им навстречу.

— Мисс Карслейк! — произнес он, но замолчал, с удивлением увидев поблизости множество людей.

У Сьюзен сердце замерло от тяжелого предчувствия.

— Что случилось, Кит? — спросила она, отводя парнишку в сторону.

— Капитан Дрейк, мэм! Солдаты таможенной службы окружили его в часовне Святого Патрика. Он, возможно, ранен!

Глава 26

— Ранен? Тяжело?

— Не знаю, мэм. Они подали сигнал, и мой отец его увидел. Он означает: беда. Там их трое, причем один или даже двое ранены. Отец думает, что Гиффорд послал за подкреплением, а до тех пор будет держать их в часовне.