— Подожди, пока не увидишь его целиком. Что-нибудь случилось?

— Ничего особенного, — сказал Хоук. — Ван, кажется, женится.

— Кажется? Я сам видел объявление в газете.

— Это была шутка. Долгая история. Но сейчас все будет всерьез, если ему удастся уговорить ее. Я оказал ему кое-какую моральную поддержку и надеюсь, что он победит.

— Так это хорошо, не так ли?

Физиономия Хоука всегда отличалась непроницаемостью, а годы работы в армейской администрации, тем более в ее секретном отделе, еше более отточили это его качество. Однако Кон видел, что его друг чем-то обеспокоен.

Но Хоук ответил:

— Не просто хорошо, а отлично, — и подошел к полкам, чтобы посмотреть книги. — Вполне традиционное собрание книг. А мне показалось, что ты говорил, будто твой предшественник был сумасшедшим.

Кон, конечно, понял, что его друг не намерен раскрывать секреты, поэтому не стал настаивать.

— Самое интересное наверху. Идем, я тебе покажу.

Но Хоук не двинулся с места.

— Возможно, я ревную его к Марии. Печально. Один из Джорджей женится. Ты осел здесь, в Девоне.

— Я не намерен жить здесь постоянно, но мы теперь не можем распоряжаться своими жизнями, как это было в шестнадцать лет. И все мы, несомненно, женимся.

Кон представил себе, что три новые семьи — его, Хоука и Вана — связаны, как прежде, тесной дружбой, что их дети тоже дружат между собой.

Но при этом он представил себе своих детей от Сьюзен, а не от Анны.

Может быть, все встанет на свои места, если он выскажет это вслух.

— Я почти сделал предложение леди Анне Пекуорт.

Несмотря на то что Хоук за последние одиннадцать лет почти не бывал в Англии, а в армию ушел буквально со школьной скамьи, его энциклопедический ум мгновенно выдал информацию:

— Дочь графа Аррана? Хорошая партия.

—Да.

— А что значит «почти»? — Хоук не мог пройти мимо этого слова в его фразе.

— Я обещал поговорить с ее отцом, как только вернусь отсюда.

— Понятно.

Кон видел множество вопросов в глазах друга, но Хоук их не задал.

— А ты как? — спросил Кон. — Есть кто-нибудь на примете?

Черт побери, что за напыщенный разговор они ведут? Неужели настоящей дружбе не суждено возродиться?

— Дай мне время. Я всего неделю назад вернулся в Англию. Кроме того, в отличие от моих друзей Джорджей у меня нет ни титула, ни крупной земельной собственности. А поскольку у меня нет намерения жить в усадьбе Хоукинвиллов вместе с моим отцом, у меня нет даже дома.

И у него тоже проблемы. Опасаясь разбередить рану, Кон лишь спросил:

— Как себя чувствует твой отец? Я слышал, что у него был апоплексический удар?

— Выздоравливает. Я еще там не был.

Разговор снова прекратился.

— А не принять ли нам ванну? — спросил Кон.

Хоук изумленно поднял брови, а Кон расхохотался.

— Идем. Сам увидишь.

При виде римской бани Хоук присвистнул:

— Безумно экстравагантно, но я не сказал бы, что мне нравится художественное оформление. Похоже, он и впрямь не любил женщин, а?

— Полагаю, это потому, что они не оправдали его надежд. Мужчина вроде него склонен во всем обвинять женщину. Кстати, совместное пребывание в горячей воде способствует правдивости в отношениях.

— Не забыть бы об этом, когда мне придется в следующий раз допрашивать бесчестного поставщика. Хотя, учитывая отсутствие привычки к личной гигиене у большинства бесчестных поставщиков, этого, пожалуй, не стоит делать.

Они вернулись в спальню, и Кон взглянул на фреску, изображавшую святого Георгия и дракона.

— Моделью для этого шедевра служил, видимо, мой предок, первый граф.

— На мой взгляд, не воин. Я не поставил бы на него в схватке с драконом.

— Я тоже. Обрати внимание: на пике нет поперечной планки. Чудовище, прежде чем умереть, успело бы сожрать его.

Они с юмором подвергли изображенную ситуацию анализу с точки зрения профессионалов, затем перешли в апартаменты Уайвернов, высказывая шутливые замечания по поводу увиденного в коридорах. Кон заметил, как мало-помалу возвращается прежняя непринужденность в их общении, и молча порадовался этому.

Увидев кровать, Хоук рассмеялся:

— Неужели, несмотря на эти ухищрения, ему так и не удалось сотворить ребенка?

— В том-то и заключается самое интересное во всей этой истории, — ответил Кон и кратко пересказал ему содержание письма леди Бел.

Хоук улыбнулся:

— Очень остроумный ход. Думаешь, тебе удастся убедить молодого Карслейка взвалить на себя это бремя?

— Надеюсь. По-твоему, могут возникнуть проблемы?

Хоук задумался.

— Серьезных проблем не вижу. Подозрительно лишь то, что у него больше не было детей, но такое случается. К тому же его привычка пить всякие странные микстуры могла оказать плохое влияние на организм. Интересно, что сталось с молодой женщиной, которая играла роль невесты на острове Гернси?

— Возможно, она даст знать о себе, как только эта история будет предана гласности.

— Вероятнее всего, она потребует денег за молчание. Но это уже не твоя проблема, а нового графа. Правда, кратко ознакомившись с характером твоего предшественника, я бы не удивился, узнав, что ее нет в живых.

— Думаешь, он мог сбросить ее за борт по пути домой?

— А свидетельство о браке спрятал где-нибудь в этих комнатах. Он хотел, чтобы оно было под рукой. Вшитое в переплет книги. Или спрятанное в тайник, устроенный в стене…

Он подошел к расположенной напротив кровати стене, возле которой ничего не стояло, и ощупал ее кончиками пальцев.

— Отсюда что-нибудь убрали?

— Не думаю. Почему ты спрашиваешь? Что-нибудь обнаружил?

— В перегруженной мебелью комнате я обнаружил участок стены, возле которой ничего не стоит, и какую-то отметину… — Он запустил в щель ногти, и часть обшивки, имитированной под камень, скользнула в сторону.

Однако за обшивкой не было никакого тайника, а лежал рисунок, на котором была изображена молодая женщина. Это была работа явно профессионального художника, судя по тому, как тщательно были выписаны тонкое кружево отделки платья и жемчужное ожерелье на ее шее. Волосы ее были чуть приподняты вверх, как подобало девушке, только что начавшей выезжать в свет. О чертах лица, однако, было трудно что-нибудь сказать, потому что портрет был раздвоен в центре, как пирог, и треугольные кусочки свисали вниз, открывая зияющую дыру.

— Полагаю, что это Изабелла Карслейк, — сказал Кон. Он думал, что уже перестал удивляться выходкам своего предшественника, но столь гнусная расправа с портретом потрясла его. — Наверное, он лежал в своей дурацкой кровати, смотрел на нее и ненавидел ее и Мэла Клиста. Интересно, что в конце концов толкнуло его на этот зверский поступок?

— Человек сломался. Какая-то последняя капля переполнила чашу его терпения, — сказал Хоук и окинул взглядом захламленную комнату. — Было бы интересно тщательно разобрать весь этот хлам. Уверен, что, кроме документа, обнаружилась бы масса других секретов.

— Мы устроим поиск исключительно с целью развлечения, — сказал Кон. — Возможно, следовало бы открыть доступ сюда для широкой публики и брать с каждого по одному пенсу за вход. Завтра сюда приедет еще Николас Делейни. Он не обладает такой, как у тебя, способностью разгадывать всякие загадки, но он по-своему весьма проницательный человек.

— Основатель «Компании шалопаев»? Буду с нетерпением ждать встречи с ним.

Кон покачал головой:

— Господи, как странно, что сюда приезжают люди. Обычные люди. Может, нам стоит пригласить и Карслейков? Боюсь только, что Крэг-Уайверн рухнет и обратится в пыль.

— Если ты к нему не испытываешь привязанности, то туда ему и дорога, лишь бы никто при эгом не пострадал.

— Это мне уже говорили. Причем ни они, ни ты еще не видели камеры пыток.

— Слава Богу. Я бы не удивился, если бы у тебя здесь несколько расшатались нервы.

— А что, разве заметно? — спросил Кон, выходя впереди гостя в коридор.

— Диего все еще с тобой? — спросил Хоук.

— Да. Почему ты спрашиваешь?

— Он приехал в Англию только потому, что чувствовал, что ты в нем нуждаешься.

Это была проницательная оценка человека, который хорошо его знал, оценка, которой он боялся. Но сейчас она не казалась ему невыносимым вмешательством в его личную жизнь.

— Это все последствия войны, — сказал он, запирая дверь. — Я уже почти преодолел их.

— Ты имеешь в виду Дэра? — спросил Хоук с упорством хирурга, обрабатывающего рану, нанесенную шрапнелью.

В Брюсселе перед сражением при Ватерлоо их всех — Вана, Хоука, Дэра и его самого — разместили на постой в одном доме. Ван и Хоук были профессиональными солдатами и иногда теряли терпение с Дэром, проявлявшим неприкрытый энтузиазм неофита, но в конце концов они его полюбили. Жизнерадостного, щедрого Дэра было невозможно не любить.

— Смерть Дэра усугубила мое состояние, — сказал Кон. — Но ведь смерть друга не может не выбить человека из колеи.

— Конечно. Но насколько я понимаю, ты стал избегать своих друзей.

— Это все в прошлом, — сказал Кон, радуясь тому, что они наконец добрались до Леоновых комнат. — Теперь я хочу собрать всех друзей. Чем их больше, тем веселее.

Оставив Хоука в Леоновых комнатах, он ушел. Ему хотелось побыть одному. Дружба восстановилась, но он пока был не готов воспринимать ее в полном объеме.

Где побыть одному? В апартаментах Уайвернов? Но ему не хотелось туда идти.

На крыше? В свое время они с Фредом отыскали лазейку на крышу, и он, наверное, мог бы вспомнить, как туда добраться. По винтовой лестнице он поднялся туда, где стояли цистерны с водой. Потом нашел люк с опускающейся дверцей и, открыв ее, выбрался на крышу.

С удовольствием подставив разгоряченное лицо прохладному вечернему ветру, он облокотился о зубец стены и окинул взглядом землю и море, находящиеся за пределами Крэг-Уайверна.