— Кон!

Он поднял голову.

— Тс-с, — шепнул он и продолжил свое занятие, а рука его скользнула между ее бедрами. Она поежилась — очень уж чувствительное место там было. И он сразу же понял это, и его прикосновение стало очень нежным. Именно так, как ей хотелось. Прикасаясь к ней подушечками пальцев, он легкими круговыми движениями довел ее до высшей точки наслаждения, и она узнала уже испытанное с ним ощущение и была благодарна ему.

Потом она лежала рядом и внимательно разглядывала его дорогое, трогательно задумчивое лицо. Волосы его были короче, чем прежде, и сейчас растрепались. Темная щетина на бороде делала его непохожим на прежнего Кона, тем не менее ей казалось, что с тех пор, как они последний раз лежали рядом, насытившись друг другом, прошло всего несколько мгновений, а не лет.

Она перевела взгляд на изображение дракона на его груди. Обведя его пальцем по контуру, сказала:

— Красиво сделано.

— По чистой случайности мы наткнулись на настоящего специалиста. Правда, он чертовски долго возился с татуировкой, — сказал он, наблюдая за ее манипуляциями из-под полуопущенных ресниц. — С тех пор я немного подрос, и это несколько испортило изображение.

Черный дракон извивался, дыша пламенем в центр ее груди.

— Но почему дракон, Кон? — спросила она. — Это из-за меня?

Она подумала, что он не ответит, но он сказал:

— Да.

Она была благодарна ему за честность.

— Я безумно сожалею об этом. Мне хотелось бы соскоблить его собственными ногтями.

— Нет уж, благодарю покорно. — Он поймал ее руку.

Она с надеждой заглянула ему в глаза.

— Что сделано, то сделано. Этого не переделаешь. Как и многое другое.

Он имеет в виду разбитое сердце, подумала она и, заставив себя улыбнуться, спросила:

— Но у нас есть ночь?

Он поднес к губам и поцеловал ее руку.

— У нас есть ночь. Зря я израсходовал воду в ванне на Рейса.

Она снова улыбнулась:

— Твой камердинер спросил, не наполнить ли ванну снова, и я приказала ему сделать это. Правда, вода едва нагрелась…

Он вскочил с кровати, в одну руку взял свечку, другой рукой поднял Сьюзен.

— Каким образом ванна так быстро наполняется?

— Вода подается самотеком из главной цистерны.

— Поразительная конструкция.

Они отправились в ванну, и он открыл краны. Попробовав рукой воду, он усмехнулся:

— Все-таки теплее, чем в море.

Воспоминания. Воспоминания.

Если бы она была более умной женщиной — если бы она вообще была женщиной, — то сообразила бы, что может заполучить гораздо более ценное сокровище, чем золото.

Но сейчас у нее хотя бы была одна ночь.

Он поставил свечу на бортик, отчего на стенах заплясали странные тени, а по углам затаилась недобрая тьма. Потом он уселся в ванну и протянул руки к ней, но она подошла к полке и взяла тонкие фарфоровые чашки.

— Если ты намерена попотчевать меня каким-нибудь зельем старого графа, то уволь, я к нему не притронусь.

Она усмехнулась:

— У вас никаких сомнений в собственной мужской силе, сэр?

Он бросил взгляд вниз:

— Никаких — когда я с тобой. Только не с тобой, Сьюзен.

Она чувствовала, что покраснела, и повернулась к нему спиной.

— Это всего лишь ароматизатор.

— И ароматизатора не желаю.

Она все-таки бросила в воду горсточку коричневого порошка и спустилась в ванну по мраморным ступеням, по которым начал распространяться аромат сандалового дерева.

— Если сюда вылить всю воду из цистерны, то вода может перелиться через край? — спросил он, приближаясь к ней.

— Не думаю. А почему ты спрашиваешь?

— Скоро у меня может отвлечься внимание, — сказал он, обнимая ее и укладывая ее голову на бортик ванны.

Она подчинилась, но занервничала. Ведь она дала ему понять, что обладает опытом, тогда как сама, именно тогда, когда надо было бы продемонстрировать свои таланты, не знает, что делать дальше. Нет, он не должен догадаться об этом.

Он провел губами по ее шее и челюсти.

— В чем дело? Хочешь что-нибудь особенное?

Интересно, что он имеет в виду?

— Нет, — сказала она и тут же исправилась: — Да. Поцелуй меня не торопясь, Кон.

Он положил одну руку ей под голову, чтобы было удобнее целовать. Ее рука скользнула на его плечо, прикоснулась к его волосам… Пряный аромат сандалового дерева плыл в воздухе.

— Так? — спросил он улыбаясь.

— Именно так, — улыбнулась она в ответ.

Он поцеловал ее, она ответила. Наверное, она руководствовалась инстинктом, который, однако, просыпается только с желанным партнером.

Вода уже наполнила ванну и достигла уровня груди.

Он улыбнулся, глядя на нее.

Сьюзен посмотрела вниз и увидела, что вода плещется возле ее сосков.

Она рассмеялась, угадав, о чем он думает.

— Можешь потрогать их, если хочешь.

— Еще как хочу! — сказал он. Подсунув обе руки под груди, он приподнял их и прикоснулся большими пальцами к соскам. — Помню, как я думал, что, если Мэл Клист узнает, что я прикасался к грудям его дочери, мне конец. И еще думал, что за это и умереть не жаль.

Его прикосновение и его слова вызвали страстное желание. Сквозь прозрачную воду она увидела его эрекцию. Нетвердой рукой она осмелилась осторожно прикоснуться к нему под водой. Он снова прикоснулся губами к ее грудям, и, поскольку вода прибывала, ей пришлось немного приподняться, опираясь на его плечи.

Он с головой ушел в увлекательную игру: покусывал соски, лизал, поддразнивал. Она вдруг охнула и отпрянула назад.

— Ты укусил меня!

Он рассмеялся, схватил ее за талию и, приподняв над водой, посадил на бортик и широко раздвинул ноги. Улыбнувшись, он принялся целовать ее там.

— Кон! — вскрикнула она, пытаясь вырваться. Но он, ухватившись за ее бедра, с удивлением взглянул на нее.

Она понимала, что так, очевидно, делали опытные любовники. Она перестала вырываться, но не знала, ни что делать, ни что сказать.

— Тебе это не нравится? — спросил он.

— Конечно, нравится. Просто ты застал меня врасплох. К тому же ты меня укусил, и я испугалась, что ты можешь и там укусить!

— Зубами не прикоснусь, это я обещаю.

Опираясь руками о бортик, он мощным рывком выскочил из ванны, принес стопку полотенец и расстелил их.

Она смотрела на него, впитывая красоту его обнаженного тела и стараясь сделать вид, будто понимает, что он делает. Она ему только что солгала. Но правду она не скажет. Она просто не вынесет, если все это сейчас прекратится.

Он подхватил ее на руки, усадил на полотенца, потом снова нырнул в воду. Сидеть на полотенцах было, конечно, несравненно удобнее, чем на холодном, твердом полу.

— А теперь ляг на спину.

Она подчинилась, но ноги из воды не вынула. Он подтащил ее к себе и положил ноги на свои плечи.

Протестовать было поздно, она это понимала. И лежала на спине, глядя на непристойное изображение на потолке и чувствуя, что он самозабвенно любуется ее прелестями с самого близкого расстояния.

Его пальцы осторожно раздвинули чувственные складки кожи. Она не отрывала взгляда от дракона, готового вторгнуться в плоть застывшей в крике девицы.

Нежные прикосновения пальцев сменились прикосновением губ. Ей показалось, что там слишком чувствительное место и прикасаться к нему не следует, но тело немедленно отреагировало на прикосновение — настойчиво, требовательно, нетерпеливо. Ощутив там его язык, она судорожно глотнула воздух. Она выгнулась ему навстречу, но нижняя часть ее тела полностью оставалась в его власти.

Во власти ее нетерпеливого дракона с горячими, как огонь, губами…

Его ласки стали настойчивее, она застонала и сразу же достигла высшего пика наслаждения, забыв обо всем.

Буквально в то же мгновение разгоряченный, великолепно мощный и напряженный, он одним движением вторгся в нее, догнав ее на взлете к этой кульминационной точке.

Она вернулась оттуда, ощутив под собой твердые плитки пола, покрытые влажными полотенцами, — к запаху сандала и тишине. Звука льющейся воды больше не было слышно, вода перестала течь, наполнив ванну почти до края.

— Мы не устроили наводнение? — сонным голосом спросил он. Его голова лежала между ее грудями, и она погладила ее.

—Нет.

— Жаль, — пробормотал он, — я не возражал бы против конца света.

Она понимала, что он имеет в виду.

Она провела рукой по сильным, твердым мускулам спины под гладкой влажной кожей, и ей стало грустно. Неужели это больше никогда не повторится? Как это ни горько, но все же это лучше, чем вообще никогда не узнать, что такое бывает.

Единственная свеча давала мало света. В помещении и во всем доме было тихо.

Он приподнялся и встал на ноги. Она протянула руки, чтобы он поднял ее вместе с собой, но, поднявшись, поморщилась, потому что ноги после непривычных упражнений не желали ее слушаться.

Он усмехнулся и толкнул ее в воду. Она, вскрикнув, шлепнулась в ванну. Звук эхом отдался от выложенных плиткой стен комнаты. Что, если эхо пронеслось по коридорам и достигло внутреннего дворика, оповестив всех о том, чем они здесь занимаются?

Пусть знают, ей все равно.

Он прыгнул в воду следом за ней, отчего вода выплеснулась через бортик ванны.

— Так ты дом снесешь, — рассмеявшись, упрекнула она.

— Неплохая мысль, — заявил он, поднимая руками волны.

Она бросилась к нему и схватила за мокрые, скользкие руки, чтобы остановить его. Он стал вырываться. Они какое-то время боролись то на поверхности воды, то под водой, а утомившись, остановились передохнуть у бортика.

— Можно было бы пойти сейчас в темноте на берег, — сказал он, покусывая мочку ее уха. — Искупались бы.

Ей тоже хотелось бы воссоздать прошлое, переделать его, оставив хорошее и здоровое, но ей пришлось сказать: