— Что за идиоты! — Рейс взглянул на Кона. — Карслейку не нравится, что его сестра служит у тебя экономкой. Странно, что он ей разрешил это.

— Ты считаешь, что женщине можно что-то разрешать или не разрешать?

— Похоже, ты нашел для меня еще одно развлечение? — сказал Рейс, аккуратно складывая бумаги. — Будет или не будет леди присутствовать на ужине? Если будет, то станет ли она по-прежнему прятаться под своей серой оболочкой? А потом с волнением наблюдать за захватывающей игрой с тремя игроками… Знает ли ее великолепный братец о прошлом?

— О каком прошлом? — спросил Кон с наигранным недоумением, но все было бесполезно.

Рейс усмехнулся:

— Угасло ли у леди желание? А у лорда? Откроют ли они друг другу свои сердца? Или им не позволят это сделать? Спектакль не хуже, чем в лондонском музыкальном театре «Друри-Лейн»!

Кон бросился на него, Рейс увернулся, хохоча, как озорной бесенок.

* * *

Сьюзен проверяла, как готовятся блюда к обеду, и выбирала вина. Поскольку в Крэг-Уайверне не было дворецкого, эту работу обычно выполнял камердинер графа, а коль скоро ей приходилось нередко обедать с графом, она кое-чему научилась и ориентировалась в винных погребах. Сьюзен надеялась, что выбрала подходящие вина. Все они были французские. И разумеется, все получены контрабандой, но она надеялась, что Кон не затронет в разговоре эту тему.

Почувствовав, как сзади ее кто-то обнял, она чуть не уронила бутылку. На мгновение ей показалось, что это Кон. Оглянувшись, она увидела брата.

— Что ты себе позволяешь? — сердито воскликнула она.

— Пугаю тебя.

Она поставила бутылку.

— Ты только этим и занимаешься. Ну как, выдержал испытание?

— Конечно. Я очень хороший управляющий поместьем, а работы здесь мало. Для графства владения не очень велики.

— А сейчас что ты делаешь?

— Исполняю роль курьера. Тебе приказано отобедать с повелителем.

Она страшно встревожилась:

— Одной?

Он приподнял брови:

— Разумеется, нет. Он тебе докучает?

— Нет. — Она попыталась сказать так, чтобы он ей поверил, что было сделать совсем не трудно, потому что он действительно ей не докучал.

— Я должна обедать с графом и мистером де Вером? — спросила она, пытаясь угадать, что кроется под этим приказанием.

— И со мной. Извини, дорогая, если это тебе не по душе. Возможно, я сам виноват в этом, потому что сказал, что может показаться не вполне удобным обедать с графом, когда моя сестра прислуживает за столом. Ну, полно тебе, крепись! Ведь ты иногда обедала со старым графом и со мной.

— Знаю, но когда я работала секретарем, я носила обычную одежду… — Она жестом указала на свое серое одеяние.

— У тебя наверняка найдется здесь что-нибудь более подходящее.

Надеть хорошенькое платьице ради Кона? При этой мысли ей стало и тревожно и радостно одновременно. Приглашение было равносильно приказу. А возможно, даже было вызовом.

Что ж, надо набраться храбрости. Кон видел ее только в школьных платьицах, в мужском костюме и в серой униформе экономки. Пора напомнить ему, что она леди.

— У меня действительно есть здесь парочка нарядных платьев, — с улыбкой сказала она. — Я их принесла сюда для того, чтобы их не надевала Амелия.

— Но она на шесть дюймов ниже тебя ростом!

— Зато остальные размеры у нас одинаковые. Она подшивает подол, но платье после этого не выглядит так, как следует.

— Неужели ты не можешь запретить ей?

— Разве это возможно, если платья там, а я здесь? Вот я и принесла сюда самые любимые платья, чтобы сохранить их. — Она улыбнулась. — А остальные может надевать, если захочет.

Она взглянула на него:

— Ты мне поможешь перелить вина из бутылок в графины и отнести в столовую?

— Заставь его нанять дворецкого, — сказал он с довольно заносчивым видом, и она не в первый раз заметила, насколько привычно он чувствует себя в роли джентльмена. Почему у нее так не получается?

Он занялся порученной работой, а Сьюзен направилась в свою комнату, позвав по дороге Аду на помощь.

Помощь горничной ей была нужна, чтобы зашнуровать новый модный корсет. С повседневными корсетами она отлично справлялась сама, тогда как новый зашнуровывался сзади. Как только корсет был надет и поддерживал грудь на должной высоте, Ада помогла ей надеть муслиновое платье цвета слоновой кости.

С годами платье претерпело ряд изменений, но по-прежнему оставалось ее любимым. Верхний слой, вышитый белым с едва заметным добавлением золотисто-коричневого, надевался на нижнюю юбку, которая недавно была отделана великолепным зубчатым вандейковским кружевом — естественно, контрабандным. Для кружевной отделки ей пришлось отрезать от нижней юбки восемь дюймов, и в результате неожиданно получилось, что верхний слой таинственно колыхался вокруг щиколоток.

Может быть, платье было слишком вызывающим? Откровенным? Единственной альтернативой было платье из темно-розового шелка, но оно было слишком величественным для такого случая. Посылать в помещичий дом за платьем из льняного батиста персикового цвета было поздно, хотя оно очень хорошо подошло бы для неофициального обеда…

Нет, для этого нет времени…

Она поправила декольте. Оно открывало значительную часть бюста, приподнятого корсетом. Всего несколько месяцев тому назад она надевала это платье и декольте ее не смущало — но тогда ей не приходилось представать в нем перед Коном.

Пока Ада застегивала перламутровые пуговки, Сьюзен пыталась побороть охватившие ее панику и возбуждение. Платье ей шло, и она это знала.

Оно станет подходящими доспехами в предстоящей битве.

Интересно, чувствовал ли Кон нечто подобное перед боем — страх и жажду ринуться в бой одновременно?

Но какую цель она преследует? Ее цель проста: отыскать золото и уехать. Но одновременно вырисовывалась и другая цель.

Она не могла вернуть того, что было между ними много лет тому назад, тем более что Кон нашел счастье с другой женщиной. Но она не хотела покидать Крэг-Уайверн и эти места, не попытавшись узнать получше, каким человеком он стал. И ей хотелось залечить его раны, потому что многие из них нанесла ему она сама. Разве нельзя просто протянуть руку и помочь другу?

Посмотрев на себя в зеркало, она скорчила гримасу. Какие бы благородные мысли ни витали в ее голове, она хотела предстать перед ним в наилучшем виде, показать ему, что она стала женщиной, способной привлекать мужчин.

Привлекать мужчин?

Черт возьми, она была именно в этом платье шесть лет тому назад, когда позволила лорду Райвенгему соблазнить себя! Тогда у платья была застежка под горлышко и кружевной отделки не было, а была отделка из золотых ленточек. Но на ней было именно это платье.

На следующий день, когда он повез ее прокатиться в одно не слишком людное местечко, на ней было розовое платье из хлопчатобумажной ткани, но в день накануне бала в Бате она была именно в этом платье.

Какая это была глупость!

Ада наконец застегнула все пуговки и занялась ее прической. А на Сьюзен нахлынули воспоминания.

Она была в Бате с тетей и кузинами. Тетушке врачи порекомендовали съездить на воды, и она взяла с собой своих старших девочек, как она всегда их называла. Сесилия, которой был двадцать один год, именно в Бате встретила своего мужа. Двадцатилетняя Сьюзен решила воспользоваться этим случаем, чтобы изгнать из воспоминаний и из сердца Кона Сомер-форда.

То, что произошло, не было ни страшно, ни неприятно. Лорд Райвенгем был на несколько лет старше, женат и имел репутацию завзятого распутника. Он обладал большим опытом. И даже принес губку, смоченную в уксусе, и рассказал, как ею воспользоваться.

Когда они покидали комнату, где все произошло, он спросил:

— Получила то, что хотела, малышка?

Она вспыхнула, но, взглянув в его циничные глаза, ответила:

— Да, благодарю вас. Он рассмеялся:

— Не думаю, что я когда-нибудь узнаю, что привело тебя сюда сегодня, но надеюсь, что ты найдешь мужчину, которого захочешь удержать дольше, чем на один вечер.

Она ему, в сущности, не солгала. Она хотела стереть Кона из своей памяти, со своей кожи, но ей это не удалось. Однако она пополнила знания, причем не только о том, как предотвратить беременность.

То, что происходит между мужчиной и женщиной, может быть просто близостью, но не всегда бывает только так. То, что произошло между ней и Коном, было и больше, и меньше этого. Все было совсем по-другому, потому что были затронуты чувства. Не близость породила чувства, а чувства послужили причиной того, что произошло.

Ее кузины, Сесилия и Амелия, как и большинство молодых женщин, которых она знала, не считали проблемой влюбиться в красивого джентльмена или отважного офицера. И так же легко могли разлюбить их.

По этой причине она заставила себя влюбиться в капитана Лаваля, главным достоинством которого был великолепный гусарский мундир. Однако когда она позволила ему заняться с ней любовью — торопливо, суетливо и в высшей степени примитивно — в беседке загородной виллы его полковника, она поняла, что ее использовали — без намека на какие-либо чувства, без нежности и даже без одобрения.

Она поняла, что ее использовали как удобную возможность удовлетворить физиологическую потребность, как трофей. Сьюзен ушла от него с гордо поднятой головой, но в ужасе от мысли, что он, возможно, будет хвастать победой перед своими приятелями и что она ступила на путь, который может привести ее к полному краху.

Хорошо, что Кон по крайней мере не гусар. Сьюзен цеплялась за эту мысль, хотя это не имело никакого значения.

Эпизод с Лавалем никак не отразился на тайнах ее сердца, но изменил ее поведение. Сьюзен поняла, что жизнь невозможно направить по своему усмотрению, но ее можно прожить с честью, не изменяя ее течения.

Сначала она была так зла на капитана Лаваля, что желала ему погибнуть в первом же бою, но потом злость прошла, и она даже обрадовалась, увидев в газете сообщение о том, что он получил повышение и стал майором. Она лишь молила Бога, чтобы их дороги не пересеклись снова и чтобы он сохранил тот эпизод в тайне.