— Какую же прибыль приносит каждый рейс?

Снова раздраженно взглянув на него, она ответила:

— Если все проходит гладко, то прибыль составляет сумму, в пять раз превышающую вложенные деньги. Конечно, случаются неудачные рейсы, и тогда теряется все.

Кон, заметив, как округлились глаза Рейса, напомнил:

— Не забудь, что это противозаконная деятельность.

— Как и множество других интересных вещей, — сказал в ответ Рейс. — Миссис Карслейк, известна ли вам сумма вложений и прибыли, если речь идет об удачном рейсе? Я спрашиваю это исключительно из любопытства.

Сьюзен неожиданно вздохнула с облегчением и улыбнулась Рейсу. Это была милая дружеская улыбка, которая заставила Кона раздраженно скрипнуть зубами.

— Говорят, что за последний год груз, прибывший на побережье, составил по тысяче галлонов бренди, рома и джина и четверть тонны табака. Я слышала, что за границей можно купить по шесть пенсов за фунт, а продать здесь в пять раз дороже. Спиртные напитки там можно купить по шиллингу за галлон, тогда как здесь за них можно получить по шесть шиллингов.

Рейс, наклонившись к столу, быстро подсчитывал что-то на бумаге.

— Силы небесные! Почти тысяча фунтов на вложенные сто шестьдесят фунтов!

Она подошла к нему и взглянула на цифры.

— Разумеется, следует учесть и расходы. Фрахт судна, услуги капитана, оплата грузчиков, возниц, а также плата за использование лошадей и телег. Кроме того, каждый ожидает приплату натурой, чтобы что-то принести домой. К слову сказать, чай является еще более выгодным товаром. Прибыль составляет десять к одному.

Рейс был буквально ошеломлен. Его восхищала не Сьюзен, а прибыль, но Кону хотелось поскорее оттащить ее от него.

— Вы удивительно много знаете об этом, миссис Карслейк, — сказал он и увидел, как она сразу же замкнулась.

— В наших местах все об этом знают, — сказала она, но от Рейса отошла, что уже было небольшим достижением.

— Неудивительно, что графство ежегодно получало не менее двух тысяч фунтов сверх доходов от аренды.

— Неужели? — удивился Кон и, подойдя к столу, заглянул в бумаги. — Однако, если верить отчетам, которые присылал мне Суон, в казне графства имеется всего пара тысяч фунтов. — Он взглянул на Сьюзен. — Как вы это объясните, миссис Карслейк?

— Шестой граф много тратил на то, что его интересовало, милорд. На свои увлечения. Всякие древности. — Она снова спряталась за обличьем служанки, но его этим теперь не обмануть. Он понимал, что она много знает.

— Разве в наши дни так дороги глаза тритона или хвост лягушки? — Кон снова повернулся к Рейсу. — Тебе не кажется, что деньги уплывали куда-то на сторону?

— Глаза тритона и пальцы лягушки, — поправила его Сьюзен. — От пальцев больше прибыли, потому что их несколько. А хвост — вообще раритет, потому что взрослые особи хвостов не имеют. — Глаза у Сьюзен искрились смехом. — Именно поэтому они и считаются символом вечной молодости…

Он подхватил ее мысль:

— Если бы граф был жив, я мог бы нажить состояние, продавая ему лягушачьи хвосты.

Кон подумал, что они оба одновременно как бы вернулись в добрые старые времена. Она первой пришла в себя и обернулась к Рейсу.

— Как насчет каких-нибудь скрытых прибылей? — спросил его Кон, заметив в глазах смотревшего на них секретаря неприкрытый интерес.

— Я пока не обнаружил таковых, милорд. Правда, не все его доходы классифицируются по статьям, к тому же он иногда расплачивался наличными. Возможно, он их тратил целиком.

Сьюзен, конечно, кое-что об этом знает.

— Вам, конечно, неизвестно, на что потрачены дополнительные доходы, миссис Карслейк?

— Нет, милорд, — ответила она, глядя ему прямо в глаза.

Она говорила правду.

— Продолжай поиск, — приказал он Рейсу. — Это скрасит скучные дни. И отмечай любое упоминание о закупочных ценах на его диковинки. Возможно, это ключ к оценке моего состояния.

Лицо Сьюзен стало совсем непроницаемым, и он понял, что она что-то скрывает. Надо раз и навсегда перестать считать ее честной женщиной. Она красива, обворожительна, безумно привлекательна.

Но не честна.

В ее распоряжении были целые годы, когда она могла по своему усмотрению изменять записи в бухгалтерских книгах. Однако теперь ее может вывести на чистую воду Рейс, для которого нет ничего приятнее, чем обнаружить тайны, скрытые в отчетности и гроссбухах, и выявить правду.

Еще не оправившись от дружеского обмена шутками, он понял, что должен убраться отсюда подобру-поздорову.

— Я намерен продолжить осмотр, — сказал он. — А вы, миссис Карслейк, поработайте вместе с мистером де Вером. Вы хорошо знакомы с системой управления графством.

— Не хотите ли посмотреть камеру пыток, милорд? — напомнила ему она.

— Совершенно ненужное добавление, — буркнул он. Заметив ее изумленно приподнятые брови, он не счел нужным пояснять свои слова. Крэг-Уайверн был одной огромной камерой пыток, когда в нем находилась Сьюзен Карслейк. К тому же западней.

Рейс не проявил ни малейшего интереса к клещам и дыбе, так что Кон оставил их вдвоем, закрыв за собой дверь.

Сьюзен и Рейс остались наедине — вдруг опомнился он и чуть было не повернул назад. Потом все-таки заставил себя отойти от двери. Кто знает, может быть, Рейс спасет его от самого себя.

Еще несколько дней, проведенных с этой новой Сьюзен, и он, чего доброго, снова будет кувыркаться с ней на песке, причем на сей раз уже ничто не помешает ему сделать ей предложение и попасться в капкан до конца жизни.

Он вдруг вспомнил о том, что уже принял решение жениться.

Па прошлой неделе он был совсем близок к тому, чтобы предложить Анне Пекуорт выйти за него замуж. С тех пор ведь ничего не изменилось. Анна хорошо воспитана, добра, нежна и имеет хорошее приданое. Она понравилась его матери и сестрам. Словом, леди Анна — идеальный вариант жены для него.

Ко всему прочему у нее есть еще одно преимущество, благодаря которому он и остановил на ней свой выбор. В начале этого года один из его приятелей из «Компании шалопаев», лорд Миддлторп, собирался сделать предложение леди Анне, но потом встретил красавицу Серену и женился на ней. Леди Анна имела все основания ждать предложения от лорда Миддлторпа и, естественно, была обижена, хотя вела себя в этой ситуации великолепно.

Кон решил, что коль скоро он лишен способности полюбить, то может занять место Френсиса и жениться на Анне, которая, к несчастью, слегка прихрамывала от рождения и поэтому не часто бывала в обществе.

Это было разумное, практичное решение. Тем не менее, оказавшись здесь вместе со Сьюзен, он почувствовал, что не слишком тверд в этом разумном решении.

Кон отправился в свою комнату, достал листок бумаги и, поборов нерешительность, написал короткое письмо леди Анне.

В любом случае письмо джентльмена незамужней леди само по себе было обязательством, но этого ему показалось мало, и он недвусмысленно сообщил ей, что намерен поговорить с ее отцом, как только вернется в Суссекс, что, как он надеется, произойдет через неделю или около того.

Он не стал присыпать чернила песком и ждал, когда они высохнут сами, понимая, что сжигает мосты. Однако он сжигал мосты между собой и врагом в лице Сьюзен, что было отличной военной тактикой. Влечение и даже любовь — это не всегда хорошо. Ему приходилось видеть мужчин, околдованных и связанных по рукам и ногам недостойными женщинами, которые нередко доводили их до полного краха. Он не хотел стать одним из них.

Чернила высохли.

Он сложил письмо, запечатал его, надписал адрес и нацарапал «Уайверн» наверху конверта, чтобы покрыть почтовые расходы. Потом отдал письмо Диего:

— Отнеси его Пирсу. Пусть отправит его немедленно, даже если для этого придется съездить в Хонитон или Эксетер. Я хочу, чтобы оно было отправлено как можно скорее.

«Чтобы я не проявил слабость и не забрал его назад».

Он заметил, как Диего удивленно поднял брови. Но слуга лишь сказал:

— Будет сделано, милорд.

Кон откинулся на спинку стула и мысленно оценил прочность своей оборонительной позиции. Она была безупречной. Теперь он мог устоять против любого оружия, которым может воспользоваться Сьюзен.

Глава 9

Сьюзен старалась сосредоточиться на де Вере и документации, но ее мысли и сердце все еще были с Коном. Состоявшийся между ними короткий шутливый разговор был похож на каплю воды, упавшую на иссохшую землю. Скорее дразнящую, чем насыщающую.

Она не могла больше выносить подобные словесные турниры. После них она чувствовала себя хрупкой ракушкой на берегу моря, которая с каждой волной становится все тоньше и тоньше, пока не станет совсем прозрачной и не сломается при малейшем нажиме. А потом превратится в песок, который смоет очередным приливом…

— Миссис Карслейк! — ворвался в ее мысли голос де Вера.

Она повернулась к нему и увидела выражение его физиономии — он взирал на нее с любопытством, но по-другому.

— Не могли бы вы объяснить, каким образом граф записывал проценты с инвестированных сумм? Мне не вполне ясно.

— Он был скрытным по природе, мистер де Вер.

Он принес еще стул, усадил ее рядом с собой и засыпал вопросами. Она подивилась тому, как быстро он разобрался в особенностях записей и как точно понял не только то, что за ними скрывается, но даже то, что подразумевается.

Ее поразил и отчасти обеспокоил его методичный подход к делу. Сама она была достаточно квалифицированным работником, но ее педантичность не шла ни в какое сравнение с его дотошностью. Хотя де Вер работал быстро, он ухитрялся выделить главное и взять нужную информацию с каждой страницы, для того чтобы навести дальнейшие справки.

Она была почти уверена в том, что подробности контрабандистских операций не записаны, но об этом можно было прочесть между строк. Выплаты производились, например, в адрес таверны «Георгий и дракон» за поставку вина и крепких спиртных напитков, тогда как в действительности это были инвестиции в контрабандистские операции. Докопается ли до этого де Вер из Дербишира?