— Спасибо, — произнесла она в итоге, возвращая шлем.

— В любое время.

Дэнни окинул ее взглядом, и Имоджен стало интересно, о чем он думал. Но не успела она сказать что-либо еще, как Дэнни укатил, сопровождаемый оглушительным ревом двигателя и оставив после себя ядовитое облако выхлопа.

Через несколько недель Имоджен узнала, что его арестовали за торговлю крадеными вещами и упрятали в тюрьму, и порадовалась своей осторожности. Если бы она впустила его в дом, одному Богу известно, во что все это вылилось бы. Однако втайне от всех она заново переживала ту ситуацию, гадая, что могло случиться, предаваясь мечтаниям, воображая его ладони на своей холодной коже, тепло его тела под кожаной курткой.

И теперь вот он хочет посмотреть галерею. За прошедшие годы, с тех пор как Дэнни выпустили на свободу, Имоджен время от времени мельком видела его, он с ревом проносился по Мэйн-стрит на мотоцикле, больше и лучше того, на котором тогда ее подвез. Купленным, без сомнения, на деньги, полученные нечестным путем.

— Помочь вам подобрать что-то конкретное? — как можно вежливее поинтересовалась Имоджен.

— Мне нравится картина в витрине, — ответил он. — Сколько она стоит?

Имоджен сглотнула. Она не хотела ему говорить. Работа была одной из самых ценных у них. Имоджен с трудом приняла решение поместить ее в витрину и теперь жалела, что так поступила.

— Мне очень жаль, — сказала она. — Боюсь, картина продана. Мы продали ее в выходные.

Дэнни нахмурился.

— О! Ничего, если посмотрю остальное?

Вряд ли она могла ему отказать.

— Конечно. Если будут вопросы, обращайтесь.

Он кивнул и начал обходить галерею, громко стуча каблуками сапог по дубовому полу. Имоджен начала нервничать. Должно быть, он осматривает помещение, чтобы знать, где что. Она уже представляла себе, как он сидит со своими братьями в каком-нибудь сомнительном пабе и разрабатывает план ограбления галереи. Им никогда не узнать, какие из картин чего-то стоят, если они не сговорятся с каким-нибудь нечестным арт-дилером. Разумеется, такие существуют, и она предполагала, что у Маквея вполне хватит ума разыскать такого. А может, им заплатили, чтобы они украли конкретное произведение искусства?

Она метнула взгляд на видеокамеру в углу галереи. И взмолилась, чтобы та работала. Имоджен не каждый день ее проверяла. Она почувствовала, как по шее сбежала струйка пота. Может, улизнуть и позвонить в полицию? Что она им скажет?

Может, взять телефон и позвонить бабушке? Галерея примыкала к Бридж-Хаусу. Адель, вероятно, дома. Если Имоджен сумеет ей намекнуть, бабушка вызовет полицию. Ну почему они не разработали условный язык на случай каких-то затруднений?

Имоджен снова перевела взгляд на Дэнни. Возраст нисколько на нем не сказался — даже наоборот, он выглядел лучше, чем в восемнадцать лет. Более… мужественным. Но все равно красивым. Убийственное сочетание. Он разглядывал натюрморт — винная бутылка на столе.

— Мне нравится это.

Имоджен вздрогнула от звука его голоса.

С трудом оторвала глаза от его плеч под черной кожаной курткой. Выглядела куртка более дорогой, чем та, к которой она, Имоджен, прижималась во время той опасной поездки домой. Более мягкой…

— Это работа Мэри Федден, — проговорила она. — Очень популярная. Честно говоря, одна из моих любимых.

Дэнни мгновение смотрел на Имоджен, и она почувствовала возникшее между ними ощущение некой общности. Кажется, ему было приятно, что ей тоже нравится эта картина.

— Сколько?

Имоджен понятия не имела, знает ли он о ценовых рамках, которых они придерживались. Он или вскинет в ужасе руки и уйдет, или докажет что-то, купив картину. Или придет сегодня попозже, ночью, и умыкнет ее.

— Четыре тысячи фунтов, — сказала она.

— Вы принимаете наличные?

— Мы не имеем дела с наличными.

— Не смешите меня. Все имеют дело с наличными.

Он насмешливо прищурился, глядя на Имоджен. Она немного раскраснелась под его пристальным взглядом. Любезно улыбнулась:

— Если мы разочтемся наличными, я не смогу выписать вам надлежащую квитанцию, и у вас могут возникнуть трудности при перепродаже картины.

— Я не хочу ее перепродавать. Я просто хочу ее купить. Будет вам… ведь очередь сюда не стоит. Вам нужны продажи. У вас наверняка есть накладные расходы.

Все это было, разумеется, правдой. Одной из причин, почему они с Аделью согласились, что продажа галереи — лучший выход.

— Я могу сделать вам небольшую скидку.

— Десять процентов?

— Пять.

— Пять? — Ее предложение не произвело на Дэнни впечатления.

— Эта картина — надежное вложение ваших денег. Мэри Федден очень популярна. И недавно умерла, к сожалению. Что делает ее еще более востребованной коллекционерами. — Имоджен коснулась рамы, слегка поправив картину, чтобы висела ровно. — Она учила Дэвида Хокни.

Дэнни посмотрел на нее, сардонически приподняв бровь. Имоджен не совсем поняла, что это значит. То ли он хотел сказать: «Вы прекрасно знаете, что я не знаю, кто такой Дэвид Хокни». Или это значило: «Мне не нужно ваше снисхождение».

— Вы можете доставить картину? Просто я не могу отвезти ее домой на мотоцикле.

— Конечно. Вы местный житель?

Он снова посмотрел на нее. Имоджен покраснела. Он ее помнил.

— Я только что снял коттедж «Жимолость». В шеллоуфордском поместье.

Имоджен удивилась. В поместье Шеллоуфорд имелось несколько коттеджей. Ее подруга Ники занималась их сдачей в аренду, но она не упоминала, что один из них снимает Дэнни Маквей. Коттедж «Жимолость» был великолепен, совершенно нетронутый, стоящий в собственном леске. Когда-то прежде он принадлежал егерю, но теперь в поместье больше не охотились.

— Боже, — услышала свой голос Имоджен. — Как мило.

Дэнни кивнул:

— Да, там хорошо. Но нужны какие-то мелочи, чтобы сделать его домом.

Имоджен трудно было представить, чтобы Дэнни Маквей назвал какое-то место домом. «Дом» было таким… домашним словом. За ним стояли мягкие подушки, задернутые шторы и мерцающие свечи. Дэнни она могла представить только в ночлежке. Раскинулся где-то на диване, длинные ноги вытянуты, где-то на полу бутылка пива. Хотя пахло от него не как от бродяги. Теперь, когда он подошел к Имоджен ближе, она уловила запах свежевыстиранного белья и дровяного дыма и по-прежнему тот намек на аромат жженого апельсина.

Имоджен в изумлении смотрела, как Дэнни вытаскивает из кармана пачку пятидесятифунтовых банкнот.

— Э… Боюсь, с такого рода наличными существует опасность отмывания денег. Мне приходится уведомлять соответствующие службы…

Он со вздохом перестал отсчитывать купюры.

— Можно подумать, что вы не хотите ничего продавать.

— Я просто предупреждаю.

— Уведомляйте кого хотите. Моя совесть чиста. Это не грязные деньги. Я заработал их вот этими самыми руками.

Имоджен посмотрела на его руки. Большие, немного загрубелые. Рабочие руки, но явно привычные к счету денег, длинные пальцы ловко шуршали банкнотами, пока на столе не образовалась внушительная стопка.

— Вы берете дополнительную плату за доставку? — Дэнни держал еще одну бумажку в пятьдесят фунтов над стопкой.

Имоджен вздрогнула.

— Нет. Конечно, нет.

Он кивнул и убрал остаток денег в карман.

— Вы ее привезете?

Имоджен не совсем поняла, почему он задает этот вопрос или какое это имеет отношение к делу.

— Вероятно, нет. У меня есть человек, который этим занимается.

Что ж, у нее был Рэг, разнорабочий, который, случалось, отвозил или привозил что-то для нее, когда она не могла отлучиться из галереи.

— О, — разочарованно протянул Дэнни. — Просто я думал, что вы подскажете мне, куда ее повесить. Я мало смыслю в подобных вещах.

Смотрел он пристально. Имоджен оказалась в довольно затруднительном положении.

— Это очень личное решение.

Дэнни заставлял ее нервничать. Он пожал плечами:

— Мне просто нравится, как вы тут все устроили. У вас как… Здесь ничего особенного нет, но такое ощущение… — Он развел руками, подыскивая определение. — В таком доме хотелось бы жить.

Несмотря на свою осторожность, Имоджен была польщена. Она много потрудилась, чтобы интерьер радовал взор, но в то же время не отвлекал от произведений искусства. Нейтральный, но не лишенный тепла и нескольких деталей, которые превращали помещение из стерильного в способное заинтересовать.

— Ну, это зависит в основном от правильно выбранной краски для стен. Она определяет атмосферу. И освещение. Освещение очень важно.

— В настоящий момент у меня свисает с потолка всего лишь голая лампочка. — Почему-то слово «голая» в его устах заставило Имоджен покраснеть. — Так вы не против дать мне совет? Я могу заплатить.

— Я не дизайнер по интерьерам.

— Нет. Но у вас есть вкус. Вы знаете, что надо сделать. Я это вижу.

Имоджен озадаченно смотрела на него. Являлось ли это частью плана? Выманить ее из галереи, чтобы его преступные родственники забрались сюда?

— Не переживайте, — сказал Дэнни. — Я не собираюсь посылать своих друзей обчистить это место в ваше отсутствие.

Щеки Имоджен запылали.

— Я этого не думала! — запротестовала она.

— Впервые в жизни у меня есть свой дом. Я хочу, чтобы на дом он и походил. — Дэнни вдруг посмотрел на Имоджен с вызовом. — Мне всегда хотелось купить здесь что-нибудь. Настоящую картину. Произведение искусства. Кем-то созданную вещь.

Имоджен не знала, что и сказать. Откровенность Дэнни застала ее врасплох. И, надо заметить, тронула.

— Что ж, вы определенно сделали хороший выбор. Я под впечатлением.