Мэри упала в его объятия, закрыла глаза и ощутила тепло его тела. Даже сквозь одежду она чувствовала его бурлящую чувственность. Мэри задрожала всем телом, когда он обхватил руками ее талию и с низким стоном прижал ее к себе.

Ангус никогда еще не пробовал ничего слаще этой женщины, которая сейчас прильнула к его телу. Он пытался бороться с этим, сопротивляться этому. Но с каждым днем, пока она находилась под его крышей, он все больше поддавался искушению, ныряя в ее объятия с такой же легкостью, с какой ныряют под воду.

Господи, Мэри опьяняла его. Ангус обожал ощущение ее близости, потому что ее пышные формы и роскошные изгибы тела были словно специально созданы под него. Мэри — женщина, созданная для любви, что доказывал ее страстный отклик и крепкие объятия рук, прижимавших его еще ближе, когда она…

Резкий стук заставил Ангуса поднять голову.

— Что это было? — вскинула голову Мэри.

— Кто-то закрыл дверь.

«Проклятие, я должен был закрыть и запереть эту дверь», — мелькнуло у Ангуса. Но теперь уже было слишком поздно. Вероятно, сюда наведался либо Нисон, либо Муир; лакеи никогда не приходили, пока их не вызывали.

Ангус посмотрел на Мэри. Широко распахнутые карие глаза блестят, кремовая кожа порозовела от страсти. Она выглядела взъерошенной и… счастливой.

Счастливой? От простого поцелуя? Но это был не просто поцелуй, в нем скрывалось значительно большее. И Мэри значила для него намного больше, чем он думал.

Ангус коснулся пальцами шрама. Она целовала этот шрам, принимая его так же спокойно, как и он сам. Но Мэри не видела всех шрамов. И не знает, как далеко эти шрамы простираются, как они все еще болят, ноют и иногда горят, как будто в огне.

И все же Ангус почему-то знал, что для нее это не имеет значения. Она сделана из твердого материала, эта Мэри, и в отличие от Ангуса смотрит на жизнь без дрожи.

С тех пор как Мэри появилась в замке, Ангус пришел к некоторым нелестным выводам в отношении себя. И эти выводы не давали ему спать прошлой ночью. Мэри, казалось, просто обожает испытания, с удовольствием и творчески принимая каждый новый опыт. Поначалу это удивляло Ангуса, а потом пленило его.

Он не так успешно принимал вызовы судьбы. И прошлой ночью, лежа без сна в своей кровати, осознал, что после смерти Киры жил жизнью труса, благополучно скрываясь среди книг и с головой погрузившись в собственные исследования. Ангус мог бы уехать в экспедицию, переживать приключения, как и его друзья — историки, а вместо этого он торчал здесь, в Нью-Слэйнс, и не потому, что обожал замок, хотя обожал, конечно. Здесь он мог уйти от реальности и не думать о своих шрамах, не только о тех, что снаружи, но и о тех, что не давали ему покоя изнутри. «И пока у меня такие проблемы, я не в том положении, чтобы продолжать отношения с Мэри».

Эта совершенно ясная мысль смутила его, и Ангус задумался, а когда же он начал думать об отношениях с этой женщиной. Ответ ему был известен. «Думать об этом я начал в тот самый момент, когда увидел ее. Хотя и боролся с этим, потому что не хотел больше боли, и, поскольку считал ее лгуньей и самозванкой, другого выхода не видел. Теперь, когда я знаю правду, я опять должен бороться с этим влечением, но только потому, что я не тот, кто ей нужен».

От этой мысли заныло сердце, и Ангус опустил руки, словно к ним были привязаны пудовые гири.

— Прости.

— За что?

— Мэри, если мы продолжим этот…

Ангус сомневался, использовать ли слово «флирт», ведь в какой-то момент этот флирт превратился в нечто большее, но так и не смог придумать ничего другого.

— Если мы продолжим этот флирт, то нам придется принять решение, которое изменит наши жизни, изменит твою жизнь.

— Ты не знаешь, какая у меня жизнь. Может, я хочу ее изменить.

— Но не таким способом. Когда или если мы сойдемся, то сделаем это по собственному желанию, а не из-за беспокойства о твоей репутации. Подозреваю, сейчас сюда заходил Нисон. Я поговорю с ним и попытаюсь убедить, что увиденное им не будет иметь продолжения. Но нельзя так близко приближаться к огню, мы обгорим. Надо остановиться. Так лучше для нас обоих. Скоро сюда прибудет Янг, и ты уедешь.

— Ты… ты хочешь, чтобы я уехала?

— Так будет лучше для нас обоих, — коротко кивнул Ангус.

— А если я захочу вернуться, когда доставлю артефакт? — приглушенно, но горячо спросила Мэри. — Что, если кому-то, кто никогда прежде не видел огня, нравится танцевать слишком близко к нему? Что, если огонь вызывает у них восхищение и их не волнует, что танцы вокруг него могут позже обернуться болью? Что тогда?

У Ангуса ныла грудь, его переполняло сумасшедшее желание подхватить ее на руки, отнести на диванчик и овладеть ею, как требовало его тело. Она была настолько соблазнительна, настолько желанна и чертовски невинна.

— Мэри, когда приедет Янг, ты получишь артефакт и немедленно отправишься в Уитби. Я попрошу Янга проводить тебя, он опытный путешественник и поможет тебе в дороге.

— Значит, ты решил, что я должна уехать?

— Да.

Его голос звучал резко и раздраженно, на лице — маска неприступности, но Мэри чувствовала — его глаза говорят совсем другое.

— А после того как я доставлю артефакт брату?

— Ты вернешься в Уитберн к своей семье и забудешь меня и этот замок, — горько улыбнулся Ангус.

— А если бы я осталась?

Ангус долго молчал, прикрыв глаза. Мэри, затаив дыхание, ждала его ответа.

— Ты знаешь, что бы произошло, — сказал наконец Ангус, посмотрев на нее.

— Возможно, это то, чего я хочу, — вздохнув, ответила Мэри.

— Что ты хочешь — не имеет значения, черт возьми! — грубо отрезал Ангус. — Мэри, разве ты не понимаешь, чем это закончится? Мы не устоим перед искушением, и потом общество, и твои братья, я не сомневаюсь, потребуют, чтобы мы поженились. Но это не принесет никому пользы. Ты достойна большего, тебе не нужен такой человек, каким я стал. Ты достойна такого, кто живет у всех на виду, такого, кто откликнется на твою страсть к путешествиям. Тебе нужен кто-то другой, не я.

— Ангус, перестань. Не закрывай еще одну дверь! Во многих отношениях ты заперт здесь точно так, как я была заперта в доме викария. — Мэри шагнула к нему и, положив руку ему на грудь, услышала, как колотится его сердце. — Почему бы нам не начать наши новые жизни, полные приключений, теперь? Почему бы нам по крайней мере не сделать глоток страсти, выпавшей нам, чтобы она не пропала бесследно?

— Проблема в том, что глотка всегда недостаточно, — ответил Ангус, возвращая на место свой шарф. — Только не для нас с тобой.

Хотя Ангус всего лишь замотал шарф, прикрыв нижнюю часть подбородка, Мэри показалось, будто он воздвиг дополнительный барьер вокруг своего сердца.

— Эррол, мы только целовались. Неужели это так плохо?

— Не настаивай, Мэри. Мне уютно жить так, как я живу, и у тебя жизнь тоже спокойная, просто признай это.

— Но я не хочу покоя, — сверкнула глазами Мэри. — Я хочу волнения, счастья, приключений и…

— Нет! Ничего такого тебе не хочется. Если время, которое ты провела в Нью-Слэйнс, чему-то тебя научило, то ты должна была понять, что приключения не всегда оказываются приятными и веселыми. — Взгляд Ангуса метнулся к портрету на дальней стене, потом — обратно, и на лице застыла глубокая печаль. — И закончим этот разговор. Мне небезопасно находиться с тобой наедине, поэтому я оставляю тебя, чтобы ты спокойно закончила свой рисунок.

— Но…

— Нет, Мэри. Позвони в колокольчик, если тебе что-нибудь понадобится.

Ангус повернулся и вышел, оставив Мэри с мокрыми от слез глазами и ноющим сердцем стоять посередине библиотеки.

Она смотрела на открытую дверь. «Мы не закончили с этим, Ангус Хей. Ты был прав, когда говорил, что кое-чему я научилась, сидя здесь в заточении, но только не страху перед приключениями. Я поняла, что искатели приключений никогда ни перед чем не останавливаются, и теперь, с этой самой минуты, я стану искателем приключений. И ничто, никто и никогда меня не остановят».

Глава 17


Письмо Майкла сестре Мэри с корабля, стоящего в Венеции:


«Скоро я уезжаю в Египет. Странная вещь: начало приключения почти столь же необычно, как и его конец. В одном случае ты взволнован предстоящим отъездом, в другом — возвращением. Прелесть жизни искателя приключений состоит в том, что за каждым окончанием следует начало, и мы, таким образом, никогда не стоим на месте».


— Мэри?

Она резко повернулась, стоя у окна в гостиной, где наблюдала за быстро ухудшавшейся погодой. Последние три дня граф избегал оставаться с ней наедине.

— Мистер Хей! Вы меня напугали.

— Простите, — с виноватым видом сказал Нисон. — Я видел вас сегодня в коридоре, у вас был такой расстроенный вид. Я могу чем-то помочь?

От доброты, звучавшей в его голосе, у Мэри навернулись слезы на глаза.

— Нет-нет, все в порядке, — солгала она.

Ей не хотелось делить с кем-то свое разочарование, к тому же она не знала, как объяснить, что случилось на самом деле. Она, в сущности, бросилась на Ангуса, а он, поколебавшись лишь секунду, дал ей отпор.

Мэри отвернулась к окну, чтобы Нисон не заметил, как у нее дрожат губы. Она постаралась сосредоточиться на открывавшемся виде из окна, заметив, что ветер усилился, нагибая тяжелые ветки больших деревьев, окружавших парк, а небо затянули мрачные облака.

— Думаете, пойдет дождь? — тихо спросила она.

— Вполне возможно. В Шотландии погода меняется каждую минуту.

«Совсем как Ангус», — мелькнуло у нее в голове, а вслух она произнесла: