– Вы слышали обвинения против Мансура-эфенди, братья мои, – продолжал Хункияр, – теперь надо произнести приговор.

– Как можете вы произносить приговор, – вскричал Мансур, – когда, по вашим словам, все люди братья и Аллах есть Бог любви?

– Ты презрел это изречение и не следовал ему. Не употребляй же его для своего оправдания, – сказал Хункияр. – Кто, как ты, взял себе в союзники преступление, тот в день суда напрасно будет взывать к божественной любви и прощению, потому что не слушал этого крика своих жертв. С тобой погибнет то положение, которое ты занимаешь на погибель страны, и никогда ни один смертный не будет занимать его.

– Никогда, – повторили все, и Мансуру показалось, что он уже слышит свой смертный приговор.

– Ты же, – продолжал Хункияр, – бойся божьего суда. На земле же твое владычество кончено, и я спрашиваю вас, братья, какого приговора заслужил этот человек, обвинения против которого вы слышали?

– Он заслужил смерть от руки палача, – сказал первый в золотой маске.

– Он заслужил смерть, – сказал следующий, и все присутствующие повторили то же самое.

– Ты слышал, Мансур-эфенди? – обратился к нему Хункияр. – Твой приговор произнесен. Ты приговорен к смерти.

– Вы хотите исполнить надо мной этот приговор? – вскричал Мансур, дико оглядываясь вокруг. – Смените меня, это вы имеете право сделать, потому что принадлежите к главам церкви, но смертного приговора вы не имеете права произносить, и во имя…

– Довольно! – повелительно перебил его Хункияр. – Ты злоупотреблял своей властью. Кровь требует крови. Против произнесенного нами приговора нет апелляции.

– Значит, вы не лучше меня! Произвол есть ваше орудие! – вскричал Мансур. – Бойтесь наказания, мою кровь вам не удастся пролить безнаказанно. Меня уже должны разыскивать.

– Уведите приговоренного, – сказал Хункияр, и в то же мгновение лицо Мансура было снова закрыто…

XV

План мести

В один из следующих вечеров у дома Сади-паши бродил старый нищенствующий дервиш. Он узнал от одного из слуг о страшной ране, нанесенной Рецией самой себе, и, казалось, это известие произвело на него сильное впечатление. Это был Лаццаро, никем не узнанный. Грек страшно ненавидел Сади и поклялся убить его; понятно, что известие об освобождении Сади и смертельной опасности, в коей находилась Реция, еще более укрепило его решимость удовлетворить свою жажду мести. Уничтожить Мансура, отдав его в руки Золотых Масок, ему удалось. Теперь он хотел отомстить Сади, а затем уже обеспечить себе безопасность, выдав Золотых Масок. Но он должен был спешить, так как он знал страшное могущество и всеведение Золотых Масок и говорил самому себе, что они скоро найдут и схватят его, если ему не удастся обезвредить их. Лаццаро уже составил свой план, и, в случае его удачи, он был бы свободен и отомстил бы всем, кого так ненавидел.

Реция умирала – он должен был еще раз увидеть ее. Все его отчаянные попытки овладеть дочерью Альманзора остались тщетными. Теперь она умирала… Сади, отнявший ее у него, также не будет более обладать ею. Эта мысль утешала Лаццаро и наполняла его душу дьявольской радостью.



Нищенствующий дервиш вошел в дом.