— Сюзанна, Сюзанна, Сюзанна…

А потом он вдруг сообразил, что они оба все еще полностью одеты. О Господи, почему?!

Брэм дернул за верхнюю застежку ее перчатки — они сводили его с ума, эти чопорные атласные ножны со множеством пуговиц и прямыми стрелками швов. Судя по всему, и она тоже едва сдерживала свою природную страсть — так что же случится, если снять перчатки?

Он расстегнул первую пуговицу.

— Лорд Райклиф, вы…

— Брэм, — поправил он, расстегнув вторую пуговку. — После такого поцелуя вы должны говорить мне «Брэм».

— Брэм, пожалуйста…

— С удовольствием.

Он поцеловал ее в губы еще раз. И тотчас же ее руки скользнули по его груди.

Но она вдруг оттолкнула его.

— Лорд Райклиф, я сказала… «пожалуйста».

Нотки тревоги в ее голосе удивили его. Глянув ей в лицо, он обнаружил на нем выражение отчаяния — нижняя губа дрожала, а глаза были опущены.

Брэм немедленно понял, что именно их ему не хватает. Если он провел так много времени, думая о ее глазах, то, наверное, потому, что она всегда встречала его взгляд смело и бесстрашно. То есть так было до сих пор, а сейчас…

— Сюзанна…

Он протянул руку к ее подбородку, чтобы приподнять его и заглянуть ей в лицо. Она смотрела в темноту широко раскрытыми глазами — смотрела с мольбой. И его сердце дрогнуло. Да, он желал ее, но также хотел и защищать. А может, это означало, что он, Брэм, лицемер?

Нет-нет, он просто мужчина.

— Сэр, я… — Ее губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать. — Мой отец!.. — выдохнула Сюзанна.

Да-да, ее отец!

Брэм сразу же отпустил девушку. Ее отец — вот оно, мгновенное исцеление от страсти. Каким-то образом он умудрился забыть о сэре Льюисе Финче, друге его покойного отца. Национальном герое. Человеке, который держал его судьбу в своих руках. Но как же так случилось, что он забыл о нем?

Ответ прост. Это случилось, как только он решил поцеловать Сюзанну, по-настоящему поцеловать… Тот поцелуй был всепоглощающим, но он не должен повториться!

— О Боже… — пробормотала она, приглаживая растрепанные волосы. — Как же это случилось?

— Не знаю. Но это не повторится.

Она бросила на него острый, как алмаз, взгляд.

— Конечно, не повторится. Это просто… невозможно.

— Вам лучше не попадаться мне на глаза. Держитесь на расстоянии.

— Да-да… — Она дрожала, словно в лихорадке. — На очень большом расстоянии. Я буду подальше от вас. А вы держите своих мужчин на расстоянии от моих леди, договорились?

— Отлично. Так и сделаю.

— Вот и хорошо.

Она пыталась застегнуть перчатку дрожащими пальцами.

— Вам помочь?

— Нет, не надо!

— А вы… — Он откашлялся. — Вы собираетесь рассказать об этом отцу?

— Об этом?.. — Она посмотрела на него в ужасе. — О небеса, конечно, нет! Вы с ума сошли? Он не должен ничего узнать.

«Какое облегчение», — подумал Брэм. А Сюзанна вдруг нахмурилась и проговорила:

— Когда мой отец предложил создать милицию, а вы согласились, я подумала, что это просто для видимости. Но сейчас, когда я посмотрела на все это… — Она обвела взглядом арсенал. — Ах, пожалуйста, не вовлекайте его в это дело. Он, может быть, и хотел бы участвовать, но вы не должны такого допустить. Отец стареет, и его здоровье уже не то, что было когда-то. Сэр, я очень вас прошу…

Брэм не знал, что ответить. Наконец кивнул:

— Хорошо, даю слово.

— Благодарю вас, сэр.

После этих слов она резко развернулась и убежала.

Вечером, как и всегда, Сюзанна ужинала в одиночестве. А после ужина переоделась ко сну.

Зная, что не сможет заснуть, она решила почитать и взяла книгу с тяжелым, «усыпляющим» медицинским текстом. Попыталась читать, но из этого ничего не вышло. Больше часа она вглядывалась в одну ту же страницу. Затем поднялась с постели и спустилась по лестнице.

— Папа, вы все еще работаете? — Она запахнула халат, стянув его поясом на талии, и взглянула на часы в коридоре, осветив их свечой (было уже за полночь). — Папа?

Сюзанна замешкалась у входа в мастерскую отца, расположенную на первом этаже.

До недавнего времени местом занятий отца был флигель, но Сюзанна сумела настоять на том, чтобы он перебрался в главный дом. Тогда же она убедила его отказаться от полевых испытаний. Ей нравилось, когда отец находился рядом. К тому же, работая, он часто оставался в одиночестве на протяжении нескольких часов и даже дней, и пока он был в доме, она хотя бы знала, ел ли он что-нибудь.

Но сегодня вечером… Похоже, что не ел. Поднос с нетронутым ужином стоял на столе около двери.

— Папа, вы же знаете, что вам обязательно надо хотя бы немного поесть. Гений не может питаться одним лишь воздухом.

— Это ты, Сюзанна?

Сэр Льюис приподнял голову, тронутую серебром, но было ясно, что он не собирался отвлекаться от своих занятий.

Комната Льюиса Финча была заставлена рабочими столами различных видов, сегодня вечером он сидел за чертежным столом среди рулонов бумаги и огрызков угольных карандашей.

— Да, это я, папа.

Отец не предложил ей войти, и Сюзанна знала, что без приглашения этого лучше не делать, — так было всегда, сколько она себя помнила. Когда папа работал, его нельзя было тревожить. Но если при этом был чем-то сильно расстроен, то вскидывал руки, предлагал ей войти и сажал к себе на колени. И она сидела с ним, удивляясь его замысловатым чертежам и вычислениям. В них для нее смысла было так же мало, как и в греческом языке, — пожалуй, даже еще меньше, потому что как-то раз, в дождливый день, она все же изучила греческий алфавит. Но ей все равно нравилось сидеть с отцом, склонившись над его чертежами и чувствуя причастность к тайнам военной науки.

— Что тебе нужно? — спросил отец, и Сюзанна уловила нотки раздражения в его голосе.

Но она знала: если ей необходимо обсудить что-то важное, отец не прогонит ее.

— Папа, я не хочу тебе мешать, но сегодня в деревне я видела лорда Райклифа. И мы пообщались.

«А затем я последовала за ним до его замка, где мои губы встречались с его губами. Неоднократно». О Боже, она не могла не думать об этом! Не могла не вспоминать его горячие губы и сильные руки, обнимавшие ее. Но увы, у нее не было никого, с кем она могла бы поделиться. Не было ни матери, ни сестер. Конечно, в деревне много молодых особ, и Сюзанна часто выслушивала их тайные признания, но если бы она доверилась кому-нибудь из них, то ее минутная слабость стала бы достоянием гласности, и тогда… Ох, лучше не думать об этом.

— Так что же тебе нужно, дорогая? — повторил отец.

— Папа, мне кажется, приготовления Райклифа по созданию милиции уже идут полным ходом. Я подумала, что тебе это будет интересно.

— А… — Сэр Льюис разорвал листок бумаги и потянулся за новым. — Что ж, очень приятно слышать.

— Папа, а как вы с ним познакомились?

— С кем, с Брэмвеллом?

— Да, с ним.

— Его отец был моим школьным приятелем. Затем стал генерал-майором, был награжден орденами и медалями. Он прожил большую часть своей жизни в Индии и не так давно там умер.

Острая боль пронзила сердце Сюзанны. Может быть, Брэм все еще оплакивал отца?

— А когда именно это случилось?

Сэр Льюис ненадолго задумался.

— Ну… должно быть, больше года назад.

Что ж, скорбь могла длиться и больше года. Сюзанна даже не хотела представлять, как долго она будет оплакивать отца, если он неожиданно скончается.

— А ты и миссис Брэмвелл знал?

Отец открыл перочинный ножик, заточил им огрызок карандаша и начал что-то быстро писать.

— Да, мы встречались с ней несколько раз. Во время нашей последней встречи Виктор был еще младенцем. Тогда они только собирались в Индию, где она и умерла. От дизентерии, я думаю.

— Ах, Боже мой! Как трагично!

— Такое случается.

Сюзанна прикусила губу, зная, что отец имел в виду и ее мать. Хотя та умерла вместе со вторым мертворожденным ребенком более десяти лет назад, она продолжала жить в памяти Сюзанны — красивая, всегда терпеливая и добрая. Но папа не мог говорить о ней.

Чтобы сменить тему, она сказала:

— Может, велеть Гертруде принести свежего чаю? Или кофе? А может быть, шоколад?

— Да-да, — пробормотал отец, наклоняя голову. — Не важно, что именно. На твой вкус…

На пол упал скомканный шарик бумаги. И у Сюзанны возникло чувство вины. Она отвлекала отца от работы.

Сюзанна чувствовала, что должна уйти, но что-то не позволяло ей это сделать. Прислонившись к дверному косяку, она какое-то время наблюдала за работой отца. Потом вдруг выпалила:

— Знаешь, папа, а он поцеловал меня сегодня. Лорд Райклиф… То есть Брэм.

— Мм-гм…

Сэр Льюис продолжал писать.

— Папа, ты меня слышал?

— Мгм… да.

— Вообще-то я не совсем честна. На самом деле Брэм впервые поцеловал меня еще вчера. — Она прикусила губу. — А сегодня… Сегодня было нечто большее.

— Да-да, очень хорошо, — пробормотал сэр Льюис, запуская руку в то, что осталось от его волос. — Хорошо-хорошо, моя дорогая.

— И я не знаю, что с ним делать. Он груб и невоспитан. И он прикасается ко мне там, где не должен. Я не боюсь его, но когда он рядом, я… Я немного боюсь себя самой. Я чувствую себя так… как будто взрываюсь.

— Да-да, замечательно. Именно так и следует поступать.

Сюзанна глубоко вздохнула, чувствуя облегчение; только что она приняла важное решение.

— Что ж, я рада, что мы поговорили, папа.

Взяв поднос с ужином, она разрезала остывший кусок ростбифа на тонкие ломтики, затем надрезала булочку и положила мясо внутрь. После чего на цыпочках подошла к отцу и положила бутерброд на стол, рядом с чернильницей, надеясь, что в конце концов он его заметит.