Рейчел Бейли - Ночь сумасшедшего экстаза

– Что рассказывала сама Ребекка?

Он неторопливо намазывал масло на хлеб.

– Время от времени она отпускала какие-то едкие комментарии. Мы нечасто говорили с ней об этом, но одно я помню совершенно ясно: она называла их людьми холодными. Она говорила, что родители не гнушались использовать других для достижения собственных целей. – Он вдруг нахмурился. – Скажи на милость, почему ты вдруг так заинтересовалась Кленси?

– Просто я подумала… почему она жила с родителями, если они, по ее словам, были такими монстрами?

– Хороший вопрос. – Он провел рукой по отросшей за день щетине. – Никогда не думал об этом. Самое любопытное – она хотела оставаться с ними и дальше, после рождения Бонни.

– И если они были такими плохими родителями, как она могла позволить им помогать растить ее дочь?

Лиам был поражен.

– Ты права: такое решение лишено всякого смысла.

– У нее были свои деньги? – аккуратно спросила Дженна.

– Да. – Лиам вспомнил, что время от времени Ребекка снималась для журналов мод. – Платили ей немало. Наверняка она ушла в декрет, но едва ли это был приговор для ее карьеры. С такими связями она легко могла бы найти другую работу в модной сфере.

– И едва ли она нуждалась в помощи от своих родителей? К тому же она всегда могла вернуться к тебе. Ты бы обязательно помог растить дочь.

Лиаму не хотелось плохо говорить о покойной, но Ребекка действительно любила драматизировать. Преувеличение было одним из ее излюбленных приемов. Он нахмурился:

– Сейчас я начинаю думать, что она могла преувеличивать их недостатки.

– И если она говорила о них так, можешь представить, что она наговорила им о тебе!

Ложка со стуком выпала из его рук.

– Теперь понятно, почему они так решительно хотят забрать у меня Бонни. Ребекка наговорила им небылиц про меня.

Он вспомнил первую встречу с ее родителями в больнице. Они злились и переживали за свою дочь. Ребекка, должно быть, сделала его негодяем в глазах собственной семьи. Неудивительно, что они стали грозить ему судебным разбирательством, когда увидели у него на руках новорожденную внучку. На их месте он сделал бы то же самое!

Дженна поднесла руку к губам, и Лиам снова обратил на нее внимание. Несмотря ни на что, ему страшно хотелось прикоснуться к ней. Вместо этого он снова взял ложку и попробовал суп.

– Лиам, скажи, почему вы разошлись?

Он вздохнул. Лиам думал об этом снова и снова, с того самого дня, как у него появилась Бонни.

– С самого начала я четко дал ей понять, что наши отношения никуда не приведут. Она приняла это, все было в порядке. А потом… ничего особенного не произошло. Отношения просто исчерпали себя.

Дженна отставила тарелку.

– Чье это было решение?

– Мое. Я почувствовала себя неловко, когда она стала часто оставаться здесь. Она начала требовать больше, чем я мог предложить.

Дженна переплела пальцы.

– Могла ли она тогда знать о своей беременности?

– Сомневаюсь. Я пытался посчитать ее срок. Должно быть, она забеременела, когда наши отношения уже подходили к концу. Она стала очень навязчивой.

– Лиам, – Дженна попыталась заставить его посмотреть на нее, – она влюбилась в тебя.

– Возможно. – У него засосало под ложечкой.

– А ты положил конец вашим отношениям и тем самым разбил ей сердце.

Эти слова были жестокими, но Дженна хотела помочь ему. Боже, как он мог быть так слеп? Что он натворил? Ребекка полюбила его по-настоящему, а он расстался с ней. Ему не было оправдания.

Он откинулся на спинку стула.

– Я никогда не хотел сделать ей больно.

Дженна посмотрела на него с состраданием:

– Знаю, но представь: она узнала о своей беременности. Она просто не могла заставить себя прийти к тебе с этим и невольно наказала тебя.

– Но я должен был знать об этом!

– Не спорю. – Она подняла руки. – Просто сейчас тебе важно понять ее. Когда людьми правят эмоции, они совершают ошибки. Особенно женщина, которая впервые узнает о своей беременности.

– О ком ты сейчас говоришь? О Ребекке или о себе?

– О ней и о себе…

Дженна поднесла руки к вискам.

– Не знаю…

Лиам подумал, что Дженне сейчас было гораздо труднее, чем ему. Он больше не чувствовал ни злости, ни раздражения.

– Что ты будешь делать?

– Нужно было вернуться домой раньше, – вздохнула она. – Когда я увидела твоих родителей с Бонни, я подумала о том, чего лишаю Мег. Родители Александра… они ведь даже не знают о ее существовании. Для них Меган – последнее, что будет напоминать им о потерянном сыне.

– Так же думают и родители Ребекки… – Он наконец понял, для чего она затевала весь этот разговор.

Дженна мягко улыбнулась:

– Почему бы тебе первому не пойти с ними на примирение?

– Но они подают на меня в суд, – напомнил ей Лиам.

– Когда они поймут, что ты хороший отец для их внучки и они не будут отрезаны от нее, возможно, откажутся от этой затеи.

– Мне не кажется, что это может сработать.

– Неужели ты не хочешь попытаться?

Ее оптимизму было трудно противостоять. Лиам глубоко вздохнул. Ради Бонни он готов был на все.

– Наверное, стоит.

– Ты позвонишь им?

– Я позвоню.

Он надеялся на то, что его поступок не усугубит и без того сложную ситуацию.

Прошло уже шесть дней после того, как она рассказала Лиаму свой секрет. Шесть ночей после того, как они занимались любовью. Каждый вечер, когда Лиам возвращался с работы, она обучала его новым тонкостям по уходу за Бонни. Вчера он сам купал девочку. Совсем скоро он сможет заботиться о ней вместе со своими родителями, и от этого Дженне было хорошо и немножко грустно на душе. Сама с собой она заключила договор: если встреча Лиама с родителями Ребекки увенчается успехом, она соберет свои вещи и вернется с Мег в Ларсландию. Последнее, что она сможет сделать для своей подопечной, – найти хорошую няню. Она хотела поговорить об этом с Лиамом сразу после его встречи с четой Кленси. Все должно быть решено до маскарада.

В дверь позвонили. Дженна сидела на диване в длинном светлом летнем платье и держала на руках Бонни в ярком комбинезоне. Мег сидела на ковре у ее ног и самозабвенно играла со своей любимой плюшевой собакой.

Дженна очень нервничала. Слишком многое зависело от этой встречи.

До нее донесся мягкий голос Лиама:

– Бонни в гостиной со своей няней. Ее зовут Дженна Петерс.

Затем в дверном проеме появился сам Лиам. Он улыбался, а следом за ним шла супружеская пара средних лет. Женщина несла в руках плюшевого медведя ростом с пятилетнего ребенка, а лица мужчины было невозможно разглядеть за связкой ярких воздушных шаров всех цветов радуги.

– Бонни! – вскрикнула женщина и бросилась к Дженне. – О, моя малышка.

Дженна посмотрела на Лиама, ожидая каких-либо указаний, но он просто взял Бонни на руки.

– Миссис Кленси, хотите подержать ее?

– Очень. – В ее голосе слышались слезы.

Миссис Кленси передала мишку Дженне, не сводя глаз с девочки. Мег обрадовалась медведю.

– О, моя малышка, моя сладкая девочка, – ворковала миссис Кленси. – Если бы мир был справедлив, сейчас ты была бы со своей мамочкой.

– Конечно. – Лиам опустил глаза.

Женщина резко вскинула голову:

– Если бы ты проявил хоть каплю этого уважения, когда Ребекка была жива!

Лиам выставил руки перед собой:

– Мистер и миссис Кленси, примите мои соболезнования. Я никак не мог предвидеть таких событий.

Отец Ребекки нахмурился:

– Ты говоришь это сейчас только затем, чтобы мы отозвали иск.

– Да, мне бы хотелось, чтобы вы передумали, но это нисколько не обесценивает мои слова. Лишь недавно я смог понять, – его взгляд метнулся к Дженне и обратно, – что мы с Ребеккой по-разному видели наши отношения.

Внутри Дженны все пело. Он не просто выслушал ее, он сделал правильные выводы. Несомненно, он был честным и справедливым человеком.

– Ты просто забавлялся с ней, – зло бросила ему в лицо миссис Кленси. – Так ты поступаешь со всеми женщинами.

– Вы имеете право думать так, но мы с Ребеккой никогда не строили далекоидущих планов. – Он засунул руки в карманы. – Если бы я мог изменить прошлое, поверьте, сделал бы все по-другому.

– А что же будет с Бонни? – Женщина выразительно указала взглядом на ребенка.

– Я люблю свою дочь всей душой. – Его глаза светились. – Она – вся моя жизнь. Для нее я просыпаюсь утром и стараюсь быстрее вернуться домой вечером.

Мистер Кленси откашлялся.

– Полагаю, вы репетируете свою речь перед судьей. Скажите, кто написал для вас такой замечательный текст?

Но несмотря на это, Дженне было очевидно, что родители Ребекки стали потихоньку оттаивать. Бонни начала уставать и заплакала – с нее было довольно общества незнакомых людей. Миссис Кленси безуспешно пыталась успокоить внучку. Она повернулась было к Дженне, чтобы передать ребенка няне, но Лиам опередил ее:

– Я возьму ее.

Все замерли. Единственным звуком в комнате было хныканье ребенка. Кленси явно не рассчитывали, что Лиам подтвердит свои слова действиями. Он положил кроху себе на плечо и начал негромко напевать «Эдельвейс». Каждое его слово, каждое движение было наполнено любовью. Дженна едва могла удержаться от слез.

Бонни прекратила плакать.

Дженна глубоко вздохнула. Зачем отрицать – она любит этого мужчину. Любит Лиама Хоука всем сердцем.

Она пообещала себе не влюбляться в него, но бесполезно. Да и как она могла противостоять этому? Это чувство было больше, сильнее ее.

Едва ли он будет рад ее признанию. С той самой ночи, когда она рассказала ему правду о себе, Лиам был с ней вежлив, но не более. Наверняка ему удалось задушить в себе чувства к ней. У них не было будущего.