Сестра была права. Только этого недоставало — приступа мигрени. И вряд ли на корабле можно было отыскать иву, которая могла облегчить ее страдания.

Не было ничего хуже ее ужасной мигрени.

Ужасная мигрень…

Неожиданно тело Джорджи покрылось гусиной кожей.

— Кит! Блестящая идея. Жестокий приступ мигрени. Ее сестра выглянула из-под серого шерстяного одеяла:

— Ты собираешься устроить французам головную боль?

— Что-то вроде этого, — ответила Джорджи и улеглась рядом с сестрой, шепча ей на ухо идею своего плана.

Люк наверху открылся и впустил поток солнечного света, ослепившего Колина. Открытый глаз Колина моргнул, а вот второй, заплывший, продолжал болезненно пульсировать.

У него раскалывалась голова, ребра болели, но он успокаивал себя тем, что ничего не сломано. Он поправится со временем — в том случае, если оно у него будет Вот только присутствие Мандевилла на корабле оставляло мало надежд для каждого из них.

Но даже эти малоприятные мысли не отвлекли его от открытий Пимма, и всю ночь он думал о том, кем оказалась Джорджи.

Теперь многое обретало смысл — почему она не призналась ему, кем была, ее авантюрный дух, но по-прежнему оставалось много вопросов. Почему она так боялась его? Почему постаралась избежать помолвки с лордом Харрисом? Очевидно, этот союз не был браком по любви, как уверял его поверенный.

Возможно, Пимм знает что-то о лорде Харрисе. Но прежде чем Колин успел спросить его об этом лестница заскрипела и застонала, когда по ней начал спускаться стражник, ворча по поводу дурного запаха в трюме и того, что он пропускает свой завтрак.

— Может, они наконец пришли накормить нас? — спросил Ливетт, поднимаясь с пола и подходя к Колину.

— Можно только надеяться, — ответил тот, хотя сомневался, что Бертран будет тратить богатейшие запасы продовольствия на борту «Сибариса» на плененный экипаж.

Если повезет, они получат по черпаку похлебки из зараженного долгоносиком зерна с «Галлии». Но чтобы обрести силы, он должен есть — он должен думать о безопасности Джорджи, Кит и Хлои, а также о своем беспокойном брате.

Главное же — остановить Мандевилла. Затем он исполнит данное Бертрану обещание — устроить факел из «Галлии».

Но как найти выход из создавшегося положения и осуществить задуманное?

Стражник стоял у подножия лестницы, пока Бертран с трудом нес свое тучное тело на нижнюю палубу.

— Это вряд ли завтрак, — пробормотал Ливетт, отворачиваясь от двери.

Но в данный момент Колин не думал больше о своем пустом желудке. Его внимание привлекла третья персона, отважно спускающаяся по лестнице.

Изящные лодыжки и аккуратные икры могли принадлежать только одному человеку.

Джорджи.

Его сердце бешено заколотилось при виде ее. Она была жива и здорова. Во всяком случае — пока.

Когда она достигла последней ступеньки, Бертран протянул руку, и она приняла ее с улыбкой, которая могла растопить любое каменное сердце.

— Благодарю вас, капитан, — пробормотала она. — ВЫ очень любезны. — Она позволила Бертрану задержать свою руку несколько дольше, чем это было необходимо, и, пока Колин наблюдал, как толстяк пускал слюни и не сводил с нее глаз, он поклялся потопить каждый корабль, который попадет под командование Бертрана.

— Как же иначе, — запинаясь произнес старый идиот. — Все, что вы пожелаете, лишь бы видеть вас в хорошем настроении. — Какое-то время он продолжал нести околесицу, затем повернулся лицом к обитателям трюма: — Доктор? Где доктор?

Колин вытянул руку, чтобы преградить путь Пимму.

— Зачем он вам нужен? Бертран сощурил глаза.

— Это не ваше дело, Данверс. Отойдите назад, или я позову того парня, чтобы он поработал над твоим трупом.

Но Колин стоял на своем:

— Что вы хотите от мистера Филлипса?

Бертран начал было угрожать и сыпать ругательствами, но тут вмешалась Джорджи:

— Мне нужна помощь мистера Филлипса.

Что, черт побери, она придумала на этот раз? Безумная, своевольная Джорджи разрабатывает новый дикий план, и здравомыслящий Колин невольно почувствовал страх за их жизни. Джорджи ни перед чем не остановится, если у нее в голове зародился план.

Он осмотрел ее с головы до ног:

— На мой взгляд, вы великолепно выглядите.

— Это не ваше дело, что беспокоит мадам, — заметил Бертран. Он повернулся к Брюну: — Выведи этого докторишку и смотри, чтобы он не нанес какого-нибудь вреда мадам Сент-Антуан.

Бертран вновь склонился над рукой Джорджи.

— Когда вы почувствуете себя лучше, может быть, вы снова сможете отобедать со мной.

— С превеликим удовольствием, — промурлыкала она. Капитан вскарабкался вверх по лестнице, изо всех сил стараясь выглядеть галантным и грациозным, чему особенно мешало то, что его живот с трудом протиснулся сквозь люк.

— Пожалуйста, капитан Данверс, — обратилась Джорджи к Колину. — Если вы позволите, чтобы доктор Филлипе уделил мне минуту внимания, уверяю вас, ваша любезность будет достойно вознаграждена. — Ее взгляд молил его поверить ей еще раз.

Но какой у него оставался выбор, когда Брюн стоял рядом, готовый добавить ему еще несколько синяков и шишек. Колину не оставалось ничего иного, как отойти от двери.

После того как Пимм выбрался из трюма и дверь снова заперли, Брюн поудобнее устроился возле стены.

Джорджи переводила взгляд со звероподобного француза на Пимма и обратно.

— Месье, не будете ли вы так любезны оставить меня наедине с доктором?

Болван нахмурился.

— Мне было приказано остаться.

— Но мои проблемы со здоровьем — чисто женские, и я буду смущаться, рассказывая о них при постороннем мужчине.

Женские проблемы? Колин мог бы предупредить Брюса, что перед ним — само олицетворение женской проблемы.

Когда настойчивый стражник не сдвинулся с места, Джорджи добавила:

— Так как консультация может занять достаточно много времени и поскольку мне не хотелось бы чтобы вы пропустили свой завтрак, я приказала служанке принести для вас поднос с едой.

В ту же минуту Кит просунула голову сквозь решетку и помахала большим куском свежеиспеченного хлеба, словно пытаясь выманить крысу из ее убежища.

Взгляд Брюна обратился от ломтя хлеба к Пимму, очевидно, оценивая, какую опасность может представлять этот пожилой человек.

Когда даже предложение сытной еды не толкнуло страда вскарабкаться по лестнице вверх, Джорджи принялась изливать поток женских жалоб, красноречивый список которых был бы достаточен, чтобы любой мужчина поспешил как можно скорее сбежать, заткнув уши.

Единственным утешением Колина было, что его экипаж мало или совсем не говорил по-французски. Это избавило их от узнавания истории болезни, которая сделала даже очень земного и невозмутимого мистера Пимма цвета сваренного рака.

Когда она перешла к месячным, Брюн успел наслушаться достаточно, чтобы пренебречь приказаниями Бертрана. Пробормотав торопливое «Я сейчас вернусь», — он устремился вверх по лестнице.

— О Боже, — выдохнула Джорджи. — Я думала, он никогда не уйдет. Я исчерпала весь запас существующих болезней.

— Господи, мадам, — зашипел Пимм, — у вас совсем нет стыда? Умоляю вас, избавьте меня от подробностей ваших недомоганий, боюсь, я сам уже заболеваю.

— Хороший же вы судовой врач, — заявила Джорджи. — Если вы действительно получили какое-то медицинское образование.

— Никакого, что могло бы вам пригодиться, — вступил в разговор Колин. — Теперь выкладывайте. Вам нелегко было топать сюда. Что вы затеяли? Я не потерплю…

— Капитан Данверс, пожалуйста, заткнитесь. — Джорджи взглянула на него. — Но если хотите знать, я здесь, чтобы спасти вас.

Колин вскинул руки:

— Вы? Спасти нас? — Итак, осуществлялись его наихудшие страхи. — Знаете ли вы, что большая часть экипажа поставила деньги на то, что вы — главная причина всей этой заварухи? Поэтому, пожалуйста, не делайте больше ничего, чтобы не усугубить наше и без того плачевное положение.

Джорджи приблизилась к двери.

— Вы что же, не изменили своего мнения? Я не шпионка. Я не французский агент.

Колин не мог сдержаться. Он открыто засмеялся ее взрыву, ее горячему темпераменту, ее страстности. Черт, он любил эту невозможную женщину.

Он любил ее. Осознание этого заставило его вздрогнуть. Вот уж поистине подходящее время убедиться в этом.

— Я знаю. — Это все, что он мог сказать. Но даже это короткое признание удивило ее.

— Что вы сказали?

— Я сказал, что знаю: вы — не французская шпионка, мисс Аскот.

Она отступила на шаг от двери. Он мог поклясться, что видел, как в голове у нее вертелась мысль, каким образом он узнал, кто она на самом деле. Но видимо, она быстро нашла правильный ответ: Рейф.

— Да, Рейф. Очевидно, он украл не только поцелуи у вашей чувствительной сестры. — Он протянул руку сквозь отверстие разделяющей их решетки. — Джорджи, что бы вы ни задумали, не делайте этого. Спасайтесь сами. Спасайте Хлою.

Она встретила его руку и осторожно коснулась кончиков пальцев, словно боялась более тесного контакта с ним.

— Почему вы сохранили мои туфли?

— Сейчас это не имеет значения.

— Для меня — имеет, — прошептала она, сжимая его руку.

Тепло ее пальцев проникло в него словно успокаивающий бальзам. Вот в чем была его сила, его решимость. Эта женщина была олицетворением их. Но он не мог позволить ей осуществить свой план, каков бы он ни был, он не допустит, чтобы она попала в очередную беду. Он уже причинил ей немало горя.

— Джорджи, это не игра. Здесь не лондонский зал, где можно шутить и дурачиться. Помощи ждать неоткуда. Вы должны сделать все, чтобы спасти себя, вашу сестру и нашу дочь.

Она выдернула руку, ее рот сложился в упрямую линию.

— Я не могу сделать этого. Во всяком случае, сейчас.

Черт бы побрал ее упрямство, подумал Колин, переплетя пальцами железные брусья решетки. Он потряс дверь, взломать которую потребовалась бы сила ста крепких мужчин. Но так как дверь выдержала его гнев, он заявил: