— Высадите меня в логове Бонапарта. Я докажу свою невиновность.

— О да, это будет очень удобно для тебя, — вставил мистер Пимм. — Словно ты не пыталась всю дорогу призывать на помощь своих французских друзей.

Джорджи окончательно потеряла терпение с этим человеком.

— Я ничего не сделала, я только пытаюсь защитить себя.

— Это решит суд, — сказал Колин, прежде чем захлопнуть дверь перед носом у Джорджи.

Он приказал одному из команды встать на часах перед ее каютой, и затем она услышала, как он на правился к себе.

Спустя несколько минут дверь отворилась, и на какой-то момент Джорджи решила, что Колин вернулся, но это был мистер Ливетт, который принес колыбельку для Хлои.

С горьким чувством Джорджи положила дочь в колыбельку — подарок, развеявший ее собственные сомнения в отношении человека, которого она любила.

Весь остаток ночи Джорджи металась в тесном пространстве между двумя кроватями.

Если бы только Колин поверил ей! Если бы он доверял ей!

С каждым шагом она все больше и больше понимала, что старается не замечать очевидного.

Если бы только она сразу поверила в его честность и порядочность!

В полном изнеможении она прилегла на кровать, положив руку на край колыбельки Хлои, этого постоянного напоминания о том, что она утратила.

О, что ей было делать? Как она могла убедить Колина, что не была шпионкой?

Джорджи закрыла глаза, ее душили слезы. Пребывая в полном отчаянии, она тем не менее уснула глубоким сном. И впервые ее не преследовали тревожные сны, да и как их можно было сравнить с теми ужасными неприятностями, с которыми она столкнулась наяву?

Хотя ее положение представлялось Джорджи мрачным в темноте ночи, рассвет принес новую беду.

Джорджи проснулась от того, что чуть не свалилась со своей койки — «Сибарис» сильно накренился на левый бок, дерево корабля кряхтело и скрипело, будто судно неслось по волнам с умопомрачительной скоростью. Над головой и по коридорам сновал экипаж, словно они Удирали от дьявола.

Джорджи спустилась с койки и подошла к иллюминатору. Оттуда она увидела сторожевой ко-рабль. Вряд ли он был причиной такого резкого изменения курса, но вскоре она обнаружила, что маленький корабль был не один. Когда Джорджи посмотрела вдаль, тащ на всех парусах, как коварный коршун, навстречу им спешил другой корабль.

Джорджи сглотнула. Одно дело — один корабль с двадцатью четырьмя пушками, второй же будет проблемой даже для более крупного и лучше вооруженного судна, чем «Сибарис». Но если бы Колин был таким капитаном, каким его считала Джорджи, ему не составило бы труда разметать оба шлюпа, пока те не нанесли ощутимого вреда его судну.

Но по тому, как корабль зарылся носом, и яростному топоту ног на палубе, она заподозрила, что произошло нечто более серьезное.

Джорджи взглянула на соседнюю кровать, где тихо посапывала Кит. В своей колыбельке мирно спала уютно укрытая одеялом Хлоя.

Она тихо и быстро оделась. Осторожно приоткрыв дверь, она обнаружила, что оставленный на страже матрос покинул свой пост, поэтому благополучно добралась до палубы, и никто не остановил ее.

Взбираясь по лестнице на заднюю палубу, она заметила Колина, стоящего подле штурвала. Его ноги были широко расставлены, а руки скрещены на груди. Он был одет в черные бриджи и белую рубашку, его непокорные темные волосы были завязаны сзади в хвост. За пояс у него была заткнута пара пистолетов, на боку висела сабля.

У нее перехватило дыхание, перед ней стоял человек, способный прогнать все ее страхи.

Возле него мистер Пимм жужжал, как муха.

— Мы не можем попасть в плен, — брюзжал он. — Вы должны избежать этого во что бы то ни стало.

— А чем еще я занимаюсь с самого рассвета? У нас может не быть выхода, — предупредил Колин. — Будьте готовы пойти на то, что мы обсудили. Если они возьмут нас на абордаж, сделайте так, как мы договорились.

— Возьмут на абордаж? — завизжал мистер Пимм. — Хочу надеяться, что у вас нет намерения подпустить их так близко?

— Я предпочел бы не делать этого, — сказал Колин, охватывая взглядом паруса над головой. — Но ветер стихает, и у них все еще есть преимущество перед нами.

Возьмут их на абордаж? Захватят их? Почему он готов сдать «Сибарис» паре шлюпов?

Джорджи вскарабкалась на ют и лишь тогда обнаружила истинную причину мрачных предсказаний Колина.

Их вот-вот должны были перехватить. Из иллюминатора ей были видны лишь два небольших шлюпа, теперь же она увидела приближающийся к ним военный корабль. Его пушки были расчехлены и готовы к бою, а каждый дюйм парусов был натянут и наполнен ветром — корабль умело использовал последние порывы утреннего бриза. Французские корабли затягивали петлю вокруг «Сибариса».

Черт побери! Когда вчера она говорила Колину, что ей безразлично, даже если он высадит их в объятия Наполеона, она лгала. Одно дело — махинации дяди Фи-неаса и лорда Данверса и совсем иное — иметь дело с французами.

И хотя ее мать и миссис Тафт были француженками, они выросли во Франции, которой больше не существовало. Со времен революции Джорджи наслушалась от напуганных эмигрантов достаточно историй о жестокости французов. Сменяющиеся в течение ряда лет режимы стерли внешний лоск воспитанности и респектабельности, который некогда сплачивал страну.

— Но мы должны попасть в Лондон, сэр, — продолжал свои жалобы Пимм таким тоном, словно ему подали холодный чай. — Министерству иностранных дел не понравится, если мы задержимся, не говор, уже о том, как они будут рассержены, если меня захватят в плен.

— Пусть кто-то уберет его отсюда, — произнес Колин, обходя его и взбираясь на бортовое ограждение, чтобы лучше разглядеть позиции противника.

Ливетт оттеснил мистера Пимма в сторону и протянул Колину бинокль.

Джорджи пересекла палубу, и ее руки вцепились в ограждение, когда она поняла, насколько отчаянно их положение.

— Вы не можете прошмыгнуть мимо? Избежать столкновения?

Колин посмотрел вниз на нее со своего наблюдательного пункта; его раздражение по поводу Пимма переросло в гнев при виде Джорджи.

— Что вы здесь делаете? — прорычал он. — Я отдал приказ, чтобы вы не покидали своей каюты.

— Вы также отдали приказ своим подчиненным, — огрызнулась она в ответ. — И если вы думаете, что я собираюсь сидеть внизу и ждать, когда эти собаки разорвут нас на части, вы глубоко заблуждаетесь. Я могу помочь. Я знаю, как ставить паруса. Я могу подносить порох. Только позвольте мне!

Он прищурился.

— Полагаю, вы достаточно помогли. Кроме того, я думал, вы будете вне себя от радости видеть своих друзей, пришедших вам на выручку.

Джорджи сжала кулаки:

— Я не французский агент, вы, олух…

Она не успела закончить ругательство, так как именно в этот момент огромный корабль произвел первый выстрел, его пушки проснулись к жизни, посылая ОДИН залп за другим.

Колин закончил за нее ругательство, затем спрыгнул с ограждения и устремился на середину юта.

— Мистер Ливетт, — закричал он, — пусть каждый займет свое место! Я намерен взорвать к черту этих дьяволов!

— Вам не удастся победить их, — откликнулась Джорджи. — Они превосходят вас в пушках. — Она бросила взгляд на сторожевые корабли, занимающие позиции перед носом и за кормой «Сибариса». — Они окружили вас.

— Мадам, отправляйтесь вниз. Предупреждаю вас в последний раз. — Он повернулся к ней спиной, отмахиваясь от нее, как от Пимма.

— Ни за что. Нет, пока вы не придете в чувство. Вы забыли, что на борту — ваша дочь?

Колин оцепенел. Когда он медленно повернулся, его блестящие и жесткие глаза впились в нее.

— Сегодня утром она вдруг стала моей дочерью? Как удобно! — Он обошел ее и начал отдавать приказания.

Джорджи заспешила вслед за ним.

— Не будьте кретином. Конечно, это ваша дочь, достаточно взглянуть на нее. — Она поймала Колина за плечо и развернула к себе лицом. — Если бы я была на борту одна, я просила бы вас потопить их ко всем чертям, но нужно думать о Кит и Хлое. Я не могу допустить, чтобы они пострадали, не говоря уже о худшем исходе. — Она снова посмотрела на боевой корабль, теперь надвигающийся на них мрачной тенью. Она сглотнула и сделала глубокий вдох. — Если нас захватят, не верю, чтобы они расправились с младенцем и молоденькой девушкой.

— Боюсь, ваша вера не имеет под собой почвы, именно поэтому я и должен сражаться. — Он протянул ей бинокль: — Смотрите сами. Это «Галлия». Я знаю ее капитана — Бертрана. Возможно, вы встречали его?

Она бросила на него испепеляющий взгляд. Почему он так упорно настаивает, что она — шпионка?

«А потому, что он поймал тебя роющейся в тайнике», — сказала она себе.

— Я просто решил спросить, — пояснил Колин. — Я встречал капитана «Галлии», когда тот командовал кораблем под названием «Телец». Вероятнее всего, он сам вызвался отправиться за мной, чтобы расквитаться.

Она поднесла бинокль к глазам и оглядела корабль.

— Расквитаться — за что?

— Когда я видел капитана Бертрана в последний раз, я дал бортовой залп в ватерлинию «Тельца», и тот быстро затонул.

— Вы обладаете удивительной способностью завязывать дружбу, — пробормотала Джорджи. Она посмотрела назад на французский корабль: их потребность отомстить чувствовалась в каждом дюйме парусов, которые они подняли, чтобы поймать «Сибарис». — Возможно, он забыл об этом, — предположила она, в последний раз бросая взгляд в бинокль, надеясь увидеть капитана Бертрана и составить свое мнение об этом человеке. На палубах французского корабля царила та же суматошная деятельность, что и за ее спиной, и было трудно различить командира среди множества людей в ярко-синей военной форме.

Колин фыркнул:

— Сомневаюсь. Вы никогда не забудете мерзавца, который выбил из-под вас корабль.

Несмотря на яркое утреннее солнце, бьющее прямо на палубу, холод пробежал по рукам Джорджи.