Так как ее любопытство разыгралось, а воображение рисовало ужасные картины, Джорджи поняла, что не сможет остановиться, пока не узнает, что же содержалось в этих бумагах, коль скоро они могли привести к таким ужасным последствиям.

И есть лишь один путь обнаружить это.

— Что же, если вы даете слово, что документы в безопасности… — говорил между тем Пимм, протягивая аккуратно завязанный пакет с бумагами и наблюдая с брюзгливым видом, как они быстро исчезли в тайнике.

Колин вернул на место обшивку, которая выглядела точно так же, как и остальные панели в каюте.

— Вот так. Если нас возьмут на абордаж или начнут обыскивать, никто не найдет их. Разве что они станут разбирать корабль по досточкам. В этом случае вы должны уничтожить их.

Пока Пимм ворчал по поводу подобного плана, Джорджи тихо вернулась в свою каюту и захлопнула за собой дверь.

Кит начала было спускаться со своей койки, но Джорджи торопливо приложила палец к губам и утихомирила сестру.

Прижав ухо к двери, она слышала, как Пимм просеменил по коридору, ворчание и бормотание сопровождали каждый его шаг. Затем, к своей радости, она услышала, как шкипер позвал Колина.

Дверь его каюты открылась и закрылась, его твердые отчетливые шаги прозвучали в коридоре и зазвенели на ступенях лестницы, ведущей на кормовую часть палубы. Джорджи не могла поверить, что ей так быстро представилась такая прекрасная возможность. Но ее возбуждение улеглось, как только она прокралась к каюте Колина и обнаружила, что та заперта.

Так что пока ее планы остались столь же недостижимы, как и его секреты. Во всяком случае, в настоящий момент.

Но Джорджи не так-то легко было обескуражить. Час спустя она вышла на палубу, пытаясь разыскать Колина хотя бы под предлогом, что ей нужно обсудить неподобающее внимание его брата к Кит, а также ее желание немедленно вернуться в Неаполь, пока они еще не уплыли далеко на запад.

Она намеревалась продемонстрировать свои самые изысканные манеры и попытаться исправить впечатление, оставшееся после первой испорченной встречи. Особенно потому, что единственный путь попасть в его каюту — это убедить Колина в своей надежности.

Однако ее беспокоила одна мысль: она обнаружила, что ищет именно Колина.

— Капитана Данверса, — пробормотала она. Она должна думать о нем как о капитане Данверсе, злом опекуне, похитителе детей и совратителе невинных молодых девушек.

Но даже эти мысли не могли полностью развеять ее желание оказаться под его крылом, почувствовать его прикосновения. Когда он протянул руку и почти коснулся ее волос, у нее перехватило дыхание. Она увернулась от его руки только из страха.

Того страха, что, если его пальцы найдут путь к ее спутанным волосам, она попадет в ловушку еще одного поцелуя, перед которым невозможно устоять.

О, она смешна! Она определенно не питала никаких чувств к этому человеку. К капитану Данверсу.

Тот проклятый Колин был совсем другое дело.

И все же Джорджи не знала, чувствовать облегчение или разочарование, когда обнаружила, что его не было нигде на палубе. Поскольку она знала, что его нет в каюте — она еще раз проверила замок, — она направилась прямо к шкиперу.

— Мистер Ливетг, — обратилась она к нему, — мне необходимо поговорить с капитаном. Вы знаете, где он?

— Точно не могу сказать, — пробормотал шкипер, поглядывая то направо, то налево, но только не на нее.

— Не можете или не скажете? — настаивала Джорджи. Она не могла представить, что на свете может быть шкипер, который не знал бы, где в данный конкретный момент находится капитан.

— Это хороший вопрос, мадам, — просветлел Ливетт. — Вы должны задать его самому капитану, когда найдете его. — Он приподнял шляпу и, пробормотав торопливо: «Счастливо, мадам», — исчез среди такелажа.

Сбитая с толку, но не со своего курса, Джорджи обыскала весь корабль от носа до кормы. Но никто из экипажа не мог сказать ей, где прятался их капитан, они также не выказали готовности помочь ей найти его.

Даже плотник оставался запертым в своей мастерской стуча молотком и ругаясь при этом над каким-то своим заданием, отказываясь ответить на ее настойчивый стук в дверь.

— Хватит, — пробормотала она наконец и сдалась. По крайней мере пока.

Колин Данверс не мог скрываться вечно.

Глава 10

Колин весьма успешно избегал Джорджи большую часть дня. То, что она искала его, было ему на руку… или же он просто обманывался относительно ее неожиданного внимания к нему, а она планировала выбросить его за борт в результате хорошо подготовленного мятежа.

Зная ее, он был склонен к последнему варианту.

Однако когда он наконец появился на палубе, готовый к сражению с леди, поговорить с ним жаждала не Джорджи, а мистер Пимм.

— Капитан Данверс! — негодующим голосом позвал тот, семеня по палубе. — Капитан, на пару слов.

— Да, мистер Пимм? — Если бы это обернулось только парой слов!

— Я протестую. Я хочу подать жалобу. Колин внутренне застонал.

— В чем дело?

— Я должен вас предупредить, что все войдет в мой отчет. — Он замолчал, словно одного этого уже было достаточно, чтобы подтолкнуть Колина к действиям. — В мой полный отчет, запомните это, — сказал он, угрожающе размахивая пальцем под носом у Колина.

— Да, сэр. Я слышу. Что я могу сделать для вас?

— Что вы можете сделать? Вы говорите, что вы можете сделать? Я думал, это очевидно.

— И что же очевидно?

— Эта таинственная женщина, — выпалил он, кивнув на корму. — Это преступление — позволять ей шляться повсюду, — пожаловался он.

Здесь Пимм был прав, это было преступлением. Одного вида молодой женщины было достаточно, чтобы лишить его речи и здравого смысла.

Она стояла на корме, устремив взгляд к горизонту. Волосы растрепались, и ветер играл ее локонами. На ней было простое белое платье без рукавов, открывающее шею и значительную часть груди. У ног стоял маленький фонарь, окружающий ее ореолом света в наступивших сумерках.

Но именно выражение ее лица тронуло сердце Колина. Ее задумчивый взгляд был устремлен к итальянскому побережью, к Неаполю. Казалось, он рвал ее сердце с каждой милей, пройденной на запад, прочь от Италии.

Выражение лица Джорджи было точно таким, когда она спала в его объятиях той давней ночью. И сейчас его сердце сжималось, как и тогда.

«Открой мне свои секреты, — шептал он ей, когда она уснула. — Позволь мне быть твоим опекуном и покровителем!»

И точно так, как тогда, он горячо хотел защитить ее, теперь она с такой же страстью оберегала их дитя.

Это проявлялось в том, как бережно она держала на руках Хлою. Это была трогательная картина — Джорджи в позе валькирии контрастировала с воркующей и резвящейся Хлоей. Глядя на дочь, Колин почти забыл о грозящих им опасностях — преследующих их французах и ужасной пропасти, которая вдруг пролегла между ним и ее матерью.

И все же он готов был стоять здесь всю ночь, наблюдая, как пухлые ручки Хлои ловили пряди волос Джорджи. Он улыбнулся, когда настойчивая дев-чушка наконец схватила в кулачок прядь волос и решительно дернула ее.

Джорджи засмеялась и нежным движением освободила захваченный локон, затем спрятала за уши непослушные волосы. Когда на ветру вырвался ее другой локон, Хлоя завизжала от восторга и энергично замахала ручками, пытаясь снова поймать добычу.

— Вы слышите меня, капитан Данверс? — говорил Пимм. — Почему вы позволяете ей свободно разгуливать по кораблю? И с фонарем к тому же.

— Не позволять ей пользоваться светом?

— Она, возможно, ждет, когда сможет подать сигнал своим соотечественникам, — покачал головой Пимм. — Попомните мои слова: на рассвете весь французский флот будет дышать нам в затылок. Тем временем ее карлица, вероятнее всего, роется в моей каюте в поисках… — его голос упал до шепота, — в поисках неких материалов.

Колин согласно кивнул, лишь бы ублажить ворчуна. В этот момент Хлоя расплакалась так, что грозный северо-восточный ветер звучал бы как музыкальное произведение по сравнению с ее душераздирающим ором.

— Ага! — воскликнул Пимм, указывая на младенца. — Она наверняка использует ребенка, чтобы подать французам сигнал. Такой шум способен разбудить даже мертвого. — Пимм заткнул уши и состроил гримасу. Неожиданно его лицо прояснилось. — У меня есть кое-что, чтобы тут же прекратить этот кошачий концерт. Достаточно одного вашего слова.

Колин выбросил вперед руку, поймал Пимма за плохо завязанный, смятый галстук и поднял в воздух, так что ноги агента болтались в воздухе.

— Только посмейте!

— А-а, — с трудом вымолвил тот.

— Вы слышите меня? — спросил Колин, поднимая Пимма немного выше. — Только посмейте повредить ребенку, и единственным сигналом, который получат французы, будет ваше тело, которым я заряжу ближайшую пушку.

Мистер Пимм умудрился кивнуть, и через секунду-другую Колин отпустил его. Тот с глухим стуком упал на палубу.

Взволнованный и смущенный, агент немедленно начал поправлять галстук и куртку.

— В высшей степени незаконно, капитан Данверс Помяните мое слово, все это будет отражено в моем докладе.

— И что это за доклад? — спросила Джорджи Она подошла к мужчинам так тихо, что никто не слышал.

Пимм бросил красноречивый взгляд на Колина, означавший: «А что я вам говорил?», затем извинился и поспешил удалиться, бормоча что-то о неотложных делах.

Джорджи освободила ему путь.

— Странный экземпляр, вы не находите?

— Он вырос там, где людей представляют друг другу, — ответил Колин, остерегаясь сказать что-то приней. Но он все же предупредил ее: — Если Пимм предложит вам, вашей сестре или Хлое что-нибудь съесть или выпить — не прикасайтесь к этому.

— Утешительное сообщение, — сказала она, бросая последний взгляд вслед удаляющемуся Пимму. — Я… — начала она.

— Я хотел… — начал он. Они оба замолчали.