— Моей дочери нужно имя, — проговорил он. — И имя Данверс — ее по праву.

— Не думаю, — бросила Джорджи в ответ с большей горячностью, чем это было необходимо.

— А что плохого в моем имени? — Его глаза сузились. «Все!» — хотелось крикнуть Джорджи.

Вместо этого она сказала:

— Сейчас я бы предпочла не запутывать этот вопрос.

— Например, пользуясь именем Бридвик?

Когда ответа не последовало, Колин вернулся к стулу, на спинке которого висели его сухие бриджи. В том, как он задал вопрос, слышалось нарочитое безразличие.

Джорджи ни на минуту не была одурачена его напускным равнодушием. Его глубоко интересовал ответ, что ясно читалось в острых, красноречивых взглядах, которые он украдкой бросал на нее, и в прямой напряженной линии его плеч, придающей ему сходство с котом, готовым броситься на добычу.

У нее не было сомнений в том, что, если дать ему возможность, любое слово, сорвавшееся у нее с языка, станет для Колина дорогим подарком, с помощью которого он раскроет все ее секреты.

«Что же, капитан Данверс, — подумала Джорджи, — от меня вы этого не дождетесь».

— А что случилось с мистером Бридвиком? — имел он наглость поинтересоваться.

— Вы хорошо знаете, что не было никакого мистера Бридвика.

Он кивнул в ответ на ее уступку.

— Ну, наконец-то мы сдвинулись с места.

— И где же мы оказались?

— Там, где вы прекратите игру в шарады и перестанете притворяться, что мы всего лишь вежливые незнакомцы. Начнем с того, что вы расскажете мне всю правду. Всю. Начиная с вашего имени и кончая тем, что вы, черт побери, делали на том побережье сегодня ночью.

— Думаю, последнее очевидно.

Он вопросительно поднял одну бровь.

Она провела руками по юбке, затем скрестила их на груди.

— Пыталась не оказаться в неприятной ситуации, ничего более,

Колин опустил руки на пояс своих мокрых бриджей. Он улыбнулся Джорджи, когда начал расстегивать их.

— Мадам, похоже, у вас пристрастие к неприятным ситуациям.

— Да, с тех пор, как я встретилась с вами, — тихо пробормотала она и отвернулась… чтобы избежать искушения.

За иллюминатором морские волны отражали розовый цвет, начавший окрашивать небо. Наступал рассвет.

— Вы не сказали, почему снова изменили курс. Мы плывем на юг, повернув на юго-запад, не так ли?

На этот раз она даже не оглянулась.

— Почему вы спрашиваете? — В его вопросе Джорджи вновь послышалось уже подмеченное ею раньше притворное равнодушие.

— Потому что я хочу знать, куда вы нас везете. — Она услышала, как упали на пол насквозь промокшие бриджи и как шуршит саржа, когда он натягивал сухую пару.

Удовлетворенная, что теперь он одет, она бросила взгляд через плечо.

Он как раз застегивал последнюю пуговицу.

— Пока еще не знаю. Вероятнее всего, обратно в Лондон.

— В Лондон? — Джорджи покачала головой. — Нам это не подходит.

— Думаю, только мне судить об этом, — заявил он. — Я пока еще капитан этого корабля.

— Но чтобы дойти до Лондона, понадобятся месяцы, — возразила Джорджи, пытаясь придумать сотню причин, почему он должен отпустить их, и не говоря о самой насущной — что она хочет как можно скорее избавиться от его общества. — Кроме того, у вас нет для нас каюты. Не понимаю, почему бы вам не высадить нас в ближайшем порту, например, в Неаполе, Это не создаст вам никаких дополнительных трудностей, а потом вы можете отправляться, куда вам вздумается.

— Джорджи, вы забыли, что вокруг вас война?

Нет, она не забыла, но то сражение, которое происходило в ее сердце, было гораздо опаснее.

— Вы что, совсем не заботитесь о себе? О своей сестре и Хлое? Волтурно — это только начало, теперь, когда франция находится под властью Бонапарта, Лондон — самое безопасное место для вас троих. И я намерен отвезти вас туда, хотите вы этого или нет.

Джорджи ощетинилась. Так вот как обстоят дела. Он ничем не отличался от того назойливого священника в Пензансе. И от дяди Финеаса с его грозными манерами.

Что же, она вкусила свободы и не собиралась очутиться во власти другого невыносимого человека.

— Вы не можете везти нас, куда вам заблагорассудится. У вас нет на это права.

— Возможно, у меня нет права, — согласился он, и в его голосе прозвучало раздражение, — но у кого-то они должны быть. Черт возьми, женщина, вам нужен кто-то, кто заботился бы о вашей безопасности. Вам нужен опекун.

Глава 9

Опекун, подумать только! Само это слово означало погибель Джорджи.

О, она готова была закричать от отчаяния, что из всех мужчин именно этот человек объясняет ей необходимость иметь рядом кого-то, кто будет оберегать ее и защищать от всех напастей.

— Я не нуждаюсь в опекуне, — заявила она. «Мне не нужен никакой мужчина, особенно вы», — сказала она себе. — И меня совсем не беспокоит, что меня похитил какой-то… какой-то пират.

Колин поднял брови:

— Пират? Вы считаете меня пиратом?

— Что еще я могу подумать, когда вы тайком появляетесь на итальянском побережье и подбираете какого-то англичанина?

Неужели он действительно считает ее тупой и способной поверить, что появление его баркаса ночью было простой случайностью?

— Скажите мне, капитан Данверс, как случилось, что вы столь удачно прибыли в Волтурно сегодня ночью? Он сжал губы, и Джорджи поняла, что попала в точку. Отлично. Она платила ему той же монетой. Он не хотел обсуждать причины, по которым оказался в Волтурно, так же как она не желала протянуть ему свою визитную карточку.

— Я имею в виду: то, что вы оказались на берегу как раз в то время, когда нужно было выручать мистера Пимма, было простым совпадением? — спросила она, обходя стол и касаясь пальцами открытого судового журнала.

Джорджи надеялась хотя бы мельком увидеть запись о координатах и курсе судна, но прежде чем ей удалось понять хоть что-нибудь в неразборчивой записи, Колин протянул руку и захлопнул книгу.

Она едва успела убрать пальцы и посмотрела на него. Вызов в его взгляде напомнил об опасном блеске, засветившемся в его глазах, когда он вернулся, чтобы избавить ее от тех трех негодяев в Лондоне.

Когда он заявил, что она принадлежит ему.

Больше не принадлежит, напомнила она себе. Ему — никогда.


Для Колина стоящая перед ним женщина олицетворяла узел неразрешимых противоречий с той ночи бала поклонников Киприды.

Как он мог забыть ее горячий нрав? Ее открытое неповиновение? Ее любознательную натуру?

Но сейчас именно эта ее любознательность и настораживала Колина. Хотя он никогда не заносил в судовой журнал ничего, что могло бы раскрыть его планы, ему не понравилась ее попытка заглянуть в него.

Она расспрашивала о курсе корабля… их конечном пункте… интересовалась его ролью в спасении Пимма.

Он понимал, что сами по себе вопросы были невинны, но недавние подозрения Пимма одно за другим впивались словно занозы в его сердце, тем более что Джорджи проявила такую настойчивость в попытке раскрыть его секреты.

Он вдруг подумал: что, если Пимм прав? И Джорджи — шпионка?

«Это смешно», — говорил он себе, пытаясь игнорировать то, что Пимм назвал бы неопровержимыми доказательствами, и склоняясь к тому, что подсказывало ему сердце.

Но все же он не мог не помнить, что у него не было ни малейших сомнений относительно расположения к нему леди Дианы, пока та с превеликим удовольствием не вернула ему его кольцо.

Теперь, наблюдая за Джорджи, он размышлял: не притворялась ли она в ту ночь, что любит его? Если он не доверял своему сердцу, как он мог верить этой женщине, которая с полной безнаказанностью похитила его?

Если бы только он мог выкинуть из головы ту ночь, объясняя ее помрачением ума, оплошностью в суждении, провалом памяти. Но длинные дни и месяцы не уменьшили его потребности в ней… они лишь по — iqc зЬолили ему осознать красоту и редкость того, что они оба испытали в ночь бала поклонников Киприды.

Как могла та страстная интерлюдия, то единение, которое они испытали, быть обманом?

Он точно знал, что сказал бы Пимм о подобной теории, и его ядовитые предположения пронзили иглой сомнения решимость Колина поверить в невиновность Джорджи.

— Так почему вы оказались на том берегу ночью? — настаивала она.

Он взглянул на нее.

— Мне представляется, что вас должно было бы удовлетворить то, что я оказался там, и вам не стоит задумываться о причинах. В конце концов, я спас вас от определенной опасности… снова спас.

— Да, — пробормотала она, — благодарю вас за непредвиденное спасение.

— Вам не следует благодарить меня за то, что произошло в Лондоне. — Он улыбнулся.

— Почему?

— Потому что той ночью вы достаточно отблагодарили меня, — пояснил он. — Трижды, если я помню.

Ее губы негодующе выпятились.

Не обращая внимания на ее негодование, Колин повернулся спиной и сделал несколько шагов вокруг стола. Был большой риск показать свою уязвимость этой женщине, но он хотел добиться от нее ответного чувства.

Сердитый и раздраженный вид Джорджи означал, что его пылкая, страстная Киприда, его озорная возлюбленная все еще скрывалась под осторожным безразличием и равнодушием.

— Что касается моего прибытия в Волтурно — это было простым совпадением, — продолжил он. — Лучше спросить, что вы делаете так далеко от Лондона? Неужели вы не понимаете, какому риску подвер-гаете сестру и ребенка, привезя их в эпицентр военных действий?

Он взглянул на нее и заметил опасный вызывающий блеск в ее глазах.

Огонь, бушующий в их темной штормовой глубине, пробудил воспоминания, которые превратили его кровь в бурный поток.

Требование, чтобы он овладел ею. Безумная страсть, охватившая их обоих. Это не было игрой. Нет, Джорджи оказалась в Волтурно не для того, чтобы шпионить за ним или разузнать о его задании.

Он докажет это, даже если ему придется вытрясти из нее всю правду.