Хотя Колин знал, что коль скоро он представился прохвостом и негодяем, его не должно было это волновать, но тем не менее не мог избавиться от этой мысли.

— Похоже, вас очень неохотно принимают здесь, — проговорила она, с трудом скрывая свое возбуждение. — Итак, если вы свободны на сегодняшнюю ночь, думаю, вы прекрасно подойдете мне.

«Прекрасно подойду?»

Колин фыркнул, пытаясь найти подходящий ответ. Женщины делали ему предложения и раньше, обычно строя глазки, посылая записки через лакеев и даже скользя туфелькой вверх по его ноге под столом.

Но ни разу в жизни леди не говорила ему, что он прекрасно подойдет.

Темпл даже не пытался скрыть свой смех. Он загоготал, согнувшись пополам и схватившись за концы своего бутылочного цвета жилета.

— Я сказала что-нибудь не то? — спросила Джорджи. — Или вас испугало, что я так нелепо вошла в зал? Правда-правда, как только я скину эти проклятые туфли, обещаю, я буду более грациозной. — Она вновь покраснела и подняла ногу; вид ее шелковых чулок затмил его скучное представление о чести или невинности. — Во всяком случае, иногда, — торопливо добавила она.

Его кузен сначала взглянул на ее ногу, затем на Колина и разразился новым приступом смеха.

— Темпл! — Колин взял кузена под руку и хорошенько встряхнул его. — Перестань. Это совсем не то, что ты думаешь.

Темпл поднял руку и сказал:

— Позвольте мне оставить вас наедине. Очевидно, у вас есть о чем поговорить.

Он повернулся и начал удаляться, а Колину все еще слышался его сдавленный смех и слова «прекрасно подойдете»,

Колин сжался. Зная Темпла, он понял, что тот ни за что не остановится.

Не колеблясь ни минуты, он взял за руку свою юную Киприду и направил ее к выходу.

— Мы уже уходим? — спросила она. В ее глазах блеснула надежда. И приглашение.

О нет. Он понял это слишком поздно. «Она думает, что я принимаю ее предложение».

— Я собираюсь отвезти вас домой, — сказал он. — Это неподходящее для вас место.

Он еще раз окинул взглядом ярко и безвкусно одетых дам, собравшихся в этом зале, и сравнил эту картину с искрами в невинных глазах Джорджи и с ее свежей, не напудренной кожей.

Определенно она из другого мира.

И если он не был распутником и повесой, то ей тем более не подходила роль шлюхи.

Хотя она и обладала зрелой роскошной фигурой… Ее непокорные волосы обещали соблазнительно рассыпаться по подушке… Ее платье открывало мужчине ее женские прелести и разжигало в нем желание обнаружить настоящее сокровище, спрятанное под шуршащим шелком…

В Колине вновь взыграла кровь, и он ощутил острую потребность обладать ею.

— Я прекрасно понимаю, что вы не принадлежите к здешнему кругу, — сказал он, на этот раз скорее для себя, нежели ради ее блага. — Я намерен отвезти вас домой в целости и сохранности.

— Отвезти меня домой? — прошептала она. — Но я думала…

— Я прекрасно знаю, о чем вы думали, но я не тот, кого вы ищете.

Однако ее одновременно рассерженный и неуверенный взгляд говорил об обратном.

— Позвольте мне проводить вас до дома; то, что вы найдете здесь, не принесет вам счастья.

— Я вовсе не говорила, что ищу счастья. Я только… — начала Джорджи запинаясь, но потом замолчала. Она расправила плечи, а губы сложились в тонкую серьезную линию на ее цветущем лице. — Если таково ваше окончательное решение, сэр, боюсь, мне придется искать другого компаньона.

Она попыталась уйти, но Колин успел поймать ее прежде, чем она вновь споткнулась на своих высоченных каблуках.

— Вы отдаете себе отчет, какая опасность вас здесь подстерегает? И что собой представляют мужчины?

Она оттолкнула его руку:

— Я прекрасно знаю природу мужчин, именно поэтому я и нахожусь здесь.

Ее язвительный ответ больно отозвался у него в душе. Он наконец понял, что эта юная девушка находилась здесь вовсе не потому, что хотела этого, — она пришла сюда из-за того, что кто-то поставил ее в безвыходное положение. Он мысленно обругал того, кто заставил ее так поступить. На что этот подлец надеялся? Должно быть, она почувствовала участие к ней Колина, потому что добавила:

— Благодарю вас, но я могу сама позаботиться о себе. Пожалуйста, найдите своего кузена, а я займусь делом. — Она сложила руки на груди, постукивая носком туфли и ожидая, когда он удалится.

Они молчали, упрямо глядя друг на друга, и ни один из них не собирался сдавать свои позиции. Несмотря на решимость не поддаваться ее привлекательному предложению, Колин чувствовал в крови огонь соблазна.

Она была девчонкой, глупой девчонкой. И самой необычной девушкой из всех, кого он встречал.

Так что же ему делать? Вывести ее из зала и потребовать, чтобы она оставила свое ремесло? Через два дня он отплывает из Лондона. Он уедет, а она будет искать другого свободного мужчину.

Он заглянул в ее темные глаза:

— Не делайте того, о чем пожалеете уже на следующее утро.

— Я ни о чем не пожалею, если вы захотите… Вслушиваясь в ее сердитые слова, Колин уловил в них нечто большее — страх и отчаяние.

Казалось, она вот-вот скажет ему что-то, раскроет правду о тайне и грусти, скрывающихся в ее глазах, но сзади настойчиво закашлял и что-то пробормотал Темпл в попытке привлечь внимание кузена.

«Пусть он хоть задохнется», — решил Колин.

— Взгляните на своего кузена, иначе с ним случится апоплексический удар, — сказала Джорджи, освобождаясь от его руки. — Мужчины его возраста должны лечиться от подобного заболевания.

С этими словами она повернулась и устремилась в толпу, словно корабль под парусами.

— Моего возраста?! — воскликнул Темпл, встав рядом с Колином. — Что эта крошка имела в виду?

— Что ты неисправимый старый идиот, — сообщил Колин, дав ему пару тумаков.

— Это еще за что? — поинтересовался Темпл, отходя, чтобы оказаться вне досягаемости брата, и немедленно начал поправлять свой роскошный фрак и галстук. — Черт побери! Я только что спас тебя от самой безвкусно одетой простушки в зале, не говоря уже о выволочке от твоих бывших товарищей по плаванию.

Колин отмел замечание кузена:

— Она свежа, как роза. Что же касается тех троих, — Колин бросил взгляд туда, где Паскинс, Хинчклиф и Браммит развлекали своих спутниц, хвастаясь наверняка выдуманными подвигами и отвагой, — я мог сам посчитаться с ними.

Темпл громко хмыкнул:

— Еще один урок для изгоя: ты будешь самой подходящей кандидатурой для каждого новоприбывшего в Лондон желторотого юнца, желающего показать себя в дуэли. Не позволяй втянуть себя в их жалкие попытки доказать, что они — настоящие мужчины.

Колин кивнул, хотя слушал вполуха, а его взгляд был прикован к Джорджи, пока она прогуливалась по краю толпы, поглядывая то на одного, то на другого мужчину в поисках своего повесы.

— Пусть она уходит, — спокойно произнес кузен.

— Что? — не расслышал Колин.

— Я сказал, пусть малышка уходит. Ты не можешь взвалить на себя ее беды, когда у тебя впереди столько дел. — Темпл замолчал, его отрешенный взгляд блуждал по толпе, словно он тоже искал свою потерянную распутную леди. — Когда пытаешься спасти нацию и служить королю, иногда приходится поступать вопреки своему сердцу.

Колин постарался проигнорировать совет кузена.

— Ты ничем не поможешь ей, — заявил Темпл, и каждое его слово было исполнено опыта и заботы. — Уехав, ты уже не сможешь защищать ее. Ты отлично знаешь это. Помни о своих обязанностях, каковы бы они ни были. — Его губы сложились в улыбку. — И если ты просветишь меня относительно их природы, я, возможно, смогу помочь тебе.

Оглядев кузена, Колин засмеялся:

— И не надейся. Даже не пытайся что-либо выпытывать у меня.

Темпл пожал плечами, затем бросил еще один взгляд в сторону Джорджи.

— Если ты собираешься позволить свету критически относиться к тебе, вот следующий урок: избегай бедных беспомощных провинциальных девушек. Уже одно ее платье — словно печать отверженности.

Взяв Колина за руку, Темпл повернул его спиной к Джорджи и начал подталкивать в направлении карточных столов.

— С каких это пор ты стал таким знатоком женской моды? — спросил Колин, вытянув шею так, чтобы не упустить из виду Джорджи.

Ему не нужно о ней заботиться, ему не следует сегодня вечером беспокоиться о сбившейся с пути молодой женщине. Темпл был прав. Перед ним стояли более серьезные задачи.

И все же…

— Я всегда интересовался женской модной одеждой, особенно тем, как избавить от нее леди. — Темпл засмеялся, продолжая уводить Колина подальше от девушки. — Тонкое чувство современной моды присуще тем, у кого мало здравого смысла и много свободного времени. — Он пожал плечами. — Я и сам слыву прожигателем жизни и знатоком моды. — Он погладил свой безукоризненно завязанный галстук и великолепного покроя фрак. — Объект твоей благотворительности одета во французское платье двадцатилетней давности. Оно хорошо сшито и не переделывалось десяток раз, так что она не могла купить его у торговца тряпьем на Петтикоут-лейн. Поэтому могу предположить, что оно досталось ей по наследству, что означает: или она занимается семейным ремеслом, или же семья находится во власти кредиторов, и эта девчушка — их единственный путь к избавлению от разорения. — Темпл вздрогнул. — Надеяться, что она — спасение семьи! Да поможет им Бог. Они умрут от голода, прежде чем эта пташка заработает достаточно, чтобы удовлетворить кредиторов.

— И ты понял все это, взглянув на нее только раз? — Колин недоверчиво покачал головой.

— Да. — Темпл дернул плечом. — Годы опыта. Годы наблюдений и опыта.

Колин не мог согласиться с кузеном. История Джорджи представлялась ему более сложной, чем упрошенное суждение кузена,

Колин вновь попытался отыскать глазами девушку, но не смог различить ее в толпе.

— И что же случится с ней, исходя из твоего долгого опыта?

— Тебе лучше не знать этого, — покачал головой Темпл. — Попытайся вспомнить ее неловкие манеры и поскорее избавься от синяка на ноге.