— И вы отпирали его таким способом? — удивилась Ариана.

— Это продолжалось долгие годы, — засмеялась Фредерика. — Если он случайно запирался, мы пользовались шпилькой для волос, булавкой, а иногда даже гвоздем. — Она, не глядя, повернула булавку. Что-то внутри сундучка звякнуло. Она отложила булавку, и вдвоем с Арианой они подняли крышку. Но сундучок оказался меньше, чем казался снаружи. Сверху на выдвижной доске лежала изъеденная молью шаль, а под ней пара шерстяных одеял и старые шелковые шторы для балдахина.

— Смотри! — воскликнула Ариана. — Это мамин любимый халат.

— Этот? — Фредерика вынула из ящика розовый халат. Сильный запах плесени и сирени распространился по комнате.

Ариана сморщила носик.

— Фу, как пахнет, — проворчала она. Едва успели они положить на место халат, как из ящика высыпалась семейка юрких серебристых насекомых. — Здесь слишком мало места для моих кукол, — с некоторым разочарованием добавила она.

— Давай-ка посмотрим как следует, — предложила Фредерика и, стоя на коленях, приподняла выдвижную доску, отложила ее в сторону, потом заглянула под стопку одеял. На дне валялись три старые книги, тетрадь в матерчатом переплете и несколько чулок от разных пар. Фредерика, разочарованная скорее за себя, чем за Ариану, сунула все это обратно. Ей хотелось бы найти что-нибудь принадлежавшее матери Арианы, но та, казалось, не тосковала по Кассандре Ратледж.

Возвращая на место выдвижную доску, Фредерика вспомнила, что Эви в таком же сундуке хранила краски и растворители. Она вспомнила также и еще кое-что. Сунув руку на дно сундука, она нащупала последнюю выдвижную доску, которую можно было поднять, только если знаешь, что в резьбе скрываются маленькие отверстия для пальцев.

Ариана с любопытством заглянула внутрь.

— Ну-у, здесь всего лишь старые мамины тетради, — равнодушно пробурчала она. — Мама вечно что-нибудь записывала в них или писала своим друзьям.

«И была слишком занята, так что времени на единственного ребенка не оставалось», — подумала Фредерика, положив руку на плечо Арианы.

— Тебе ее очень не хватает?

— Не очень, — ответила она, не глядя на Фредерику. — Иногда мы с ней совершали дальние прогулки.

Фредерика была озадачена. Может быть, все-таки Ариана была близка с матерью? Она без труда узнала тетради и шаль. Фредерика явно путала свою детскую тоску по матери с чувствами Арианы. Но если бы девочке хотелось иметь этот сундучок, тетради или что-нибудь еще, что напоминало бы ей о матери, она могла взять это и без помощи Фредерики.

Улыбнувшись, она осторожно закрыла крышку и встала. Но должно быть, сделала это слишком быстро. Ей показалось, что пол уходит из-под ее ног, а комната кружится. В глазах у нее потемнело.

— Фредди! — послышался откуда-то издалека голос Арианы. — Фредди, с тобой все в порядке?

Фредерика ухватилась руками за столбик кровати, и комната постепенно перестала кружиться. Ничего. Это ей показалось.

— Думаю, что со мной все в порядке, — ответила она, не выпуская из рук столбик.

В это мгновение распахнулась дверь, ведущая в коридор.

— А-а, вот ты где, озорница! — На пороге, улыбаясь дочери, появился лорд Трейхорн. — Пришла почта. У Милфорда лежит письмо от Генриетты Мидлтон. Догадайся, кому оно адресовано?

Ариана, радостно вскрикнув, вскочила на ноги и, поцеловав отца, выбежала из комнаты.

— Доброе утро, Фредерика, — поклонился Кэм, входя в комнату.

— Доброе утро, — ответила она. — Вам удалось так быстро уладить дела с Бэзилом?

— Кажется, да, — печально произнес Трейхорн и добавил: — Ну? Как вам нравятся эти апартаменты?

— Здесь чудесно, — улыбнулась она ему в ответ. — Гостиная совсем преобразилась. Вы ее уже видели?

— Нет еще. Пожалуй, надо посмотреть, на что потрачены мои деньги!

Он скрылся в гостиной, а Фредерика с облегчением опустилась на краешек кровати. Слабость в коленях привела ее в замешательство. Она сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, прислушиваясь к тому, как Кэм из гостиной переместился в мужскую спальню и вышел оттуда.

Она на мгновение закрыла глаза, а открыв, увидела Трейхорна, который, перестав улыбаться, с тревогой смотрел на нее с порога.

— Что случилось, Фредерика?

Он быстро пересек комнату и подошел к кровати. Надеясь рассеять его тревогу, она попыталась встать. Это было ошибкой. Комната снова поплыла перед глазами. Колени у нее подогнулись. В глазах опять потемнело. Она уже теряла сознание, но сильные руки подхватили ее.

— Держись, Фредерика, — издалека донесся до нее голос. — Успокойся, я тебя держу.

Все остальное происходило как во сне. В голове был страшный шум, как от водопада. Он заглушил тяжелые шаги в коридоре. Она вдруг почувствовала, как напряглось тело Кэма.

— Ах ты мерзавец! — прогремел сердитый голос.

Взглянув на свою жену в объятиях брата, Бентли понял, что видит наяву один из самых своих ужасных ночных кошмаров. Одной рукой Фредерика обнимает Кэма за шею. Ее кружевная накидка соскользнула с плеч, щекой она прижалась к его манишке. Он обезумел от ярости. В секунду преодолев разделявшее их расстояние, он вырвал свою жену из объятий Кэма.

— Она больна, дурень, — проворчал Кэм, держа обмякшее тело Фредерики.

Но ярость и страх лишили Бентли способности логически мыслить. Он схватил Фредерику на руки, отобрав ее у Кэма.

— Убери свои проклятые лапы от моей жены! — заорал он. — Только прикоснись к ней, и, клянусь, я убью тебя на месте!

Лицо Кэма сохраняло непроницаемое выражение.

— Она потеряла сознание, — по слогам произнес он, как будто говорил с ребенком. — Я вовремя ее подхватил.

— Заткнись, черт бы тебя побрал! — услышал он в ответ. — Я могу сам позаботиться о своей жене.

Кэм прищурил глаза.

— Ты это неоднократно утверждал, — сдержанно заметил он. — Прошу тебя, докажи это на деле и отнеси ее в постель. А я пошлю за доктором.

— За доктором?

Ярость стала отступать перед реальностью. Фредерика висела на его руках мертвым грузом. Им овладел ужас. Ее глаза были закрыты, кожа бледна как пергамент. Он почувствовал, как она шевельнулась и застонала. Прижимая ее к себе, он торопливо выбежал из комнаты. Его брат, напряженно выпрямив спину и сжимая кулаки, уже шагал по коридору. Бентли начал подниматься по лестнице, шагая через две ступеньки.

— Бентли? — прошептала Фредди. — Я… я могу идти сама.

— Нет! — возразил он.

— Что произошло? — Она с трудом приподняла голову. — Почему вы кричали друг на друга?

— Помолчи, Фредди, — попросил он, одолевая последний пролет. — Сейчас мы уложим тебя в постель.

— Нет, нет, я не больна, — запротестовала она. — Я просто… Кажется, у меня закружилась голова.

— Это из-за ребеночка, — сказал он. — И ты оказалась в таком положении по моей вине. — Он неуклюже распахнул дверь коленом, уложил ее на кровать, но Фредерика все порывалась сесть. Тогда он снова уложил ее, ругаясь себе под нос.

— Со мной все в порядке, — утверждала она, гладя его лицо. — Со мной и раньше случались обмороки. Во время беременности это естественно.

Это правда. Разумом он все понимал, но эта мысль больше его не успокаивала. А вдруг не в порядке что-нибудь другое? Он поднес к губам руку Фредди. Ему вдруг вспомнилось пророчество синьоры Кастелян и ее неспособность ответить на простой вопрос. От него тогда не укрылось встревоженное выражение на лице старой женщины. Бентли похолодел от ужаса. «Нет, Господи, — мысленно взмолился он. — Только не это!»

В это мгновение в комнату вбежала Хелен.

— Я встретила Кэма, который сломя голову несся низ по лестнице, — объяснила она, наклоняясь над кроватью. — Бедняжка Фредди. У тебя закружилась голова?

— Немного, — призналась Фредерика.

Хелен бросила встревоженный взгляд на Бентли.

— Боже мой! Надеюсь, кровотечения не было? Фредерика покраснела.

— Нет, — смутилась она и снова попыталась сесть, надеясь убедить их, что с ней все в порядке. Но Хелен пресекла ее попытку, приложив руку к ее лбу.

— Нет, лучше полежи спокойно, дорогая моя. Кэм послал за доктором Клейтоном. Будем надеяться, что все обойдется.

И все действительно обошлось, как заверил их доктор Клейтон. Они стояли за дверью, ведущей в комнату Фредерики — Бентли, Хелен и доктор, — и разговаривали взволнованным шепотом. Но Бентли не мог унять дрожь в руках. Он был в ужасе от сознания того, что она заболела. Ему вдруг пришло в голову, что доктор скрывает от него правду. Он не знал, что будет с ним, если что-нибудь случится с женой или с ребенком.

— Не заставляйте ее чувствовать себя инвалидом, мистер Ратледж, — посоветовал доктор. — Я действительно не вижу никаких причин для беспокойства.

— Значит, с ней все в порядке? — спросил Бентли. — И с ребенком тоже? Вы в этом уверены?

Доктор Клейтон улыбнулся:

— Уверен, насколько это возможно, мистер Ратледж. Первые месяцы беременности всегда связаны с риском, но у миссис Ратледж было всего лишь головокружение. Пройдет еще неделька-другая, и все эти неприятные явления прекратятся.

— Вы уверены? — спросил его низкий, встревоженный голос. Бентли оглянулся и увидел в сумраке коридора своего брата. Он был так поглощен разговором с доктором, что не услышал, как Кэм подошел к ним.

— Она сейчас отдыхает, Кэм, — сказала Хелен, обращаясь к мужу. — Ты ведь знаешь, что такое иногда случается.

— Что правда, то правда, милорд, — подтвердил доктор Клейтон, похлопав рукой по своему кожаному чемоданчику. — Если вас что-нибудь будет тревожить, мистер Ратледж, сразу же посылайте за мной.

— Непременно, — пообещал Бентли. — Спасибо.

— Да, спасибо вам, доктор Клейтон, — улыбнулась Хелен. — Я вас провожу.

Они вдвоем направились по коридору к лестнице. Бентли остался стоять в молчании рядом со своим братом и чувствовал себя, надо признать, крайне неуютно. Взглянув на Кэма, он наклонил голову.