Лиз Карлайл - Ночь с дьяволом

— А Лондоне мы распустим слух, будто она уезжает, чтобы выйти за кого-то замуж на континенте.

— За кого? — с сомнением спросил Раннок. Эви пожала плечами:

— Ну, скажем, за какого-то кузена. Или за старого друга семьи. Мы будем говорить уклончиво, давая понять, что познакомились они, когда мы были за границей.

Гас вздохнул с облегчением:

— Думаю, нам это бы удалось.

Эви повернулась и снова пересекла комнату.

— Уинни и Майкл могли бы на пару недель взять с собой Фредди в Брюгге якобы для того, чтобы окончательно утрясти детали бракосочетания, — предложила она. — А потом, как только закончится сезон Зои, к ним могли бы присоединиться и все остальные.

Раннок покачал головой:

— Эви, любовь моя, слухи появятся сразу же, как только она вернется с младенцем на руках, но без мужа.

Эви печально взглянула на него.

— Фредди не сможет вернуться, Эллиот, — объяснила она. — А если вернется, то не сразу. Я ее, конечно, не оставлю до тех пор, пока не родится ребенок. Потом я буду приезжать к ней, как только смогу. А через год-другой мы сможем убить ее мужа в какой-нибудь катастрофе.

Гасу эта затея, кажется, пришлась по душе.

— И тогда безутешная вдова сможет вернуться к своей семье, — подвел итог он. — Это не лишено здравого смысла.

Раннок кисло улыбнулся им обоим.

— Можно попробовать, — сказал он. — Но это лишит ее последней надежды сделать хорошую партию.

Лицо Эви опечалилось.

— Да уж. Одно дело сбить со следа сплетников, и совсем другое — обмануть потенциального супруга. Но что касается сплетен, то кто будет задавать лишние вопросы?

— Уж, конечно, не Ратледж, — горько рассмеялся Гас. Раннок презрительно фыркнул.

— Это, черт возьми, маловероятно, — согласился он. — Он будет вне себя от радости, поняв, что мы не потащим его, связанного по рукам и ногам, к алтарю. И я не сомневаюсь, что этот негодяй никогда больше не появится на пороге нашего дома.

В течение трех десятков лет брокерская фирма «Гольдштейн и Стоддард» была расположена на расстоянии плевка от Королевской биржи и Английского банка, в самом центре лондонского финансового района, столь же сильно отличающегося от Мейфэра, насколько мел отличается от сыра. В Сити улицы носили основательные, без излишних украшательств названия, напоминавшие об их прежнем предназначении: Корнхилл [5], Треднидл-стрит [6], Полтри [7], а также брокерский рай — Эксчейндж-Элли [8]. Контора Стоддарда находилась на Ломбард-стрит, названной так в честь ее первых обитателей, ломбардских ростовщиков, которые появились там в XIII веке и постепенно не только сильно разбогатели сами, но и позволили разбогатеть некоторым другим счастливчикам.

Теперь в Сити крайне редко осуществлялись сделки с зерновыми или домашней птицей, однако на Ломбард-стрит произошло мало изменений. Старый Гольдштейн давно умер, но по мраморным ступенькам лестницы в контору поднималась, сменяя один другого, вереница способных Стоддардов, последним из которых был Игнатиус, чей голос был подобен скрежету металлической мочалки для чистки кастрюль, но зато он обладал не традиционным ангельским «зеленым большим пальцем» [9], а кое-чем получше: указательным пальцем из чистого золота. В этот момент Стоддард этим самым указательным пальцем пересчитывал пачку банкнот.

— Да, да, все правильно, — проскрипел он, обращаясь к джентльмену, сидевшему возле его стола. — Ровно три тысячи. — Неуловимым профессиональным жестом он выровнял деньги в пачке, хлопнув о крышку стола, и передал их клерку, стоявшему рядом. — Отнеси в бухгалтерию и внеси запись в кассовую книгу.

Когда клерк ушел, Стоддард снял очки и неодобрительно взглянул на клиента.

— По правде говоря, мистер Ратледж, — с упреком проскрежетал он, — вы просто вводите в искушение воров, таская такие суммы в карманах.

— Полно вам, Стоддард. — Ратледж махнул рукой. — Неужели я похож на человека, с которым какой-то жалкий карманный воришка захочет связываться?

Стоддард внимательно обвел взглядом циничную физиономию Ратледжа, плащ, висящий на широких плечах, пыль, покрывавшую грубые сапоги, из-за кожаного отворота которых выглядывал кончик спрятанного там ножа. А теперь еще, несмотря на кажущуюся вялость этого добродушного лентяя, в его глазах появилось напряженное выражение.

— Нет, — честно признался Стоддард, — если прикинуть ущерб, который вы можете причинить, с вами, пожалуй, не стоит связываться.

Его клиент громко расхохотался.

— Правильно. Именно поэтому я и нанял вас. Из-за вашей непоколебимой честности.

Стоддард с кислой улыбкой подвинул к себе толстый кожаный гроссбух.

— Теперь перейдем к делу, — сказал он. — У нас есть несколько вопросов, которые требуют вашего внимания.

Ратледж выпрямился на стуле.

— Ну, вот он я, черт побери! Но не превращайте меня, Стоддард, в своего раба!

— Даже не мечтаю об этом, — язвительно пробормотал Стоддард, подвигая к нему какой-то документ. — Это последний документ Ллойда. Изменения невелики, но тем не менее…

— Силы небесные! — Ратледж сердито взглянул на бумаги. — Неужели я должен все это прочесть?

Стоддард, надо отдать ему должное, не стал возмущенно таращить на него глаза.

— Да — если вы рискуете такими большими суммами, особенно если вы желаете продолжать оставаться членом страхового объединения Ллойда. Позвольте мне еще раз предупредить вас, что инвестиции в морское страхование — это рискованное предприятие.

Ратледж лениво потянулся.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, Стоддард, — заметил он. — Я хочу сказать, что мы, конечно, можем потерять завтра всю прибыль, но ведь до сих пор нам чертовски везло, разве не так?

Старший собеседник скупо улыбнулся.

— Что правда, то правда, — кивнул он. — Итак, если этот вопрос решен, то перейдем к другим делам. Как я и надеялся, Тидуэлл предложил весьма хорошую цену за «Королеву Кашмира», если, конечно, вы все еще намерены ее продать.

— Конечно, продавайте! — воскликнул Бентли и, закинув руки за голову, сплел пальцы на затылке. — Вы ведь знаете, что мне она досталась совершенно случайно, и хотя очень забавно владеть суденышком…

— Кораблем, — теряя терпение, поправил его Стоддард. — Это торговый корабль, Ратледж, а не какой-то там старый ялик.

— Пусть будет так, — пожал плечами Ратледж. — В любом случае пора с ним расстаться. Мне он надоел.

— Морские перевозки не моя область деятельности, — неодобрительно проворчал Стоддард. Он подвинул Ратледжу вторую кипу документов и вручил перо. — А вот размещение капиталовложений — моя профессия.

Ратледж слегка приподнял брови:

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что намерен реинвестировать вашу выручку и американскую строительную промышленность, — нетерпеливо пояснил Стоддард.

— Вы всегда вкладываете капитал в слишком рискованные предприятия. В Балтиморе и Огайо наблюдается значительный спрос на сталь. И спрос этот неуклонно растет.

— Продолжают строить железные дороги, да? — спросил Ратледж. — Им все еще мало?

— Это в ваших же интересах, — пояснил Стоддард. — Ведь в них вложено двадцать процентов вашего капитала. Если же вы хотите пустить по ветру свои деньги, то распродайте все и возвращайтесь к азартным играм.

Держа в левой руке страницы документа, Ратледж улыбнулся, показав два ряда безупречно белых зубов.

— Я их никогда и не оставлял, Стоддард, — добродушно хмыкнул он. — Уж не думаете ли вы, что добрые феи оставили эти три тысячи фунтов под моей подушкой? А кроме того, если быть честным, то и вся ваша контора есть не что иное, как большая коробка с игральными костями. А наши друзья по ту сторону улицы? — Он указал жестом в направлении Корнхилла. — Ведь они всего лишь букмекеры, не так ли? Хорошо одетые, правда, но у Ллойда…

— Букмекеры? — прошипел Стоддард.. Ратледж улыбнулся еще шире:

— Азартная игра, Стоддард, есть азартная игра. И не имеет значения, где в нее играют и как ее называют. — Затем он стал быстро просматривать страницы документов, как будто даже не читая их.

Но он их читал. Читал каждое слово, и Стоддард это знал. Знал он также и то, что Ратледж и вполовину не такой бесшабашный и беспечный, каким хотел казаться. Однако почему этот человек не стригся, как принято, и не завел себе приличный гардероб, хотя мог себе это позволить, было выше его понимания.

В тишине конторы слышался лишь скрип пера Ратледжа, ставившего свою подпись. Закончив, он откинулся на спинку стула и положил ногу на ногу, что могло бы просто знаменовать окончание работы, но почему-то выглядело слегка угрожающе.

— Что я еще должен сделать?

Стоддард нажал звонок на своем столе. Вошел клерк, взял бумаги и вышел из комнаты.

— Я работаю на вас, мистер Ратледж, — проворчал Стоддард. — Умоляю, не смотрите на меня, как на свою гувернантку.

— У меня никогда не было гувернантки, Стоддард, — засмеялся Бентли, зевнув. — По крайней мере пока не было. Как выдумаете, сколько может стоить какая-нибудь очень привлекательная гувернантка?

Оставив Стоддарда вздыхать в одиночестве о будущем своего клиента, Бентли отправился на другой конец города в свой клуб на Пэлл-Мэлл, где надеялся найти хоть немного покоя. «Травеллерз» был одним из немногих фешенебельных клубов, в котором можно было по-настоящему расслабиться. Бентли нравился разнородный членский состав клуба — они ведь приняли его в свои ряды!

На ступенях лестницы перед входом он вспомнил о небрежном отношении к своей одежде и, вытащив носовой платок, кое-как почистил им сапоги. Войдя внутрь, он сбросил плащ на руки стоявшего наготове швейцара и прошел в утреннюю гостиную. Народу было немного. Он сел за свободный столик возле окна, подавив желание положить обутые в сапоги ноги на полированную поверхность.