Было уже полвторого, когда Энн Тревеньян поставила машину на стоянке возле своего дома. Вслед за ней медленно въехала на улицу машина с потушенными фарами и повернула за угол на первом же повороте.

Энн решила, что это кто-то из соседей так же поздно вернулся домой. Она не стала ставить машину в гараж, так как рано утром собиралась заехать к своей матери, о чем уже договорилась с шефом.

Энн думала о предстоящем визите. Ее мать, все еще привлекательная женщина, в свои шестьдесят два договорилась с дочерью устроить совместный шопинг[2] в Трамп-Тауэр на Манхэттэне и посмотреть две нашумевшие пьесы на Бродвее, как бы Лэрри не насмехался над ней.

Она вспомнила об этом, и на лице ее появилась недовольная гримаса. Лэрри был одного с ней возраста, но иногда рассуждал как старик. И еще, по мнению Энн, он был страшный зануда.

Она захлопнула дверцу машины, проверила вторую дверцу и пошла в дом. Ее обитель была с любовью обставлена. Энн тщательно обдумывала все детали декора комнат, тратила многие часы в поисках картин и репродукций, которые подходили бы к ее интерьеру. Ее самым любимым художником был Нелл Ревел Смит.

Энн по привычке сразу включила автоответчик. Кто-то звонил два раза, ничего не говорил и вешал трубку.

«Дерьмо! Почему некоторые люди боятся, что их голос останется на пленке? Сказали бы просто: «Привет, это я...» — вместо того, чтобы тяжело дышать в трубку!»»

Она включила перемотку пленки и осмотрела себя в зеркале. От танцев она так взмокла, что поплыла вся комната. К тому же, огорчилась Энн, осталось от чего-то пятно на блузке.

«Черт, сплошные мелкие пакости!»

Самым огорчительным событием сегодня была ссора с Сисси. А это была настоящая ссора. Черт возьми! Неужели она не понимает, что делает? Энн даже боялась думать, что может случиться. Это, скорее всего, будет очень неудачное замужество и потом опять тяжелый развод. Те, кто долго жил в одиночестве, нередко влипают в повторный брак, который длится два, три месяца, в лучшем случае — полтора года.

Многие совершают ошибки, необдуманно стараясь заполнить пустоту рядом с собой.

Энн печально покачала головой и стала раздеваться. Она повесила короткую черную юбку на спинку стула, сняла блузку и, оставшись только в трусиках и лифчике, прошла мимо кухни в небольшое помещение, где стиралось белье. Женщина, приходящая на неделе убираться в доме, заболела два месяца назад, и Энн никак не могла найти ей замену. В результате скопилась куча невыстиранных тряпок, а дом требовал генеральной уборки. И вообще нужно было переделать кучу дел.

Энн замочила испачканную блузку и включила стиральную машину, забитую бельем.

Ее не покидала тревога за Сисси. Брайан Уайт действительно был очень странным человеком, думала она. У него такой ледяной взгляд. Неужели Сисси не понимает, что такое выражение глаз бывает у хладнокровных убийц? Она ослеплена любовью, вот в чем все дело. Без ума от него!

Он не придал значение заболеванию Сисси и внес романтическую струю в жизнь подруги. И Сисси кинулась к нему как сексуально озабоченная кошка...

Барабан стиральной машины медленно вращал белье. Энн включила автоматический режим и пошла на кухню, чтобы выпить охлажденный йогурт и съесть бутерброд.

Она открыла холодильник — и неожиданно почувствовала у себя за спиной чье-то присутствие. Это был даже не звук, нет, а ощущение чьего-то дыхания. Энн резко обернулась.

Рядом с кухонным столом стоял мужчина в нейлоновой маске на голове. Невозможно было разглядеть смазанные черты его лица. Высокий, хорошо сложенный, одет в темный запачканный плащ или что-то вроде того.

— Энн! — прохрипел неизвестный. — Энн, подойди ко мне!

Она в испуге отступила назад, крик застрял в горле.

«Он знает мое имя?.. Меня?..»

Если он влез в дом до ее прихода, то мог найти имя в каких-нибудь ее бумагах на счетах в коридоре. Но как он сюда забрался? Как давно он ее поджидает?

И тут она с ужасом осознала, что он держит в руках. Все ее существо оцепенело.


— Читай свою предсмертную молитву, Энн! — приказал он. Голос был высокий, неестественно торжественный и... такой знакомый.

Да! Это он! Она слышала этот голос раньше!!

— Нет! Нет! Ради Бога!..

Он зажал ей рукой рот.

— Не упоминай всуе имя Всевышнего!

«Потрошитель! Это он — детройтский потрошитель!..»

В отчаянии Энн вспомнила о купленном пистолете.

«Слава Богу, у меня есть пистолет!..» — успела подумать она. Но пистолет был спрятан наверху в спальне, худшее место и не придумаешь.

Нужно было как-то вырваться от него, убежать на второй этаж и достать оружие.

— Энн... Энн... Энн... — монотонно повторял он.

— Пожалуйста... — ей пришла в голову одна мысль. — Бог не хочет, чтобы вы это делали! Бог говорит: «Нет!»... Бог говорит...

Это было ошибкой. Последней ошибкой!

Даже сквозь волокна маски она уловила злой блеск его глаз. Он еще больше возненавидел ее за попытку прикрыться именем Всевышнего. Маньяк был абсолютно уверен, что Бог на его стороне.

«О Боже, о Иисусе, он собирается убить меня прямо здесь, прямо сейчас! Это ужасно! Так он убил уже многих женщин!..»

И Энн поняла, что безумец забьет ее до смерти...

Маньяк поднял массивную деревянную дубину и с силой ударил ею по столу, стал крушить тарелки, чашки — все, что попадалось под руку. Осколки полетели во все стороны.

Удар! Еще удар! Снова и снова...

Дубина размозжила поверхность стола и переломала ножки.

— Пожалуйста!.. Нет!.. Не надо!.. Пожалуйста!.. — Энн зарыдала.

Она была почти голая, совсем беззащитная... Его мощная фигура преграждала ей путь к спасению. Энн стала отступать в единственно возможном направлении — к комнатушке, где стиралось белье и откуда больше не было выхода.

Удар! — и стеклянная прорезь в кухонной двери разлетелась тысячью осколков.

Энн медленно отступала назад, но страх жертвы уже сковывал ее движения и мысли.

«Глупость!.. Какая глупость!.. Как я могла купить дом без заднего выхода!» — сейчас эта ошибка будет стоить ей жизни...

— Б...! — заорал он. — Гадина!

Энн слышала, как у нее за спиной стиральная машина так по-домашнему вертит в пене ее трусики, комбинации, ночные сорочки...

Рука Энн коснулась хозяйственной полки, где хранились порошки, аэрозоли, щетки. Она инстинктивно схватила первый попавшийся баллон с распылителем — пятновыводитель.

С силой нажав на кнопку, Энн выплеснула все содержимое баллона ему в лицо — и в ужасе замерла, судорожно сжимая пустой баллон. Какое же это жалкое оружие по сравнению с пистолетом тридцать восьмого калибра!

Ей нужно было еще сражаться за свою жизнь! Главное — убрать убийцу с ее пути. Энн была высокой крепкой женщиной, но ужас лишил ее сил и сковал волю.

Маньяк снова поднял свою дубину. Удар!..

Он обрушил полки со всем содержимым.

Удар! Удар!..

Она даже не могла уже кричать, спазм перехватил горло. Холодный (смертный, подумалось ей) пот слепил глаза. Она отступала, и теперь ее жизнь измерялась пространством этой замкнутой комнатушки.

Энн была загнанным в ловушку зверем.

Взмах — удар! Еще удар!

Убийца наступал, разрубая дубиной воздух между ними. Удар по стиральной машине, по пластмассовому ящику для белья. Удар по лампе — дождь мелких осколков.

— Не надо... Стой... — выдавила она из себя. — Не надо! Нет!..

Он словно не слышал ее призывов. Дубина приближалась к ней. Осколки плитки, стекла, керамики острыми иглами ранили кожу. Она дергалась, уклоняясь от дубины...

В голове промелькнули образы матери, Сисси...

Дубина снова поднялась в воздух, Энн инстинктивно прикрыла голову руками, защищаясь от последнего, смертельного удара.

Лишь краем глаза она уловила приближение дубины. Удар был настолько сильным, что она даже не успела почувствовать боль. Череп раскололся, и Энн рухнула безжизненной куклой, провалившись в небытие.

Убийца продолжал бить по мертвому телу, молотя без разбора. Все вокруг было в крови. А он все замахивался и бил, бил, бил снова...


8

Этой ночью Сисси спала очень беспокойно. Несколько раз во сне возникал образ Энн. Энн взбиралась на гору, оглядываясь на нее, и молча смотрела печальными глазами...

Сисси проснулась, вскочила и, накинув халат, зажгла свет. В комнате было довольно прохладно, а ей казалось, что она горит как в огне.

Ветка дерева за окном билась по стеклу. Может, это и мешало ей спокойно спать? Или мысли о поездке Энн в Коннектикут были причиной необъяснимого беспокойства?..

Сисси босиком спустилась вниз. В доме было тихо, только слабо гудела лампа в коридоре и слышался приглушенный шум работающего мотора холодильника. Мерно отстукивали время кухонные часы.

Четыре часа утра.

Сисси зажгла на кухне свет и приготовила себе растворимое какао. Она села за стол, медленно отхлебывая из чашки и вспоминая прошедший вечер.

Танцы. Потом прощание с Брайаном. Разочарование из-за его неожиданного отъезда. Неуловимое напряжение в их отношениях.

Действительно ли он танцевал с Эбби Тайс? Энн так решительно это утверждала... Не проходила обида на Энн. Почему она так не любит Брайана? Сисси размышляла о предстоящей свадьбе...

В конце концов она вернулась в спальню, но уснуть смогла с трудом.

Наступило субботнее утро. Из-за навалившейся работы Сисси всю неделю почти не была дома. Она с удовольствием занялась уборкой: пылесосила, мыла полы, даже решилась помыть окна в кухне.

В полдвенадцатого позвонила мать. Сисси нужно было обсудить с ней детали пребывания с Ароном, когда она и Брайан уедут в свадебное путешествие.