— О Господи! — простонал Гейбриел. — Опять прибежал. Должно быть, няня задремала.

— Сделай что-нибудь, — попросила Кейт. — Я не могу пошевелиться.

— Не шевелись, — улыбнулся Гейбриел и поцеловал жену в висок. — Лежи и отдыхай, чтобы малышка набиралась сил.

— Маленькая Мерри потихоньку поджаривается. — Кейт погладила округлившийся живот. Замечание ничуть не походило на жалобу, поскольку она давно поняла, что предпочитает жару Туниса холоду и пронизывающей сырости английской зимы.

— Через пару месяцев вернемся домой, и, как всегда, уже на второй день начнешь сетовать на мрачность замка. — Гейбриел снова поцеловал Кейт. — Думаю, легкий массаж не помешает даже в жару. — Новые поцелуи не заставили себя ждать.

Ответить Кейт так и не успела: полог отодвинулся, и в шатер ворвался мальчик, крепко прижимая к груди находку, а вслед за ним с тявканьем примчалась собачонка.

— Папа, папа! Смотри, какое чудо!

Трехлетний принц Джонас подбежал к отцу и протянул глиняный черепок. Малыша назвали в честь любимого дядюшки, мистера Джонаса Бервика.

— Это птичка! Я нашел птичку! — Крошечный палец коснулся изгиба, напоминавшего крыло, тронул углубление, которое вполне могло оказаться глазом, и прошелся по трещине, очень похожей на клюв.

— Поразительно, — медленно произнес Гейбриел.

Интонация, с которой прозвучало одно-единственное слово, заставила Кейт поднять голову.

Молча, но торжественно супруг передал птицу, и она тоже обратила внимание на древнегреческие буквы.

Несколько мгновений прошло в напряженной тишине. Последнее время принцесса старательно изучала иностранные языки и читала книги, недоступные в юности, но мудреный греческий алфавит все еще вызывал затруднение.

— О Боже! — наконец прошептала Кейт. — Здесь написано «Дидона»!

Гейбриел расхохотался.

— Что случилось, папа? — заинтересовался Джонас. Энергия била ключом: малыш уже скакал по шатру на одной ноге. — Почему ты смеешься? Потому что я так прыгаю?

— Ты совсем как Биггитстиф, — фыркнул Гейбриел.

— Но здесь написано «Дидона», — запротестовала Кейт. Она снова легла и подняла осколок к свету, чтобы лучше рассмотреть. — Здесь крыло, милый.

— Это не крыло, — серьезно возразил малыш. — Это птичкина попа. Смотри, вот и какашка. — Он показал крошечную загогулину внизу буквы «о».

— А это означает букву «альфа», а не «омега», как предположила ты, милая. «Какашка» Джонаса превращает «омегу» в «альфу».

— Так что же в таком случае все это означает? — сонно спросила Кейт.

— Готов предположить, что здесь написана первая половина слова «didascalos», что означает «ученик». Это само по себе интересно, особенно если учесть, что мы пытаемся понять, существовали ли в городе школы.

— Это птичка! — убежденно повторил Джонас и забрал драгоценную находку.

— Неси птичку на улицу, пусть она летит к няне. — Гейбриел повернул сына к выходу. — И забери с собой Фредди. Маме надо отдохнуть.

Джонас был очень послушным мальчиком, если не считать того обстоятельства, что не мог спокойно пройти мимо кучи черепков. Вот и сейчас он немедленно покинул шатер, оставив наедине влюбленного принца и сонную принцессу, которая не смогла устоять перед искушением… и проснулась.


Эпилог 

В волшебном и на редкость разнообразном мире Золушек принц непременно находит свою единственную и уводит в замок. Иногда злых сводных сестер прогоняют, иногда они становятся служанками, а в единичных случаях превращаются в добрых матерей и отличных хозяек. Злая мачеха больше не появляется, тыква гниет в огороде, а крысы разбегаются по своим углам.

Наша сказка о Золушке заканчивается немного иначе. Принц, конечно, отыскал любимую и вместе с ней поселился в замке, хотя время от времени супруги уезжали в теплые и менее дождливые края. Злая сводная сестра, которая на самом деле оказалась совсем не злой, теперь жила вместе с обожаемым мужем в его поместье, и родила ему восьмерых детей. Потомки лорда Димсдейла не блистали интеллектом, но все до единого отличались жизнерадостностью и красотой. И что еще более важно, унаследовали от родителей присущую обоим доброту.

А вот от бабушки по материнской линии, той самой злой мачехи, они не взяли ровным счетом ничего — должно быть, потому, что очень редко с ней встречались. Марианна Долтри продала доставшееся от мужа имение Гейбриелу, которое тот подарил брату Вику, а сама уехала в Лондон и вскоре вышла замуж за процветающего банкира. За короткое время количество платьев в ее гардеробной утроилось. Умерла она внезапно, от тяжелой болезни легких, и оставила банкира изрядно обедневшим.

Кейт и Гейбриел жили в очаровательном бестолковом замке, полном родственников, детей (которых у них было трое) и животных. Фредди дожил до весьма преклонных собачьих лет и каждую зиму с важным видом выезжал на раскопки. Слониха прожила еще дольше, а вот лев, к несчастью, однажды съел пару сапог и на следующий день скончался от несварения желудка.

А теперь я, по примеру автора лучших в мире сказок, воскликну: «О, возлюбленные! Каждая история рано или поздно должна подойти к концу. Напоследок сообщаю самое главное: все они жили долго и счастливо».

Даже любимая собака князя Фердинанда, которая питалась исключительно солеными овощами.