— Правда? — удивилась Кейт. — Зато как интересно! Словно попали в сказку!

— Нет, такие сказки не по мне, — продолжала ворчать горничная. — Зимой здесь, должно быть, ужасно сыро. Вот дотроньтесь до стены возле окна. Ух, до чего холодная! Наверное, во время дождя здесь пахнет плесенью. Нет ничего лучше нашего Ярроу-Хауса: деревянные панели на стенах, унитаз с канализацией. Унитаз мне очень нравится.

— Но для того чтобы построить этот замок, люди не боялись совершать преступления, — мечтательно заметила Кейт. — Интересно, какими были эти Поумрои? Я успела рассмотреть один портрет: у джентльмена был решительный подбородок, четко очерченный рот и орлиный нос. Может быть, именно он и похитил итальянского скульптора?

— Неправильный поступок, — осудила Розали. — Мне однажды довелось видеть итальянца — на ярмарке. Он был так мал, что действительно без особого труда уместился бы в маслобойке. Когда же лакеи принесут ваши чемоданы? В комнате такие большие шкафы, что, пожалуй, удастся развесить все платья мисс Виктории. Очень удобно.

Бервик оказался превосходным хозяином: не прошло и минуты, как в дверь постучали. На пороге возникла вереница лакеев. Они принесли багаж и горячую воду.

А вскоре Кейт с блаженным вздохом погрузилась в ванну. Уже много лет она не проводила дни так пассивно, как сегодня: положение падчерицы не позволяло отдыхать даже по воскресеньям и праздникам, — но почему-то путешествовать в карете оказалось не легче, чем весь день скакать верхом.

— Не хотелось бы вас торопить, мисс Кэтрин, — нарушила тишину Розали, — но мистер Бервик предупредил, что, как только прозвенит звонок, вам необходимо спуститься по всем этим лестницам и явиться в серебристую гостиную. Понятия не имею, где она находится, но думаю, что за дверью уже стоит слуга, готовый проводить. Честно говоря, волнуюсь, подойдет ли это платье.

Кейт неохотно вылезла из ванны, но не позволила Розали ее вытереть.

— Я давно не ребенок и отлично справлюсь сама, — решительно заявила она, почти силой отнимая полотенце.

— Это неприлично, — отозвалась Розали, уступая с видимой неохотой.

— Но почему же? — возмутилась Кейт. — Почему леди не может сама вытереться? Если уж на то пошло, неприлично, когда к обнаженному телу прикасаются посторонние руки!

— Придется смириться, — мудро успокоила горничная. — Истинные леди никогда не вытираются сами. Это не обсуждается.

— Боже милостивый! — вздохнула Кейт. — Кажется, мне уже поздно мечтать о столь высоком звании. Без волшебной палочки ничего не получится.

— Вы и так леди, — убежденно провозгласила Розали. — Благородство у вас в крови.

Она заплела госпоже волосы, шпильками закрепила косы на затылке и надела кудрявый парик светло-сиреневого цвета, к которому прилагалась украшенная драгоценностями лента — чтобы крепче держался.

Платье нежного сливочного оттенка было щедро расшито жемчугом. В корсаж Розали вшила небольшие карманчики, куда вставила восковые пластины в форме конусов. Фигура сразу приобрела женственную выразительность.

— Неплохо! — сдержанно оценила Кейт, посмотрев на себя в зеркало.

— Неплохо? — обиделась Розали. — Просто чудесно, мисс. Настоящая красавица!

Кейт повернулась боком. Платье было собрано под четко очерченным бюстом (восковым) и мягкими волнами ниспадало на землю. Из-под подола выглядывали лишь кончики туфель, тоже расшитых жемчугом.

— С удовольствием обула бы вас в хрустальные башмачки, да они годятся только на один вечер, а сегодня всего лишь семейный обед, — проворчала Розали. — Вряд ли кому-нибудь придет в голову рассматривать туфли.

Кейт снова повернулась лицом к зеркалу и окинула собственное отражение критическим взором.

— Выгляжу совсем как мачеха, — наконец прозвучал строгий приговор.

— Ничего подобного!

— Как будто хочу казаться юной девушкой и изо всех сил пытаюсь молодиться.

— Но ведь вы… — Розали замолчала. — Вы вовсе не старая. Должны…

— Нет, — обреченно возразила Кейт. — Зачем себя обманывать? Особа не первой молодости. Ничего не имею против возраста, но притворяться не хочу. Понимаешь, о чем я? Мачеха пытается притвориться, что ей все еще тридцать.

— Напрасно себя оговариваете! — возмущенно запротестовала горничная. — Сколько вам, двадцать?

— Двадцать три, — печально ответила Кейт. — К тому же я очень устала. Наверное, найдутся особы моего возраста, которые с восторгом появились бы в этом наряде, но только не я. Я в нем выгляжу… отвратительно.

— Видите ли, мисс, — обиженно пояснила Розали, — портниха четыре часа подряд горбилась над этим платьем, а я собственными руками лепила восковые вкладки. Так уж будьте добры, уважьте.

Кейт быстро ее обняла.

— Понимаю, что веду себя неблагодарно, и прошу прощения. Какая, собственно, разница, что надеть? Мое дело — жеманно улыбаться принцу, чтобы он одобрил брак лорда Димсдейла с Викторией, и больше ничего.

— А еще отправиться на бал, — настойчиво напомнила горничная. — Я привезла целых три бальных платья, но еще не успела…

— Обсудим, когда придет время. — Кейт твердо отстаивала собственное мнение. Она уже окончательно решила, что на балу восковой груди не будет. Но зачем же заранее обрекать Розали на переживания и бессонную ночь?


Глава 10

— Днем видел золотое руно Димсдейла, — сообщил Гейбриел Бервику перед ужином. — Можно забыть о намерении обменять мое русское сокровище на его английскую драгоценность.

— Неужели? — Дворецкий поднял бровь. — Мне тоже довелось встретиться с вашей предполагаемой родственницей, и создалось впечатление, что молодая леди вполне способна поддаться чарам, пусть даже и не подкрепленным материальным изобилием.

Гейбриел криво усмехнулся:

— Не больно надо. Дядюшка едва не перевернул их экипаж: видите ли, услышал, как лает его собака. А на самом деле тявкала свора какой-то мелочи размером с блоху. Богатая наследница оказалась такой же непривлекательной, как и ее шавки: костлявая, расфуфыренная, да и смотрит чересчур прямо. Мои стандарты, конечно, скромны, но отказываться от них я не собираюсь.

— А мне мисс Долтри понравилась, — задумчиво изрек Бервик. — Да и собак не свора, а всего-то три штуки, причем крохотных.

— Зато они из тех, что вертятся волчком и ловят собственный хвост. Наверное, и я делал бы то же самое, если бы пришлось проводить время рядом с ней. Смотрела на меня как на обанкротившегося банкира. Наверное, волосы не понравились.

Дворецкий усмехнулся:

— Ну вот, мы уже пришли к чему-то конкретному. Значит, не одобрила?

— Однозначно.

— И все-таки придется пережить рядом с ней ужин, потому что я приготовил мисс Долтри место справа от вас, а пересаживать никого не намерен. Вы будете ужинать в утренней гостиной, а все остальные — в столовой. Завтра приедут новые гости, так что придется накрывать столы в большом зале.

— Кажется, ты не возражаешь против непредвиденных хлопот? — Гейбриел с интересом взглянул на верного слугу, которого знал всю жизнь — с тех самых пор, когда оба еще были мальчишками.

— Я для этого создан.

— Что ж, рад, что смог обеспечить тебя подходящей территорией для приложения сил: работай сколько хочешь — все равно всех дел не переделаешь.

— Лучше порадуйтесь за себя, — покачал головой Бервик.

— Не вижу поводов для радости, — возразил Гейбриел. — Зато по праву горжусь тем, что избавил от твоего присутствия Огастаса.

— Великий герцог поступил не самым благородным образом, — сдержанно заметил Бервик и, налив себе бренди, аккуратно поставил бутылку на место. — Не всякий способен выкинуть собственных братьев из родного дома.

— Огастас предпочел бы забыть о том обстоятельстве, что наш отец разбросал по всему Марбургу бесчисленное количество фальшивых монет с изображением лица, как две капли воды похожего на его собственное.

— Я на Огастаса совсем не похож, — обиделся Бервик.

— А все потому, что он уродился в матушку, а нас с тобой угораздило повторить образ самого старого дьявола.

Мать Бервика была прачкой, а маменька Гейбриела — великой герцогиней, однако небольшая несоразмерность не беспокоила ни того ни другого. Родились они почти одновременно, а вскоре герцог забрал внебрачного ребенка наверх, в господские покои, и поселил в детской вместе с законными детьми, приходившимися мальчику единокровными братьями.

— Наш папочка был сильным мужчиной, — убежденно заметил Бервик. — Я всегда им восхищался.

— Считаешь, что мы видели его достаточно часто, чтобы иметь право судить? — уточнил Гейбриел. — Эй, поделись-ка бренди, братец.

Бервик наполнил еще один бокал и передал господину.

— Видели ровно столько, сколько нужно. Вот Огастас проводил рядом с отцом день за днем. Сами знаете, что с парнем случилось.

Да, не поспоришь. Гейбриел и Бервик не сомневались, что обоим крупно повезло: чем дальше от короны, тем лучше.

— Знаю, почему вы так много думаете о невесте Димсдейла. — Дворецкий многозначительно вскинул брови. — Нервничаете в ожидании своей суженой.

— Она выглядит самой настоящей мегерой, — признался Гейбриел, — и оттого я действительно разволновался: вдруг и Татьяна окажется такой же?

— Знаю, — кивнул Бервик. — Мечтаете о красивой и покорной.

— Можно подумать, сам ты ищешь что-нибудь иное, — парировал принц, уязвленный интонацией, с которой прозвучали последние слова.

— Вообще-то я не занимаюсь поисками жены, — пожал плечами дворецкий. — Но если бы искал, то какую угодно, только не покорную.

— Почему же?

— Скучно.

— Да я бы и сам не возражал против сильного характера, — вздохнул Гейбриел. — Но золотое руно Димсдейла напрочь лишено фигуры — это прискорбное обстоятельство заметно даже под бесформенным дорожным костюмом. Непохоже, что рядом с этим бестелесным созданием может быть весело.