Проснувшись утром в больнице, Флэш обнаружил рядом с кроватью Милта Лоуренса, который с увлечением смотрел бейсбол. Это ошарашило Флэша. Ведь папа должен быть в Техасе. От Нэшвилла до Техаса путь долгий. А может, это он в Техасе?

— Который час? — хрипло спросил он. Во всяком случае, попытался. Нижняя челюсть опять была плотно прибинтована к верхней.

— Ну вот, ты и проснулся, — ответил отец, отворачиваясь от телевизора. — Тот тип устроил тебе сотрясение мозга. Но не переживай, — добавил отец, и Флэшу показалось, что тот ему подмигнул, — ты его тоже здорово отделал.

Вот это было плохо.

— Я его не убил?

— Нет, он жив и в бешенстве. Ты во второй раз одержал над ним верх. Ему уже не оправиться от унижения, а Оливер работает над тем, чтобы привлечь его к ответственности. Плюс твоя сестра запретила ему появляться на мероприятиях «Всех звезд», и я думаю, она вышвырнет его еще и из других соревнований. Она, когда хочет, может быть очень убедительной. — Отец хмыкнул. — Горжусь я этой девочкой.

Флэш что‑то промычал.

Отец встал и наклонился над ним. Флэш сфокусировал на нем взгляд.

— Никогда не думал, что можно иметь стеклянную челюсть и при этом продолжать драться.

— Спасибо, папа, — неразборчиво произнес он. В настоящий момент ему было плевать на челюсть. Его заботило совсем другое. — Брук? Малыш?

Отец погрустнел и сел.

— Они в порядке. Но не настроены иметь дело с твоими братом и сестрой. Правда, ее подруга постоянно присылает новые отговорки.

Флэш пытался думать, но ему мешали болеутоляющие. Ему казалось, что его мозг превратился в мягкую глину.

— Нужна мне.

— Сомневаюсь, что в настоящий момент это хорошая идея, — сказал отец. — Ты ее здорово напугал. Но, черт побери, я видел запись. Я поступил бы точно так же. Когда кто‑то угрожает любимой женщине, нужно отбросить все и защитить ее. Ты поступил правильно.

— Не люблю ее. — Забавно, произнести эти слова было особенно больно.

К счастью, отец без проблем понимал нечленораздельное бормотание сына.

— А мне так не показалось.

— Нравится. Очень. — Для него было важно защитить ее, и, если бы понадобилось, он бы и в третий раз вытряс из Текса душу. — Нужна мне.

— Сынок, — заговорил отец, и по его тону Флэш понял, что ему предстоит выслушать лекцию, — я не знаю, кого ты хочешь обмануть, но у меня есть глаза, и я люблю Трикси гораздо дольше, чем ты ходишь по земле.

— Она мне не доверяет, — попытался сказать Флэш. — Она спрятала от меня малыша.

— И что?

Флэш закатил глаза. Это движение отозвалось острой болью.

— Я серьезно, — сказал отец, наклоняясь и ловя взгляд Флэша. — Я думаю, что она не специально скрыла от тебя рождение ребенка. Готов спорить, что она увидела те заголовки. Их все видели. А еще твоя сестра говорит, мамаша Брук — это тоже проблема.

— Огромная проблема, — согласился Флэш. Отец говорит правильные вещи. Плохой признак.

— Так что у нее были свои причины. А у тебя свои. Если ты будешь ждать, когда звезды на небе выстроятся в четкую линию, а ваши отношения станут идеальными, тебе предстоит провести жизнь в одиночестве, горюя по девушке, которая ушла от тебя. Ты любишь ее и не пытайся отрицать это. Я точно знаю, что любишь. Она тоже от тебя без ума, судя по тому, что я видел. Но все остальное, что сопутствует этому — вера, доверие, любовь, — все это зависит от нашего выбора. Каждый день человек вынужден выбирать и делать то, чего требует любовь. Это работает только так.

Флэш озадаченно заморгал.

— Но… ты и мама?

Милт Лоуренс хмыкнул.

— Были времена, когда твоя мама — да упокоит Господь ее душу — не очень‑то меня жаловала. Не раз и не два она распинала меня на дыбе, и я вынужден признать, что все это было заслуженно. Как ни больно мне говорить, бывали случаи, когда она загоняла меня в угол. У нас были свои битвы, но мы следили за тем, чтобы вы, дети, об этом не знали. На следующий день мы делали свой выбор и любили друг друга. И все это работало. Каждый день я старался показать ей, не как сильно я ее люблю, не как она мне дорога, а то, что я достоин ее любви и ее доверия. — Он снова хмыкнул. — Я никогда ей не изменял. Я всегда находил для нее время. Я ставил ее нужды на первое место. И я всегда был рядом с вами, детьми. Кстати, хочу тебе сказать, что от цветов никогда не было вреда.

Правильно ли Флэш его расслышал? Брак их родителей выглядел идеальным — история любви на века. И никому не пришло бы в голову назвать его работой.

— Год назад… — Отец в задумчивости потер подбородок. — Год назад, думаю, ты был бы на такое не способен. Год назад я бы не посоветовал тебе бежать за своей девчонкой, — добавил он.

— Спасибо, папа. — У Флэша кружилась голова, и он не знал, что тому причина — лекарства, сотрясение мозга, сломанная челюсть или…

Правда.

Отец тем временем продолжал:

— Но вы должны работать вместе. Ты хорошо выполнил свою часть работы, и — Господь свидетель — я еще никогда тобой так не гордился, Флэш.

У Флэша потеплело на душе. Ведь он хорошо потрудился, правда? Год трезвости, сдержанности и воздержания был самым длинным и самым трудным в его жизни. Каждый день, просыпаясь, он был вынужден делать выбор, даже когда ему этого совсем не хотелось. И теперь ему изо дня в день предстоит показывать Брук, что он достоин ее. На это уйдет жизнь, правда, эту жизнь он проведет с ней.

Потому что он любит ее.

Проклятье, он терпеть не может, когда отец прав! Нет, он невыносим!

— Так что дай ей несколько дней. У тебя нет выбора — тебя все равно продержат здесь, чтобы обследовать. — Он тяжело вздохнул. — Флэш, вряд ли тебе будет приятно услышать это, но…

Флэша на секунду охватила паника. Он уже решил, что Брук вызвала адвокатов. Но вряд ли отец читал бы ему лекции, если бы она так поступила. Ведь верно?

— Твоя челюсть не выдержит еще одной такой травмы, — печально продолжил он. — Да и в этот раз придется сделать несколько операций, чтобы все поправить. — Он откашлялся. Звук напоминал рокот заработавшего тракторного двигателя. — Так что лучше тебе все закончить.

Это означало… конец. Конец карьеры.

Его тело больше не будет на несколько секунд становиться единым целым с брыкающимся быком или полудикой лошадью. А может, ему перейти на загон телят?

О черт… неужели с ним покончено?

Нет.

Нет! Это его год! Он еще должен стать «Ковбоем года»! Он уже занял свое место в рейтинге и стал лучшим в мире! Черт, ведь он почти полжизни участвует в родео. Если не родео, то чем ему заниматься?

Сразу за вопросом в мозгу появился ответ. Флэш знал его с тех пор, как увидел Брук, которая защищала их сына от Текса.

Теперь самое главное в жизни для него — она.

Брук и Бин для него все. А родео… это просто работа.

Он будет мужем и отцом. Он будет читать сыну сказки на ночь и вместе с Брук ездить на гастроли. Возможно, у них появятся еще дети, и он сможет увидеть момент, как они появляются на свет. Брук будет на нем тестировать свои песни, а он будет рядом с ней, когда она пойдет по красной дорожке на вручение премии «Грэмми».

Семья, открытая для любви и радости. Семья на всю жизнь. Таково его будущее.

Без сломанных челюстей.

Остается одна проблема.

Надо как можно скорее добраться до Брук.

Отец убрал руку Флэша с иглы от капельницы, пока тот не выдернул ее.

— Оставь все как есть, сынок. Ты еще не готов для разговора.

— Сколько? — Флэш понимал, что под действием седативных препаратов он не замечал течения времени.

— Полтора дня. Оливер выслал за мной корпоративный самолет. — Его телефон издал короткий перезвон. — Эй, ты только послушай, что прислала твоя сестрица. Знаешь, что говорит пресса? Вот: «Флэш Лоуренс защищает свою невесту, Брук Боннер». Да ты герой, сынок.

Да, для всех он герой. А для Брук?

— Нужна мне, — выговорил он.

— Знаю. Лоуренсы влюбляются глубоко и навсегда. То же самое было у меня с твоей мамой, да упокоит Господь ее душу.

В больничной палате воцарилась тишина, нарушаемая мерным писком. Эй, а ведь он давно заметил этот писк. Может, его сознание начинает проясняться?

Тут его осенило. Цветы, конечно, замечательно, но он должен показать Брук, что хорошо знает ее и заботится о ней.

— Чай, — с трудом произнес он.

Да, его сознание точно проясняется, потому что в челюсти начинает пульсировать боль. Но боль — это хорошо. Она помогает ему сосредоточиться.

— Что такое? — Отец наклонился ниже.

— Пошли ей чай. И мед. Хороший мед. От меня.

Отец передвинулся так, чтобы попасть в поле зрения Флэша, и сын увидел на его лице лукавую улыбку.

— Запросто, — сказал он.

Глава 19

— Давайте посмотрим отснятый материал, — сказала Кари, исполнительный директор по связям с общественностью. — Как вы видите, — продолжила она, когда на экране появились кадры с родео «Все звезды» двухнедельной давности, — мы позаботились о безопасности Брук и малыша в трогательный момент.

Все две недели Брук не виделась с Флэшем. Ей казалось, что прошла вечность. Она твердила себе, что все еще обдумывает свое решение насчет его, но это было ложью.

На самом деле она делала то же самое, что и тогда, когда обнаружила, что беременна. Она пряталась.

И она ненавидела себя за это.

Сейчас она, как завороженная, смотрела кадры из своей жизни. С ней вместе на экран, расположенный в конференц‑зале, смотрели дядьки в костюмах — руководство студии — и ее новый менеджер, Дженет Уортингтон. На руках у нее был Бин — теперь она везде брала его с собой. Потому что надобность прятаться отпала. И потому что мать больше с ним не сидела.