Он напугал ее! Так просто. Какой же взрослый мужчина так набрасывается на женщину? Он мог подождать, дать сну немного охладить свой жар.

Приложив руку к сердцу, Бэзил послал ей воздушный поцелуй. Она сделала то же самое. Бэзил стоял под балконом до тех пор, пока она не ушла внутрь, к той кровати, украшенной золотой вышивкой, в которой он так мечтал оказаться.


Кассандру разбудила птица, щебетавшая на балконе. Эта птичка, маленькая черная красавица, поющая на каменной ограде на фоне зелени, казалось, прилетела из ее сна. Кассандра долго смотрела на нее, вытянувшись на кровати.

Бэзил!

По ее телу пробежали мурашки, как эхо неистового желания, которое она почувствовала, увидев, как он бросился к ней с холма. Потом Кассандра вспомнила его сильные руки с мозолистыми ладонями, крепко прижатые к ее лицу, и его горячий рот, торопливо искавший ее губы. За всю свою жизнь она не встречала человека, который смотрел бы на нее так, как будто умрет, если не поцелует.

Уютно завернувшись в покрывала, которые находились в таком беспорядке, как будто в ее беспокойной постели был любовник, Кассандра наслаждалась странным возбуждающим ощущением, которое принесли с собой воспоминания, снова и снова оживляя их в воображении.

Нанежившись в постели, она умылась и позвонила, чтобы принесли завтрак. Слуга принес шоколад в серебряной чашке и свежий хлеб. Все это она перенесла на столик у окна.

Было очень тепло, несмотря на ветерок, дувший через открытую балконную дверь. Чувствуя себя абсолютно свободной, Кассандра сбросила халат и уселась завтракать в одной ночной рубашке. Из окон она видела холмы и висевшее над ними тусклое марево, подернутое дымкой. Она вспоминала о празднике, о том, как Бэзил целовал ее в фруктовом саду, о сливах, которые он принес ей с тех деревьев… вдруг она ощутила такое восхитительнейшее чувство счастья, что ей захотелось громко петь и танцевать. Это было простое счастье, просившее воспользоваться им сегодня.

Напевая себе под нос, Кассандра нашла свою шкатулку с письменными принадлежностями. Прихлебывая шоколад и откусывая хрустящий сдобный хлеб, она начала писать, собираясь только уловить впечатления, чтобы позднее можно было собрать записки в нечто более или менее связное. Сейчас она и не думала, во что именно, – возможно, письмо или статью или даже в простой дневник.

Но, делая наброски, она углубилась в них. Морская вода, кружащаяся над пальцами ее ног, воспоминания об отце, восхитительная еда, которой кормил ее Бэзил, и потом праздник прошлой ночью, который был одним из самых ярких и возбуждающих зрелищ в ее жизни.


Я чувствую себя здесь иначе, – писала она, – и эта перемена захватила меня целиком. Я чувствую, что могу делать все, быть тем, кем захочу. Или, может быть, я впервые за многие годы полностью чувствую себя самой собой, как будто я и есть тот смелый ребенок, которым была когда-то. В тот момент, когда кралась через лес, чтобы увидеть, как танцуют рабы, при этом готовая ко всему, что могло произойти.

Она, эта девочка во мне, заключает в себе сдержанность, красоту, свет и даже возможность любви и плотских радостей. Тех, о которых я когда-то мечтала, а не тех, которые мне открылись.


Кассандра остановилась, дотронулась до губ, размышляя, достаточно ли она смела, чтобы написать о том поцелуе. Откинув назад густую прядь волос, она обмакнула перо.


А теперь Бэзил. Что я буду вспоминать о нем, когда придется покинуть это прекрасное место? Его красивые волосы, свободно спадающие на лицо, когда он играл с собакой на пляже, изгиб его босых ног. Вкус его поцелуя, похожего на сливы, на утро, на все чудеса, когда-либо происходившие в мире. Я не знала, что поцелуй может быть таким.

Именно Бэзил, дитя того золотого света и праздника чувств, тот, кто освободил меня и открыл мне новую сторону меня самой. Как он узнал, что она пряталась все это время во мне, да так, что я об этом не подозревала?


Очень-очень довольная, Кассандра улыбнулась, посыпала написанное песком, положила перо и с наслаждением потянулась в теплой комнате. Уже начиналась дневная духота, и Кассандра попросила горничную приготовить ванну.

И опять это стало для нее чудесным открытием, открытием собственного тела. Она все больше ощущала его так, как не ощущала с юности, когда страшное костлявое уродство превратилось в нечто нежное и поразительное. Купаясь, Кассандра чувствовала белизну своих бедер и тяжесть груди, она взглянула на изгиб локтей и разглядела суставы пальцев на ногах. Под ее кожей как будто все время двигалось нечто странное и волнообразное, от чего она чувствовала радость и беспокойство одновременно.

Когда Кассандра села, чтобы Кейт привела в порядок ее волосы, она посмотрела в зеркало на собственные губы и увидела, что они, оказывается, очень красные и сочные. Это навеяло опьяняющий образ нагого Бэзила – сильные плечи, обнаженные лодыжки и…

Она вся затрепетала от нетерпения и раздраженно дернулась так, что Кейт потянула ее за волосы.

– Простите, – пробормотала она.

Будучи вдовой, Кассандра могла завести к этому моменту дюжину любовников, и никто из них не сплоховал бы. У нее наверняка было бы достаточно кандидатов, достаточно привлекательных и остроумных мужчин. Но ее не заинтересовал ни один из них. Она не хотела чувствовать на себе их руки, не хотела, чтобы ее пачкали их мокрые губы, не хотела слышать их стоны.

Но когда Бэзил поцеловал ее так, как она страстно хотела поцеловать его, Кассандра не почувствовала отвращения, а лишь мгновенную потребность прижаться к нему как можно ближе. Его язык ворвался внутрь, ее разум помутился от желания, их дыхания слились, и все происходящее казалось удивительно естественным.

Но он обнимал ее все сильнее, и она внезапно почувствовала животом твердость его желания, ее горло сдавил холодный ужас, уничтоживший все удовольствие. Она убежала, зная, что смутила его. Но когда он вошел во двор и подошел к балкону, ее снова обдало жаром, желанием, в первую очередь из-за унылого выражения его лица.

Жар и холод. Но по крайней мере жара была многообещающей. Она обещала излечение.

Горничная причесала Кассандру, и та отпустила ее. С бьющимся сердцем она выглянула на балкон; чтобы выяснить, не ждет ли ее там Бэзил или он еще спит. Когда она увидела, что двор пуст, ее охватило глубокое разочарование.

Кассандра отвернулась от балюстрады, приложив руку к неистово бившемуся сердцу. Желание – нежелание, то безрассудное – то пугающее. Может, она влюбилась? Правда ли, что она влюбилась в него?

Ответ был до смешного очевиден: да. Кассандра полюбила его задолго до их встречи. Он привлек ее сердечностью и редкой красотой души. Задолго до того, как она услышала его голос, задолго до того, как ей жадно захотелось дотронуться до его волос, она любила человека, с которым познакомилась по переписке. И даже если бы она не была раньше с ним знакома, что же странного в том, чтобы влюбиться, находясь в Италии?

Он был помолвлен. Кассандра почувствовала себя немного виноватой, но лишь чуть-чуть. Если бы он уже был женат, она и не подумала бы о флирте, но если она уедет до того, как приедет его невеста, то с его стороны не будет никакого проступка, безусловно, с точки зрения политического союза. И честно говоря, брак, нависший над ним, делал все гораздо безопаснее.

Свобода! Молодая вдова, находящаяся на отдыхе искушенная и образованная женщина, может завести любовника и, естественно, считать это одним из больших удовольствий, которые приносит путешествие.

Если бы она и впрямь могла выбирать любовника по собственному усмотрению!

Кассандра в задумчивости натянула шаль на живот, впервые поняв, сколько шрамов оставил ей муж, оставил в темных уголках, там, где их никогда не заметят. А что, если эти шрамы навсегда? Что, если он разрушил ее будущее?

Все, что у нее было с Бэзилом, – несколько счастливых недель здесь, в этом волшебном прекрасном мире. Эта мысль вызвала у Кассандры легкий приступ уныния. Даже теперь было трудно представить, каково ей будет вернуться к прежней жизни. Кассандра чувствовала, что сильно изменилась за эти несколько дней. Много ли еще изменений произойдет в ближайшие недели? И сколько еще изменений и каких она претерпит от рук любовника?

Бэзил говорил о мгновениях. Она заберет эти мгновения с собой, спрячет их надежно в памяти, там, где никто не сможет до них дотронуться.

Мгновения. Она будет наслаждаться тем, что принесут с собой эти мгновения, именно эта ночь. Она не позволит воспоминаниям о муже украсть радость от прикосновений Бэзила.

Она не позволит страху перед скорым отъездом запятнать красоту этого места. Сейчас она будет думать только как поэт, ясно понимающий свои ощущения и красоту мгновений.

Спустившись вниз, Кассандра почувствовала аромат свежеиспеченного хлеба и жареного мяса, и у нее тут же проснулся аппетит. Выглянув во двор, она разочарованно обнаружила, что он все еще пуст. Из комнаты, расположенной слева, доносились разговоры слуг и звон стекла. Она пошла к этой комнате и заглянула в нее.

Из двери в конце коридора вышла женщина.

– Добрый вечер! – сказала она Кассандре. – Граф приказал мне провести вас в библиотеку.

Потом показался сам Бэзил, отдавая через плечо какое-то распоряжение. Он был одет в темный камзол и жилетку, бриджи и высокие сапоги. Волосы были зачесаны назад. Уверенный, владеющий собой, серьезный, он выглядел графом от головы до пят, его выдавали лишь чернильные пятна на пальцах. Кассандра усмехнулась.

Когда Бэзил заметил ее, выражение его лица сразу же изменилось, он явно не знал, как ему себя вести и чего ожидать от своей эксцентричной гостьи.

– А, хорошо, что ты проснулась, – протянул он.

Кассандре хотелось броситься ему на шею, но она стеснялась продемонстрировать свой порыв. Почувствовав неловкость, возникшую между молодыми людьми, служанка удалилась, качая головой. Кассандра смотрела на Бэзила, не зная, что сказать.