– Нет, это было бы неплохо. Просто мне нужно предупредить экономку, что сегодня у нас будут особые гости. В доме всегда чистота и порядок, но у Хелен будет удар, если я не предупрежу ее.

– Прекрасно. Большое спасибо, мистер Ричарде. Значит, мы встретимся в три тридцать.

– Хорошо. Но когда же вы научитесь называть меня Джеймсом?

– Возможно, сегодня днем, – пообещала Кристен и дрожащей рукой положила телефонную трубку.

Ирония судьбы! Всего через несколько часов она будет брать интервью у своего собственного отца!


Время пролетело быстро, и не успела Кристен опомниться, как была уже половина четвертого и она вместе со Стэном Эллиотом, штатным фотографом «Газетт», подъезжала к дому Джеймса Ричардса.

– Ого! Вот это дом! – Выйдя из машины Кристен, Стэн оглядел окрестности и, поправив очки в темной оправе, недовольно взглянул на небо: оно начало затягиваться облаками и подул ветер. – Похоже, с залива надвигается буря, – проворчал он, – но, надеюсь, мне удастся закончить наружную съемку до того, как пойдет дождь.

Кристен с сумкой и рабочим блокнотом, а Стэн с камерой и необходимыми принадлежностями подошли к парадной двери, и Джеймс сам встретил их на пороге. В гостиной, когда они втроем пили чай, приготовленный экономкой, банкир, взяв на себя роль распорядителя, обратился к Стэну Эллиоту:

– Стэн, если вы готовы, я думаю, моя экономка может показать вам дом и сад. Таким образом, вы сможете сделать снимки, пока мы с Кристен будем беседовать.

– Прекрасно, – согласился Стэн, отставив чашку, – но мне нужно сделать еще несколько ваших фотографий и снимков этой комнаты. Можно я их сделаю после того, как Крис закончит интервью?

– Да, конечно. И мне хотелось бы, чтобы портрет моей жены Мэри тоже попал в объектив. – Джеймс с сожалением посмотрел на портрет над камином. – Мэри с удовольствием сама показала бы вам дом, но, увы, сейчас ее нет в городе. Значит, эта загадочная женщина на портрете – жена Джеймса! «Странно, что Джеймс никогда до этого момента не упоминал о жене», – подумала Кристен, и сообщение о том, что Джеймс женат, вызвало у нее непонятный озноб.

– Да, безусловно, можно сделать несколько фотографий, где вы будете сняты на фоне портрета, – согласился с Джеймсом Стэн, тоже рассматривая картину над камином.

– Чудесно.

Когда Стэн в сопровождении экономки вышел из комнаты, между Кристен и хозяином дома возникла неловкая пауза.

– Итак, Крис, что я должен рассказать вам? – наконец спросил Джеймс.

Кристен взглянула в свои записи, и внезапно все подготовленные вопросы показались ей совершенно бессмысленными. Растерянно кашлянув, она посмотрела на Джеймса и, запинаясь, пробормотала:

– Я... я не знала, что вы женаты, Джеймс. То есть вчера я видела портрет, но не сообразила... Мы знакомы уже несколько недель, но вы никогда не упоминали... И вы не носите обручального кольца, – неуклюже добавила она, взглянув на его сильные смуглые руки, лежавшие на коленях.

– Честно говоря, я с удовольствием носил бы обручальное кольцо, но, к сожалению, выяснилось, что у меня аллергия на золото. В отношении банкира это звучит насмешкой, правда? – Джеймс усмехнулся и продолжил уже серьезно: – А не говорил вам прежде о моей жене Мэри я, наверное, потому, что здесь очень пусто, когда ее нет, и разговор о ней напоминает мне о ее отсутствии.

– О, если вам не хочется говорить о ней, то...

– Нет, – движением руки остановил ее Джеймс, – Мэри вернется домой через неделю и, уверен, не простит мне, если в вашей статье не будет упоминания о ней. Так что, учитывая это, мне, пожалуй, не стоит уклоняться от беседы о ней.

– Понятно. Могу я вас спросить, где она?

– Конечно. Мэри проводит восьминедельный отпуск в колонии художников в Северной Каролине. Морские пейзажи, которые вы здесь видите, – это ее работы. – Джеймс с гордостью обвел рукой гостиную.

– Они замечательны, – искренне похвалила Кристен, рассматривая размашистые мазки и приглушенные тона выполненных маслом картин, которые украшали стены комнаты. – Как долго вы и миссис Ричарде женаты? – с любопытством спросила она.

– Семнадцать лет, – последовал мгновенный ответ.

– А... – Кристен замолчала, чтобы набрать воздуха. – А дети у вас есть?

– Нет, к сожалению, нет.

– О, верно, вы уже как-то говорили об этом. – Кристен прикусила губу и после еще одной паузы несмело спросила: – Если это не слишком личный вопрос, то скажите, вы прежде были женаты? Понимаете, это не для статьи, мне просто хотелось бы знать...

– Вам кажется, что семнадцать лет не слишком большой срок для брака, если мне уже исполнилось пятьдесят пять? – Понимающе кивнув, Джеймс грустно улыбнулся.

– Да... то есть нет. Я понимаю, что сую нос...

– Нет, все нормально, – успокоил ее Джеймс, и Кристен заметила, что его лицо омрачилось. – В то время мне было тридцать пять, а моей жене двадцать восемь, но она выглядела намного моложе. Вскоре я, к своему ужасу, понял, что моя жена просто не готова к семейной жизни. Тот брак был одной из вещей, которые мне не удались в жизни. Мы разошлись.

– Понятно, – помрачнев, протянула Кристен.

– Знаете, Крис, нечто подобное мне видится в вас.

– Правда? – Она резко вскинула голову. Кивнув, Джеймс поторопился пояснить:

– Я не хочу, чтобы вы восприняли это как критику. Вы сильная молодая женщина, Крис, и всецело преданы своему ребенку, но вы еще так молоды – сколько вам, вы сказали, девятнадцать?

– Двадцать, – едва слышно ответила она.

– Вы тоже никогда не рассказывали мне о своем супруге, и это заставило меня подумать, не слишком ли велика нагрузка для вас в вашем возрасте заботиться о двоих – муже и грудном ребенке.

– Вы очень проницательны, мистер Ричарде.

– Джеймс, – поправил он Кристен.

– Джеймс. – Глубоко вздохнув, Кристен осмелилась задать следующий вопрос: – Джеймс, раз уж мы затронули... м-м... личные темы... не могли бы вы сказать, почему относитесь ко мне с таким вниманием? – Кристен замерла и, вложив в свой взгляд всю душу, посмотрела на Джеймса.

– Потому что я считаю вас трогательно юной и очень искренней.

– Я совсем не чувствую себя такой. – Нагнув голову, Кристен стала просматривать свои записи, чтобы скрыть слезы, обжегшие ее глаза при этих словах.

– Но вы действительно такая.

– Мне кажется, Стэн скоро закончит съемку дома, а у меня еще длинный список вопросов, – справившись со слезами, решительно сменила тему Кристен. – Итак... – Она еще раз заглянула в свои записи. – Не будете ли вы любезны рассказать мне некоторые подробности об истории этого дома?

– С удовольствием. – Откинувшись в кресле, Джеймс положил ногу на ногу. – Этот дом был построен в 1885 году, как и несколько других старинных домов на острове по проекту Альфреда Мюллера, архитектора Галвестона...


После интервью Кристен забросила Стэна в редакцию и поехала домой, чувствуя себя уставшей и опустошенной. Когда она ставила свой автомобиль рядом с машиной Джошуа, дождь еще не начался, но поднялся сильный ветер и небо стало совсем темным. Войдя в дом, Кристен обнаружила, что Ида Мэдисон уже ушла, а Джошуа сидит в гостиной, держа на руках хнычущего Тедди.

– Ты как раз вовремя, кое-кто уже проголодался, – встретил ее улыбкой Джошуа.

– Все ясно, только дай мне минутку, Джошуа.

Взглянув на сына, который плакал и сосал кулачок, Кристен едва сдержала готовые хлынуть слезы и, выбежав из комнаты, бросилась в ванную, заперлась там и, чтобы прийти в себя, решила умыться. Но вместо этого она вдруг осознала, что едва стоит на ногах, уцепившись для поддержки за раковину, и снова и снова мысленно прокручивает интервью с Джеймсом Ричардсом. «Мы женаты уже семнадцать лет... Нет, детей никогда не было», – сказал он, и его слова были для Кристен злой шуткой, усугубившей чувство обиды и предательства, с которыми она жила всю жизнь. Теперь Кристен не сомневалась, что все, рассказанное ей матерью об этом человеке, было чистой правдой.

– Будь ты проклят, Джеймс Ричарде! – прошипела Кристен дрожащим от гнева голосом.

Сердце Кристен разрывалось от боли. Она взглянула на свое отражение в зеркале аптечки, чувствуя, что нанесенная ей обида не исчезнет, вероятно, никогда. Внезапно Кристен охватила бешеная ярость, и, не успев обуздать свой порыв, она, сжав кулаки и сложив вместе руки, изо всей силы ударила по зеркалу. Звон разбитого стекла был очень громким, а за ним последовала оглушающая тишина. Придя в себя, Кристен в ужасе смотрела на разбитое зеркало, а затем взглянула на кровавые полосы у себя на запястьях, с трудом понимая, что она натворила. Потом Кристен услышала, как Джошуа колотит в дверь, изменившимся от страха голосом зовя ее по имени, но дверь не открыла, и тогда Джошуа вышиб дверь и ворвался в ванную.

– Боже, Крис, что случилось?

– Я... я сошла с ума, – пробормотала она, растерянно качая головой и чувствуя нелепость происходящего. – Где Тедди? – Ее стыд и смущение сменились беспокойством о ребенке.

– В своей кроватке. – С выражением безумной тревоги в глазах Джошуа шагнул ближе и изумленно посмотрел на зеркало, а затем перевел взгляд на Кристен. – Боже правый, посмотри на свои руки!

– Это только царапины, – заикаясь, успокоила его Кристен.

Стараясь держать себя в руках, Джошуа осмотрел порезы и, закрыв крышку туалета, приказал Кристен сесть, и она безропотно повиновалась. Осторожно открыв разбитую дверцу аптечки, Джошуа порылся внутри в поисках антисептика и ватных тампонов и, найдя все необходимое, снова прикрыл дверцу.

– Крис, как ты могла? – Он мрачно разглядывал многочисленные осколки зеркала.