– Похоже, я не понравился вашему другу.

– Я бы не сказал, что мы друзья. Мы приятели. Как и подобает коллегам.

– Что вам мешает стать друзьями? Тот факт, что вы неравнодушны к мисс Паттерсон, и его это нервирует?

Я посмотрел на него и снова перевел взгляд на дорогу.

– Почему вы решили, что я неравнодушен к мисс Паттерсон?

– Ну, во-первых, потому, что господин Барт показался мне довольно открытым человеком, который легко идет на контакт, несмотря на то, что он изо всех сил пытался продемонстрировать обратное. А вы кажетесь мне человеком, который располагает к себе. Думаю, вы нашли бы общий язык и подружились бы, а для того, чтобы этого не произошло, нужна серьезная причина. Например, женщина. Как я понял, для господина Барта отношения с мисс Паттерсон и сама мисс Паттерсон – это больная тема. Во-вторых, к ней сложно остаться равнодушным, разве что если у вас не совсем традиционная ориентация. Вы ведь не гей, господин Хейли?

Я рассмеялся.

– Нет.

– Значит, вам как минимум нравится мисс Паттерсон. Не думаю, что в этом есть что-то плохое. Мне она тоже нравится. Хотя в ней есть что-то… не от мира сего. Вы со мной согласны?

– Да, доктор.

– Когда я увидел вас, то подумал, что вы бы могли стать отличной парой. Вы разные, и могли бы дополнять друг друга. Кто знает? Может, она научила бы вас чему-нибудь. И вы бы тоже смогли ей что-нибудь дать, я уверен. Что вы об этом думаете?

Я притормозил на светофоре.

– Я думаю, что это плохая идея, доктор. Тем более что у нее уже есть Уильям.

– Давайте будем называть вещи своими именами, господин Хейли. Она есть у Уильяма. А у нее есть не только Уильям. Мне кажется, вы выгодно выделяетесь на фоне всех ее мужчин.

Я промолчал. Мысль о том, что у меня будет роман с Изольдой, казалась мне дикой, хотя жизнь порой преподносит сюрпризы, и слово «никогда» приобретает новые, незнакомые ранее значения.

– Это, конечно, теплоты в ваших отношениях с господином Бартом не добавит, – вышел из положения Вивиан, тем самым позволив мне помолчать еще несколько секунд. – Но вы ведь живете для себя, а не для кого-то другого, верно?

– Да, доктор. Но вы просто плохо знаете Уильяма. Его ревность иногда принимает… не очень хорошие формы.

– Он производит впечатление импульсивного человека. Впрочем, зачем обсуждать других за их спиной? Подумайте о том, что я вам сказал, господин Хейли. Может статься, вы сделаете правильные выводы.

2011 год

Мирквуд

Признаться честно, до последнего времени я и понятия не имел, каково это – вести себя по-идиотски. Но теперь я знал, что это значит. Вести себя по-идиотски – это два раза подходить к дверям дома женщины, которую ты искал, и не решаться даже постучать. Два вечера подряд я проводил в кафе, которое находилось напротив дома Изольды, но какая-то неведомая сила не давала мне подойти к ее дверям. У меня не было объяснения этому факту: в голову лезла мистическая чепуха, к которой располагал и наш последний разговор с Лореной, и ее таинственное исчезновение в тот вечер, когда я впервые подошел к дому Изольды. По возвращении домой я обнаружил, что все вещи моей новой знакомой, включая теплую одежду, косметику и бумажник, на месте, а ее самой нет. Последующие два дня я успел набрать ее номер, наверное, раз сто, но телефон был отключен. Но самым странным было другое: я знал , что с ней все в порядке. Ответа на вопрос «откуда» у меня тоже не было, я просто чувствовал это, хотя к мысли о ее способностях до сих пор относился со скептицизмом.

Скорее всего, именно скептицизм помешал мне внятно объяснить Вивиану суть дел. Мы встретились за завтраком, на часах было начало девятого – по его часам даже не раннее утро, а непроглядная ночь – и он был недоволен тем фактом, что я разбудил его так рано. Как всегда, он не преминул пожаловаться на то, что спал меньше трех часов, и сообщить мне со свойственной ему прямотой, что я – главный виновник происходящего. Он выслушал меня с абсолютно непроницаемым лицом, которое могло означать все, что угодно: от того, что его не волнует то, что я ему рассказываю, до того, что он и не слушал меня вовсе, а восстанавливал в памяти приятные подробности вчерашней ночи. Когда я закончил свой рассказ, он кивнул и сказал, что попробует мне помочь, после чего объяснил, что его ждут пациенты, и попросил счет. Несмотря на недовольство, он решил сделать жест вежливости и заплатил не только за себя, но и за меня, и я не мог отделаться от мысли, что этот жест, с его точки зрения, должен был заставить меня еще раз задуматься над своим поведением.

Ночь, как оно всегда бывало в Мирквуде, свалилась на город неожиданно. В отличие от Треверберга, где вечер был долгим, здесь не существовало вечера как такового. Или он был слишком коротким для того, чтобы его кто-нибудь заметил. И утро тут наступало медленно, будто нехотя – светать начинало только часов в шесть-семь утра, вне зависимости от времени года. Жуткий город . Вот какое определение подходило ему лучше всего. Именно об этом я думал, стоя у дверей дома Изольды. Официантка из кафе, с которой я успел познакомиться, завидев меня, приветственно помахала рукой, но я в ответ покачал головой. Я решил, что не могу вечно сидеть без дела, и что сегодня я просто обязан увидеть Изольду.

Появившийся на пороге дворецкий приветливо кивнул мне.

– Добрый вечер, – поздоровался я. – Мне нужна хозяйка этого дома. Надеюсь, она не занята?

– Нет, сэр. Как вас представить?

– Саймон Хейли.

– Хорошо. Подождите минутку, господин Хейли. Пока вы можете войти.

Мрачная гостиная контрастировала со светлой городской квартирой Изольды, и я уже подумал, не ошибся ли домом. Единственным более-менее светлым и живым местом был камин – по случаю холодов его растопили как следует: дрова негромко потрескивали, а язычки пламени бросали блики на стекла больших шкафов. Тут не было ничего, что напоминало бы об Изольде – по крайней мере, о той Изольде, которую я знал. Неужели за это время ее взгляды на жизнь так резко изменились? Я подошел к камину и, поднеся руки к огню, потер ладони одну об другую.

– Госпожа ждет вас, господин Хейли, – заговорил появившийся за моей спиной дворецкий. – Она читает после ужина. Я проведу вас в библиотеку.

Библиотека. Звучит неплохо. Хотя не припомню, чтобы Изольда так трепетно любила книги, чтобы выделять для них отдельную комнату в своем доме. Книжных полок у нее было предостаточно, но библиотека? Но, конечно же, я мог предположить, что теперь она отдыхает от работы, и может посвятить себя другим делам. Почему бы ей не заняться коллекционированием книг?

Библиотека, вопреки моим ожиданиям, оказалась большой светлой комнатой. Тут преобладали светло-коричневые и зеленые тона, а лампы под потолком позволяли разглядеть каждый уголок и тем самым отогнать от себя мысли о доме с привидениями, потому что гостиная производила именно такое впечатление. Изольда сидела в одном из кресел у небольшого круглого стола и читала. На ней было длинное темно-серое платье без рукавов и черные туфли на невысоком каблуке. Я вспомнил, как Вивиан после визита к ней рассказывал мне о том, что она носит перчатки и вуаль, но сейчас на ней не было ни перчаток, ни вуали: разве что она изменила своей привычке собирать волосы, оставляя открытым лицо. Я смотрел на нее и думал о том, что в ней что-то изменилось. С одной стороны, она стала чужой, еще более чужой моему миру, чем была до этого. С другой стороны, она стала ближе. И этого я тоже не мог объяснить.

Изольда была сосредоточена на чтении ровно до того момента, пока дворецкий не оставил нас наедине. После этого она подняла голову и посмотрела на меня.

– Ну, здравствуй, Саймон. Давно мы с тобой не виделись, верно? Ты по мне соскучился?

Я знал, что ответить, но мой язык не слушался меня. Изольда легко покачала головой, почувствовав, что пауза затягивается.

– А где же доктор Мори? Я думала, вы придете вместе. В прошлый раз он выполнил твою просьбу и нашел меня, это так мило и одновременно так неожиданно с его стороны. Обычно он делает только то, что нужно ему. Хотя… думаю, ему что-то было нужно, иначе бы он не пришел.

– Почему… ты решила, что мы должны прийти вместе?

Она пожала плечами.

– Не знаю. Чем ты занимаешься? Признаюсь честно, я не интересовалась твоей жизнью. У меня было много проблем…

– Почему ты не сообщила мне, что жива?

– Почему, почему, почему… – Она взяла со стола сигареты и закурила. – Наверное, у меня были свои причины?

– Да, но… мы волновались…

Изольда посмотрела на меня, и на ее губах промелькнула ироничная улыбка.

– С каких это пор люди волнуются за покойников? И по какой причине они волнуются? Думают, что в Аду мало сковородок? И кто же волновался за меня? Ты? Уильям?

– Да, Уильям, в том числе. – Я сделал паузу. – Покойный Уильям.

Изольда затянулась и, прищурившись, посмотрела на дым. На ее лице появилось отсутствующее выражение.

– Покойный Уильям, – повторила она. – Да, печальная история. Вы общались?

– Скорее нет, чем да.

– Так что ты хотел, Саймон?

Я развел руками. И правда, а чего я хотел?

– Не знаю, – честно признался я. – Хотел тебя увидеть… посмотреть, как ты тут. Хорошо ли живешь, чем занимаешься.

– Как видишь, по большому счету, ничем. А как живешь ты? Кажется, я уже задавала тебе этот вопрос.

– Никак, – ответил я. – Наверное, это прозвучит банально, но после того случая у меня что-то умерло внутри. Вместе с тобой.