– Эрик не вмешивается в наши дела. Кстати, я не знал, что вы знакомы.

– Я читала о нем в прессе. Он часто к вам наведывается, если верить журналистам. Но его сестра, эта невинная девочка… зачем он водит ее с собой?

– Она только кажется невинной. Семейный типаж.

Я повернулась к нему.

– Ладно, Вивиан. Надеюсь, когда я приеду к тебе в гости в следующий раз, ты будешь менее категоричен. И – кто знает? – может, я соглашусь поделить нашу прибыль пополам.

– Вряд ли я изменю свое мнение. Но буду рад, если ты приедешь в гости.

– Изольда! Вот вы где. Я подумал, что вы давно вернулись в зал.

Билл подошел к нам, перебирая в пальцах ключи от машины.

– Поеду домой, – сказал он. – Ужасно себя чувствую. Наверное опять съел что-то не то.

– Вы плохо выглядите, господин Барт, – заговорил Вивиан, изучая его лицо. – У меня есть кое-какие лекарства, правда, не с собой – они остались в отеле. Если хотите, я могу сесть за руль и довезти вас до дома, а по дороге мы можем заехать и забрать их. Мне кажется, в таком состоянии вам не следует вести машину.

Вряд ли Билл был тронут заботой, но, тем не менее, изобразил благодарность.

– Что вы, доктор, не стоит. – Он улыбнулся. – Отдыхайте и развлекайтесь.

– Тогда могу посоветовать вам выпить воды с лимоном. И еще вы можете заварить чай. Но только не слишком крепкий. Поправляйтесь.

– Спасибо. – Билл посмотрел на меня. – Ты поедешь со мной?

Я покачала головой.

– Нет, милый. Я не могу оставить гостя. Буду через несколько часов. Отдыхай.


Девушка за стойкой внимательно посмотрела на нас, но ничего не сказала, ограничившись вежливой улыбкой. Мы пересекли холл отеля, в котором в такой час практически не было людей, и направились к лифтам. Мальчик в форме швейцара нажал на кнопку вызова и, дождавшись прибытия лифта, пропустил нас, подав мне руку.

– Пятый этаж, – сказал Вивиан мальчику – тот опередил его, поднеся руку к кнопке – после чего снова повернулся ко мне. – Я хотел поблагодарить тебя за отель. Я довольно привередлив в этом плане, но обслуживание на высшем уровне, да и все остальное тоже. Это впечатляет.

– Этот отель принадлежит мне, а я люблю, когда что-то, принадлежащее мне, впечатляет.

Вивиан оглядел меня так, будто оценивал по-новому.

– Тебе принадлежит еще и отель? Эти доходы ты тоже делишь с Уильямом?

– Мне принадлежит сеть «Астер Hotel». Когда-то она принадлежала отцу, после его смерти я ее унаследовала. С Уильямом доходами я не делюсь. Почти все деньги уходят на лечение матери – она живет в Германии, в частной клинике. У нее редкая форма лейкемии. Прости, но я не хочу об этом говорить.

– Разумеется. Прошу прощения. Судя по тому, что ты – Паттерсон, а не Астер, фамилию отца ты не взяла?

Я вышла из лифта и подождала, пока Вивиан выйдет следом.

– Как-нибудь я тебе об этом расскажу.

– Это фамилия твоего бывшего мужа?

Я молчала несколько секунд, глядя на то, как он открывает дверь своего номера.

– Ты знаешь, что я была замужем?

– Ты поинтересовалась нашим бизнесом, а я поинтересовался твоей жизнью.

– Не понимаю, как это связано с делами.

– Вы были женаты пять лет, у вас не было детей, потом вы развелись, а через три месяца он покончил с собой и оставил тебе все свои деньги, которыми ты воспользовалась для того, чтобы открыть первый клуб. В этом есть своего рода романтика, пусть она и цинична.

Вивиан снял пиджак и повесил его на спинку одного из стульев. Я по-прежнему стояла возле дверей.

– Не думала, что мы будем обсуждать моего бывшего мужа.

– Я выразил свое отношение к этой истории, только и всего Хотя не буду скрывать – мне было бы интересно узнать, почему вы развелись. Таких женщин, как ты, не отпускают просто так.

– Семейные проблемы. Ты в этом разбираешься лучше меня, ты ведь психоаналитик.

– Моя основная специализация – это сексуальные патологии, я не занимаюсь семейными проблемами. Этим вопросом у нас заведует доктор Портман.

Ванессу Портман во время своего визита в Мирквуд я видела один раз, но впечатление она на меня произвела неизгладимое. Хотя бы потому, что была умна, красива, располагала к себе и для своего возраста выглядела отлично. А еще она обладала такой сексуальной притягательностью, что это казалось наваждением. В этом плане в клинике доктора Мори и доктора Портман царил энергетический мир – они были похожи друг на друга. О том, что Ванесса предпочитает не мужчин, а женщин, я узнала позже, и ответ на вопрос «каким образом они находятся вместе большую часть дня и не спят друг с другом» нашелся сам собой.

– Меня не привлекает мысль о сеансе психоанализа с Ванессой, – заговорила я.

– Она тебе не понравилась?

Я подошла к нему.

– Она мне понравилась. Но к вам на сеанс я бы пришла с большим удовольствием, доктор.

– И что же вас беспокоит, мисс Паттерсон?

– Меня беспокоите вы.

Он прикоснулся к моим плечам для того, чтобы снять с меня платье, но я остановила его.

– Я хочу так же, как тогда в кабинете.

– Ты говорила, что не любишь, когда мужчины в постели ведут себя грубо.

– Я солгала.


На часах было начало второго ночи, и меньше всего мне хотелось уходить. А особенно садиться за руль и ехать в другой конец города. Ко мне вернулись мысли, которые я уже пару лет успешно отгоняла – не существует худшего наказания, чем просыпаться в одной постели с Биллом. Больше всего я любила просыпаться в одиночестве. Так было даже в тот период, когда мы с Оскаром были мужем и женой. Я всегда просыпалась раньше мужчины – будто срабатывали какие-то внутренние часы. Мне казалось, что в том, что мужчина видит меня спящей, есть что-то святотатственное. В гостях у Вивиана эти часы работали так же, как и в гостях у других мужчин. Правда, его, в отличие от остальных мужчин, это не раздражало. А меня не раздражала мысль о том, что я проснусь завтра в этой же кровати, и он по-прежнему будет меня обнимать.

– Судя по тому, как ты смотришь на свои наручные часы, тебе пора идти, – наконец, нарушил молчание Вивиан.

– Да. Но я была бы рада остаться. Не помню, говорила я тебе или нет, но с тобой я впервые за долгое время почувствовала себя женщиной в полном смысле этого слова.

– Не надо мне льстить. У тебя была целая толпа любовников в сто раз лучше и опытнее меня. – Он поднес к сигарете огонек зажигалки. – Чего ты от меня хочешь, Изольда?

Если кто-нибудь объявил бы конкурс на самую идиотскую тему для разговора после пары часов хорошего секса, доктор Мори получил бы главный приз.

– Что ты имеешь в виду?

– Тебе не нужны мои деньги. Я ответил отказом на твое деловое предложение. Вокруг тебя много мужчин, которые доставят тебе гораздо больше удовольствия, чем я – и они, помимо всего прочего, моложе. Поэтому я не понимаю, чего ты от меня хочешь. И задаю этот вопрос тебе. Ты ведь знаешь ответ?

С минуту тишину нарушали только приглушенные автомобильные гудки за окном.

– Ты хочешь, чтобы я ушла? – заговорила я.

– Нет, я не хочу, чтобы ты уходила. В этом корень проблемы. Если она, конечно, есть. – Обратив внимание на то, что я тоже закуриваю, Вивиан протянул мне пепельницу. – Я впервые встретил такую женщину, как ты. Что-то подсказывает мне, что такие мужчины, как я – это не то, что ты ищешь. И это же что-то подсказывает, что играть в эту игру мне не следует. Но полное отсутствие волевых качеств в вопросах, которые касаются женщин – это мое самое слабое место.

– Если ты скажешь, что влюблен, то я влеплю тебе пощечину.

Он потушил сигарету.

– Я уже давно не способен испытывать такие светлые чувства. Да, наверное, никогда не был способен. Каждый раз, когда я пытался убедить себя в обратном, жизнь доказывала мне, что я идиот.

– Звучит как монолог несчастного мужчины, – усмехнулась я.

– Я не считаю себя несчастным. Счастье заключается в том, чтобы делать то, что нравится тебе, а не то, что нравится другим. Просто иногда наступают периоды рефлексии.

– У тебя никогда не возникает желания… обнимать кого-то с утра, не просыпаться в холодной постели? Или каждый вечер видеть на столе горячий ужин?

– Это тоже относится к светлому, которое рано или поздно заканчивается. А постель мне греет кошка. Животных я люблю больше, чем людей.

Я перевернулась на живот и положила голову на подушку.

– Если следовать твоей логике, то смысл жизни можно описать двумя словами: «просто секс».

– Нет. Просто секс – это циничное использование тела другого человека для получения удовольствия. Человек живет ради самопознания и саморазвития, а также для того, чтобы выражать себя. И каждый достигает своих целей с помощью использования разных инструментов. В моем случае этот инструмент – секс.

– А если женщина видит в сексе больше, чем ты думаешь? Если она к тебе что-то чувствует? Она будет расценивать твое поведение именно как циничное использование ее тела.

– Жизнь – циничная штука.

Я рассмеялась.

– Хорошо. Но один вопрос остается без ответа – что же тебе мешает в наших… – Слово «отношения» уже готово было сорваться с губ, но я вовремя совладала с собой. – В том, что происходит между нами?

– Обычно все мои отношения – если, конечно, это можно так назвать – развивались по следующему сценарию. Я находил женщину, в которой было что-то светлое, старательно заменял это темным, терял интерес и отправлялся на поиски очередной женщины. В тебе нет ничего светлого. Испортить я тебя уже не смогу, скорее, ты меня испортишь, что маловероятно. Как ты думаешь, что из этого получится, Изольда? Кроме вещи, которая понятна нам обоим – эта яма внутри нас станет еще глубже?