Запрыгнувшая на кровать Афина потерлась теплым боком о мою руку, намекая на то, что ей хочется внимания. Я погладил ее, она довольно заурчала, перевернувшись на спину и блаженно замерев, после чего снова свернулась клубочком и прижалась ко мне.

Я открыл портсигар и изучил его содержимое. Обычных сигарет оставалось всего несколько штук, и следовало на днях купить пачку, а сигареты с опиумом были на месте. Я достал одну из них и, разминая в пальцах завернутый в коричневую бумагу табак, вспоминал, куда положил остальные. Вспомнил, что они лежат в одном из ящиков стола, щелкнул зажигалкой и закурил. Ощущение легкости и умиротворения, приходящее сразу после нескольких затяжек, не могло даровать даже самое сильное снотворное. Я положил голову на подушку и замер, глядя в потолок. Проблемы отдалялись, меня снова клонило в сон, и вот уже мистические совпадения были далеко, так далеко, что, казалось, их не существует.

Скорее всего, опиум оказывал такой быстрый и сильный эффект потому, что с успокоительным я злоупотребил. В какой-то момент я закрыл глаза и почувствовал, что засыпаю, но к реальности меня вернула Афина: она прыгнула мне на грудь и потерлась холодным влажным носом о мою щеку. Я приподнял голову и посмотрел на нее, а потом перевел взгляд на тлевшую в пальцах сигарету. Кошка осторожно, хотя и не без любопытства, вдохнула сладковатый дым, обеспокоенно поскребла ткань рубашки наполовину выпущенными коготками, чихнула, выражая свое отношение к наркотикам, и вернулась на свое законное место под моим боком. Я сделал пару последних затяжек, потушил сигарету, отставил пепельницу и через пару минут уже спал глубоким сном.


Проснулся я в начале первого следующего дня. Спал так крепко, что не услышал ни будильника, ни сотового телефона – а последний, судя по количеству неотвеченных вызовов, звонил каждый час минимум дважды. Я перезвонил Ванессе, сообщив, что завтра обязательно появлюсь, потом набрал номер детектива Кэллагана и сказал ему то же самое. Положив телефон на место, я вспомнил, что со вчерашнего обеда ничего не ел, и следовало бы перекусить. Но вместо того, чтобы пойти на кухню, я снова закрыл глаза, проспал еще пару часов и заставил себя встать с кровати только тогда, когда за окном начало темнеть.

События прошедших дней, как и вчера, казались мне бредом сумасшедшего – ничего не изменилось. Я приготовил себе ужин, но не смог съесть даже ложку салата, а поэтому ограничился кофе и сигаретой и отправился в клуб – мысль о том, что вечером я буду предаваться своим мыслям в одиночестве, привлекательной мне не казалась.


Адам приходил на час, а то и на два раньше меня для того, чтобы разобраться со счетами и с документами. Сегодняшний вечер не стал исключением: он сидел за столом, обложившись бумагами, и что-то считал на калькуляторе.

– Весь в делах, – заговорил я, снимая плащ.

Адам поднял голову и пару секунд изучал меня, после чего отложил калькулятор и поднялся из кресла.

– Ну и ну! Я был уверен, что ты останешься дома! То есть, я имел в виду, тебе не нужно было приходить, я понимаю ситуацию, и я бы справился без тебя!

Он обнял меня, после чего отстранился и вгляделся в мое лицо.

– Ты ужасно выглядишь, – уведомил меня он. – Надеюсь, ты не пил?

– Только успокоительное.

Я сел у стола и достал портсигар. Адам наблюдал за тем, как я закуриваю.

– Ты снова куришь эти чертовы сигареты? – спросил он.

– Ты снова читаешь мне нотации? – ответил я вопросом на вопрос.

Он покачал головой и взял у меня сигарету.

– Не буду спрашивать, как все прошло. Это самый дурацкий вопрос, какой только можно задать, если речь идет о похоронах.

– Это точно. Но прошло хорошо, если так можно говорить о похоронах.

Адам пару раз затянулся и посмотрел на то, как дым тает в воздухе.

– Я слышал про Кэт, – сказал он. – Прими мои соболезнования. Ужасная история.

– Ну, хотя бы в этот раз мое имя не появляется на страницах желтых газет в контексте очередного романа. – Я пригладил волосы ладонью и вздохнул. – Ума не приложу, что происходит. Такое впечатление, будто кто-то наверху решил, что на меня должны свалиться все беды этого мира.

Адам успокаивающе потрепал меня по руке.

– Не думай об этом слишком много, – посоветовал он. – Вот увидишь – через несколько дней все наладится. Знаешь, что? Я сделаю тебе сюрприз. Но только с одним условием: если ты постараешься придать своему лицу более жизнерадостное выражение. Кстати, я тут читал новости. Ты помнишь Уильяма Барта?

– Конечно. Истеричный компаньон Изольды. Я слышал, у него новый бизнес?

– Уже нет. Он мертв. Его убили в собственной квартире.

Я подпер голову рукой.

– Это уже тянет на тенденцию.

– Ты прав. Хотя бы потому, что сценарий убийства повторяет сценарий убийства Кэт. Один в один. Выглядит так, будто он повесился, но нет ни веревки, ни чего-либо, куда бы можно было эту веревку повесть. Тело не перемещали – он умер, сидя в кресле. А повеситься, сидя в кресле, довольно-таки проблематично. Полиция Треверберга в растерянности, а они раскрывали и не такие дела.

– Чертовщина какая-то, – сделал вывод я.

– Это уж точно. Либо таинственный убийца действует так ловко, что не оставляет следов, либо… не знаю. Мистика какая-то.

– В любом случае, это не по моей части. – Я поднялся. – Поздороваюсь с Колетт.


В глубине души я надеялся, что посетителей сегодня будет немного, но, как и следовало ожидать, закон подлости сработал безошибочно. Адам с довольной улыбкой таскал меня за собой из одной части клуба в другую, ни на секунду не закрывая рта и рассказывая гостям о том, чем мы можем их порадовать. Я думал о том, что его болтовня раздражает меня, и я с трудом удерживаюсь от того, чтобы сказать колкость. В течение трех месяцев после того, как я вернулся из затянувшегося отпуска по ту сторону океана, мне пришлось жить у него, потому что я продал свою старую квартиру, а новую купить не успел, и мне казалось, что своей любовью поговорить он сведет меня с ума. За полгода жизни в одиночестве я успел отвыкнуть от соседей.

– … а это доктор Вивиан Мори, Элеонора. Компаньон господина Фельдмана.

Спутница Патрика Мейсона, темноволосая женщина с лицом уставшей от жизни аристократки, улыбнулась мне и сделала лишенный изящества книксен.

– Очень приятно, доктор.

– Очень приятно, Элеонора, – ответил я и поцеловал ей руку, хотя книксен отбил у меня охоту обмениваться светскими знаками любезности.

– Я слышала, что у вас своя практика? – полюбопытствовала Элеонора. Ее взгляд скользнул по моему черному галстуку и остановился на сигарете – третьей за этот вечер, на что Адам старался не обращать внимания, лишь только изредка неодобрительно качая головой. – Вы психоаналитик?

– Это правда.

– Как интересно!

Элеонора сжала в руках сумочку, посмотрела мне в глаза и улыбнулась. Я мысленно поблагодарил Бога за то, что Он обделил меня талантом Патрика находить женщин без признаков интеллекта. Если он и находил умных женщин, то тут же женился на них, после чего, осознав свою ошибку, разводился и продолжал поиски.

– Сколько стоят ваши услуги? – продолжила Элеонора.

Я назвал сумму, которую мы с Ванессой обычно брали с пациентов за сеанс. Элеонора пару раз кивнула.

– Не так уж и дорого. – Она снова улыбнулась. – Я бы могла себе это позволить.

– За первый сеанс я не беру денег, так что если вам нужна моя помощь как врача, я могу дать вам свою визитную карточку.

– Я буду очень рада, доктор.

Когда моя визитная карточка исчезла в недрах ее сумочки, Элеонора возобновила диалог.

– Никогда не была на сеансе у психоаналитика. Это так же, как в кино?

– Думаю, будет лучше, если вы увидите собственными глазами.

– А мне нужно будет раздеться?

Адам, беседовавший с Патриком, ткнул меня локтем в бок, но опоздал всего лишь на долю секунды.

– Все зависит от того, насколько тяжел случай того или иного пациента, – ответил я Элеоноре.

– Прошу вас, извините доктора, – сказал Адам, придав своему лицу серьезное выражение (хотя я был уверен, что он еле сдерживается и готов расхохотаться). – У него очень тонкий юмор.

– Все в порядке, господин Фельдман, – уверила его Элеонора.

– Я покажу вам вторую половину клуба. – Адам повернулся ко мне и добавил, понизив голос: – Твое присутствие больше не понадобится. Можешь отдохнуть.

За столиком меня ждала Колетт. Она на секунду подняла голову, после чего снова взяла стоявшую рядом с ней бутылку абсента и наполнила второй из двух стаканов.

– Сюрприз, – сказала она. – Нет, не тот, что тебе обещал Адам. Зато только вчера из Амстердама – Софи привезла.

Я занял один из стульев.

– Она давно не была у нас. У нее все хорошо?

Колетт чиркнула длинной спичкой и поднесла огонек к кубику сахара.

– Пишет. Ты ведь знаешь, когда она работает, то не видит никого и ничего.

– Когда она планирует закончить следующий роман?

– Думаю, через месяц она закончит черновик, потом все зависит от издательства. А пока мне нужно приносить ей кофе и напоминать, что она должна пообедать. Для чего же еще нужны сестры?

Когда таинство превращения зеленой жидкости было завершено, Колетт подала мне один из стаканов.

– За что выпьем? – спросила она, поднимая стакан.

– За то, чтобы в жизни были поменьше бреда.

– Отличный тост для абсента.

Мы выпили, и Колетт снова взяла бутылку.