– В том числе.

– А… женщина, убившая своего мужчину…

– Это проще всего.

Лорена поднялась, подошла ко мне и взяла за руку.

– Посмотри на часы, – сказала она.

Я послушно повернулся к настенным часам и сосредоточил свое внимание на циферблате. Мы сидели без движения, время шло, но ничего не происходило. Я начал злиться и уже готов был высказать Лорене все, что думаю о ее дурацких штучках, но не успел. Секундная стрелка сначала замедлила свой бег, потом вовсе остановилась… а потом часы пошли вспять.

– Это то, что ты чувствуешь, – снова заговорила Лорена. – Ощущение того, что время замедляется, а реальность меняется. Если смотреть на часы, то ты можешь не только почувствовать, но и увидеть это. Это называется поверхностным трансом .

Перед моими глазами появилась знакомая картинка – светловолосая женщина перед зеркалом в ванной, коротко стриженная брюнетка в машине с открытым верхом, труп мужчины, «сказка с плохим концом»… Я отдернул руку и отшатнулся. Голова отозвалась резкой болью. Лорена скрестила руки на груди и посмотрела на меня.

– Понимаешь? – спросила она.

– Я ничего не понимаю.

Она обняла меня за плечи и прижалась щекой к моей спине.

– Это не твои видения, Саймон. Это мои видения. Ты видишь их потому, что я позволяю тебе их видеть.

– Так женщины, убившей своего мужчину, не существует?

– Нет. Я придумала эту историю. И все остальные видения – это тоже дело моих рук.

– А… – Я прикоснулся к ее рукам. – А Беатрис? Я видел ее потому, что ты этого хотела?

Лорена отошла на пару шагов и снова села у стола.

– Нет, Саймон, – сказала она. – Случай с Беатрис отличается от всех остальных. Пока что я не знаю, чем именно. Мне предстоит это выяснить.

Я молчал. Если до этого мне казалось, что мои экстрасенсорные способности – это мистический бред, то теперь я понял, что существует еще больший бред. И бред этот реальнее любой реальности.

– То есть, мы тогда с тобой встретились не случайно?

– Не случайно, – подтвердила Лорена.

– С какой целью?

– Мы ищем Изольду.

Я посмотрел на нее.

– Зачем ты ищешь Изольду?

– А ты?

– Я ищу ее потому, что… – Я помедлил с ответом, хотя он так и просился на язык. – Потому что я люблю ее.

– И я тоже ищу ее потому, что ты любишь ее. А еще потому, что она мне кое-что должна. И это связано с тобой. С тобой и с Вивианом.

Я ждал, что она продолжит, но договаривать Лорена не собиралась.

– При чем здесь Вивиан? – спросил я, чувствуя, что совсем перестал что-либо понимать.

– Ты все узнаешь в свой срок. Возвращайся поскорее. Ужин остынет.


Глава девятая

Вивиан

2011 год

Мирквуд

Я возвращался из Штатов в подавленном настроении и без капли желания заниматься обычными делами. Больше всего мне хотелось послать дела ко всем чертям и вернуться в дом на побережье, где я не так давно провел шесть замечательных месяцев (хорошенько поразмыслив, дом я купил, чем обрадовал и маклера, и Джессику), но дел накопилось слишком много. Когда я подъехал к своему дому и увидел две полицейские машины, то сразу понял, что ничего хорошего мне ждать не стоит. И, признаться, ожидал я чего угодно – но только не известия о том, что в моей квартире нашли труп девушки, которую, судя по документам, звали Катрин Тейлор.

Известие я воспринял без особых эмоций, чем, похоже, разочаровал своего старого знакомого детектива Кэллагана. Сожалею ли я о смерти мисс Тейлор, поинтересовался у меня детектив Кэллаган тоном, в котором можно было без труда различить нотки подозрительности? Я ответил, что очень сожалею, после чего принял пару таблеток успокоительного (обычно я не принимал больше одной, да и одну принимал редко, но сегодня ночью без успокоительного уснуть мне бы не удалось) и, заняв кресло в углу кабинета, стал наблюдать за работой полицейских. Они фотографировали очерченный мелом силуэт, где несколько минут назад лежало тело, и что-то отмеряли на ковре с помощью желтых сантиметровых лент.

Афина взобралась мне на колени сразу же после того, как я устроился в кресле, свернулась клубочком и прикрыла глаза. Несчастное животное было так напугано, что до сих пор дрожало. Во время последнего визита к ветеринару врач дал мне несколько ампул с лекарством, которое следовало применять при острых приступах паники, но руки у меня дрожали от одной мысли о том, что я сделаю ей укол. Хотя это странно звучало в свете того, что людям я за свою жизнь сделал миллион уколов.

Тем временем детектив Кэллаган закончил наблюдать за работой полицейских, подошел ко мне и, взяв невысокий стул, присел.

– Как вы себя чувствуете, доктор? Я видел, что вы выпили лекарство.

– Это успокоительное. Вы наблюдательны, детектив. Я великолепно себя чувствую.

Выражение моего лица, конечно же, говорило прямо противоположные вещи. Детектив Кэллаган внимательно посмотрел мне в глаза, но тему развивать не стал.

– Как я понял, вы были знакомы с мисс Тейлор? – задал он очередной вопрос.

– Да, детектив. Я был с ней знаком, и мы даже были любовниками.

– Как долго?

– Около месяца. Может, чуть больше.

Детектив Кэллаган черкнул пару слов в блокноте.

– Скажите, а… насколько вы были близки? – Этот вопрос он задал осторожным, неуверенным тоном – будто понимал всю его глупость.

– Мы занимались любовью у меня дома, у нее дома, в моей машине, в ее машине, в нашем с господином Фельдманом клубе и на заднем ряду кинотеатра. Это достаточно развернутый ответ?

Детектив Кэллаган не повел и бровью. В другой ситуации это бы меня разочаровало, но сейчас мне было все равно. Снотворное начинало действовать, и голова становилась тяжелой.

– Как хорошо вы ее знали, доктор?

– Она снимала квартиру недалеко от меня, работала продавщицей в магазине одежды, часто появлялась в нашем клубе и очень любила фильм «Основной инстинкт».

– Судя по ее одежде, дорогой косметике и духам, она хорошо зарабатывала?

– Нет, просто я люблю баловать женщин. Это одна из моих слабостей.

В блокноте детектива Кэллагана появилось еще несколько строчек.

– Вы знаете кого-нибудь, кто мог желать ей зла?

– С трудом могу предположить, что существовали такие люди.

Он отложил блокнот.

– Знаете, доктор, это весьма странный случай. Мисс Тейлор умерла от удушья. Причем тело выглядит так, будто она совершила самоубийство – повесилась. Характерная травма шейных позвонков, следы от веревки на шее. Но веревку мы не нашли. Более того – единственным местом в вашем доме, где можно было… это сделать, является люстра в кабинете, но она вряд ли выдержала бы вес тела. И, что самое странное, тело не перемещали. Нет никаких следов, которые бы указывали на это. Она умерла здесь, на ковре, и осталась в той же позе, в которой вздохнула в последний раз.

Я устало кивнул, глядя на меловые линии.

– Вы ведь понимаете, что это нелогично? – продолжил детектив Кэллаган.

– Понимаю. Есть что-нибудь еще, что заслуживает моего внимания?

– Да. Мисс Тейлор оставила предсмертную записку. То есть, не знаю, можно ли ее назвать таковой…

Первым, на что я обратил внимание, была бумага, которую детектив положил передо мной. Дорогая и качественная, чем-то похожая на мою бумагу для писем, но, тем не менее, такой бумаги я дома не держал. Потом я обратил внимание на ручку, которой пользовался автор записки. Зеленые чернила, тонкое перо, позволявшее с наибольшей точностью передать все росчерки и завитушки. Я писал паркером с более широким пером – как и у всех врачей, почерк у меня был ужасным, росчерки и завитушки точно передавать не требовалось, а тонкое перо сделало бы написанное абсолютно нечитаемым. И только после этого я вгляделся в почерк. Он не принадлежал Кэт – это я мог сказать точно. Это был почерк Беатрис. Он был достаточно узнаваем для того, чтобы исключить вероятность ошибки. «Иногда люди уходят для того, чтобы хранить дорогих людей», значилось в записке. Прочитал я это с трудом – строчки плыли перед глазами, голова кружилась, и сейчас больше всего на свете мне хотелось прилечь.

– Что скажете? – подал голос детектив Кэллаган.

– Мы можем продолжить нашу беседу позже, детектив? К примеру, завтра? Мне необходимо отдохнуть, но завтра, обещаю, я загляну к вам.

– Вы уверены, что с вами все в порядке, доктор? Может, мне позвать врача?

– Какого, черт побери, врача? Я сам врач! – Я положил голову на спинку кресла. – Что еще надо вам сказать для того, чтобы вы убрались? Может, встать перед вами на колени?!

Детектив Кэллаган примирительно кивнул, поднялся и сделал знак полицейским собираться. Я смотрел на то, как они выходят из кабинета, дождался, пока за ними закроется дверь, но поднялся из кресла только спустя несколько минут – головокружение ослабло, и это означало, что в ближайшие десять минут я не упаду в обморок посреди своего же кабинета.

В спальне я разулся, снял пиджак и, не раздеваясь, опустился на кровать. Происходящее по своей иррациональности приближалось к романам Кафки с одной разницей: это была реальная история, а не сюжет с выдуманными персонажами. Несмотря на двойную дозу успокоительного, меня трясло от всего пережитого. Если бы я вышел на улицу в таком состоянии, то убил бы кого-нибудь, а потом об этом и не вспомнил.