Хозяйка спальни сидела на кровати и изучала свое отражение в небольшом зеркале. Теперь на ней не было ни вуали, ни перчаток, ни закрытого платья. На ней вообще ничего не было, и, казалось, это ее не смущает — она не отвлеклась от своего занятия даже тогда, когда дворецкий сообщил ей, что он привел гостя.

— Спасибо, Роджер, — сказала она. — Ты можешь идти.

Лицо Изольды выглядело очень свежим, хотя на нем не было макияжа — это бросилось мне в глаза в первую очередь. Я помнил, как она выглядела без косметики, и, конечно же, не мог сказать, что это было лицо старухи, но, несмотря на старания пластического хирурга, я бы дал ей сорок — как бы хорошо женщина ни ухаживала за собой, природа берет свое. Сейчас ей с трудом можно было дать тридцать. Ее кожа будто светилась изнутри, не имела той болезненной бледности и вялости, которая была свойственна ей раньше, пусть и не проявлялась так сильно. Она выглядела молодой женщиной, но вместе с тем сохранила ту красоту, которая свойственна тем дамам, которым уже исполнилось сорок: завершенность линий, гармонию. Будто сама природа остановилась и запечатлела это явление для того, чтобы им любовались.

— Привет, Вивиан, — поздоровалась Изольда. — Присаживайся. Как ты поживаешь?

— Бывало и лучше. — Я занял невысокий стул — один из трех, стоявших у кровати. — Ты отлично выглядишь. Неужели в тот вечер ты отдала предпочтение такому странному наряду потому, что не хотела меня искушать?

— Ты принадлежишь к числу тех мужчин, которые увидят все, что нужно, несмотря на наряды. — Она, по-прежнему глядя в зеркало, потрепала волосы, свободно лежавшие на плечах. — Зачем ты пришел?

— Мне хотелось тебя увидеть.

Изольда отложила зеркало и посмотрела на меня с улыбкой.

— Ну, вот, ты меня увидел. Это все? Меня ждет утренняя ванна. Хочешь мне помочь?

Я не ответил. Изольда обхватила руками колени и посмотрела в окно.

— Ты заявился в раннюю рань, сказал, что хочешь меня увидеть, говоришь, что я отлично выгляжу, бесстыдно на меня пялишься, но как воды в рот набрал, — подытожила она. — Может, ты приболел? Твое поведение кажется мне странным. Нет, это я не о том, что ты делаешь мне комплименты и так на меня смотришь. Это я о том, что ты молчишь.

— Да, наверное, ты права, — ответил я, поднимаясь и делая пару шагов к ней. — Болен я давно, и думал, что моя болезнь закончилась, но в тот вечер, когда я к тебе пришел, я понял, что это не так.

Изольда спокойно смотрела на меня, чуть склонив голову на бок. Я подумал о том, что это на самом деле напоминает болезнь. Эта женщина обладала животной притягательностью. Она ощущалась даже тогда, когда она сидела передо мной, и я не видел ни миллиметра ее кожи, с трудом мог разглядеть прическу и цвет волос. Это было похоже даже не на болезнь, а на наваждение, которому невозможно было сопротивляться.

— Твои родители ошиблись, когда давали тебе имя, — сказал я. — Тебя нужно было назвать Лилит. Вот что хорошо отражало бы твою сущность.

— Значит, вот как зовут женщину из твоих эротических фантазий?

Мне хотелось сделать ей больно. Хотелось, чтобы она царапала мою спину, кричала мое имя и умоляла меня не останавливаться. Так, как это было раньше.

— Если бы я знал, что ты мне принесешь, я бы никогда к тебе не приближался.

— Не обманывай, Вивиан. Мы оба знаем, что это не так.

Я прикоснулся пальцами к ее губам. Мне показалось, что ее кожа мертвенно холодна, но всего лишь на секунду — ее шею и щеки залил нежный румянец, и она потянулась ко мне.

— Мне так хотелось, чтобы сначала это было именно с тобой, — сказала она. — Так хотелось…

Она сжала мою руку.

— Ты понимаешь меня?

— Нет, — ответил я. — Но мне уже не нужен смысл.


— Скажи, ты когда-нибудь спал с девственницей?

Я ответил не сразу. Сейчас вместо того, чтобы восстанавливать в памяти ощущения, я впал в сонное забытье, и мне было не до вопросов. Изольда лежала рядом, одной рукой подперев голову, а другой поглаживая меня по плечу. В ожидании ответа она начала рассеянно водить пальцем по моей груди. Это почему-то всегда ассоциировалось у меня с поведением дам, только что расставшихся с невинностью.

— Да. Только давай не будем обсуждать мою первую женщину.

— Ты у нее тоже был первым? Какой ужас.

— Это очень точно описывает мой первый опыт.

Изольда рассмеялась и откинулась на подушки.

— О твоей первой женщине мы говорить не будем, — сказала она. — Давай обсудим другую женщину, у которой ты был первым. Что это за ощущения?

— Так узко, что хочется умереть от удовольствия. А заодно и от осознания того факта, что с этой женщиной такого больше не повторится. Хотя то, что и другой мужчина не почувствует то же самое с этой женщиной, радует.

Она закурила и поставила на покрывало пепельницу.

— Если хорошо подумать, с одной женщиной это может повториться дважды.

Я посмотрел на нее.

— Ты ведь не думаешь, что я оставлю другому мужчине целую половину удовольствия?

Изольда сморщила нос.

— Ты отвратительный, — уведомила меня она и добавила, посмеиваясь: — Как у тебя получилось уговорить на такое невинную девочку в первую же ночь?

— К тому времени она уже официально не была невинной.

Я тоже закурил и посмотрел в потолок.

— Интересно, как бы повернулась моя жизнь, если бы ты была моей первой женщиной?

Изольда собрала волосы и, взяв заколку, закрепила их.

— А как она повернулась после твоей первой женщины?

— Меня начало разбирать любопытство, и я отправился на поиски приключений. Остановиться не могу до сих пор.

— У меня есть подруга, которая специально для своего третьего мужа восстановила девственность. В этом есть что-то романтичное. Еще один шанс на то, чтобы попробовать в первый раз.

— Это совсем не то, — покачал головой я. — Может, физические ощущения и близки к тому, что было, но даже самый опытный хирург не воссоздаст неопытность и нерешительность. Их можно разве что сыграть, но это будет фальшиво. А что точно нельзя воссоздать — так это смесь волнения и любопытства в глазах и запах кожи, потому что страх и желание создают совершенно особый запах. Они индивидуальны, и появляются только один раз в жизни.

Изольда потушила сигарету и легла, приняв расслабленную позу. В какой-то момент ее рука, лежавшая на животе, опустилась ниже, но я оказался быстрее.

— Меня всегда удивляло, как тонко ты чувствуешь все, что связано с женщинами, и как точно ты это описываешь, — сказала она. — Словно это самое высокое и изящное искусство. Ты не производишь впечатления такого человека в обычной жизни.

— Я флегматик, а флегматики апатичны. Это не новость.

— Иногда я ловлю себя на мысли, что завидую твоей первой женщине. И даже немного ревную… хоть это и глупо.

— А я порой думаю о том, что мне хочется прикоснуться к женщине теми руками, которыми я прикасался к ней. Тогда я не знал и сотой доли того, что знаю сейчас, вообще с трудом представлял, что надо делать с женщиной. Но в этом было что-то искреннее. Что-то, чего уже не вернуть, как бы я ни старался.

Изольда уже не слушала меня. Она запрокинула голову, прикрыв глаза, и на ее щеках снова появился знакомый мне румянец.

— Нет, — сказала она. — Я предпочитаю твои теперешние руки.


Из дома Изольды я ушел только под вечер. С дворецким мы вежливо раскланялись, совсем как аристократы прошлого века, и он пожелал мне приятного вечера. Меня пошатывало, кружилась голова, и меньше всего хотелось думать о бессонной ночи, но если бы я позвонил Адаму и сказал, что не приду, то он бы меня убил. Изольда, так и не потрудившаяся одеться, выглянула из окна спальни и помахала мне на прощание. Я кивнул в ответ и направился домой. У меня был час на то, чтобы привести себя в порядок и переодеться.

— Вивиан? — услышал я за спиной.

Саймон стоял возле входа в дом и смотрел на меня. Удивленное выражение на его лице не смог бы сыграть даже самый талантливый актер.

— Саймон, — сказал я. — Что ты тут делаешь?

— Что ты тут делаешь? — ответил он вопросом на вопрос.

— Я был в гостях у Изольды, а теперь иду домой. Работа не ждет — Удивление Саймона постепенно сменялось недовольством, и я продолжил: — Вот так я и провел свой день. А как твои дела?

— В гостях у Изольды? Какого черта?

Я не торопился отвечать. Саймон в очередной раз оглядел меня. Вид у меня, наверное, был слегка потрепанный, и это от него не ускользнуло.

— С каких это пор ты ходишь в гости к Изольде? — задал он очередной вопрос.

— Мы старые друзья.

— От старых друзей не выходят с таким лицом! — сообщил мне Саймон.

— Я не очень хорошо понимаю суть твоих претензий. Может, объяснишь мне, что ты имеешь в виду?

Он бросил недокуренную сигарету себе под ноги.

— И это после того, как ты говорил мне, что я зря ревную? Хотя… знаешь, что? Пошел ты, вот что я тебе скажу!

— Несколько десятилетий назад за эту фразу в тебя бы не просто бросили перчатку, а отхлестали бы ей по лицу.

Саймон не проронил ни звука.

— Кажется, Лорена попросила нас не ссориться, — привел я последний аргумент, надевая перчатки и запахивая плащ.

— Я с тобой не ссорился. — Саймон подошел к двери и постучал. — Но я буду рад, если ты уберешься прямо сейчас.


Поднимаясь по лестнице на второй этаж, я искал в кармане ключи от квартиры и мечтал только об одном: что сейчас приму горячую ванну. Гостей я не ждал, и поэтому удивился, увидев сидевшую на ступенях Колетт. Заметив меня, она поднялась и, не дав мне раскрыть рта, затараторила:

— Вивиан, я знаю, что ты устал, но пожалуйста, не прогоняй мне, мне очень, очень нужно с тобой поговорить! Пожалуйста, я ждала тебя целых три часа, не могла даже предположить, где ты, твой телефон отключен, Адам мне не отвечал, даже Эрик не знал, куда ты пропал, я волновалась…