Джулия Росс - Ночь греха

Джек повернулся, грозовые облака собрались в его глазах.

– Полагаю, что за один день вполне достаточно один раз разбить ему сердце.

– Разбить сердце? – спросила Энн. – Как правда могла разбить ему сердце?

– Дело в том, что как только мистер Трент привез окаменелость сюда, в Уилдсхей, я послал Урии сообщение, что он может приехать за ней.

– Приехать за ней? – переспросила Энн. – Но я думала, что важно не дать ему заполучить ее?

– Нет, – сказал Джек. – Я отдам Клык Дракона своему врагу.

Энн изумленно помолчала.

– Что он с ним сделает?

Джек задумчиво смотрел на каскады цветов, некоторые лепестки уже побурели по краям.

– Уничтожит его.

– Но как же вы можете? – Она вдруг стала сама щепетильность и честность, хотя и ощущала неловкость, словно присутствие отца уничтожило все остальные чувства, и в то же время непривычное негодование поднялось вверх по спине – насмешка над самой собой. – Как вы можете? Вы сказали, что существуют зарисовки и записки. Существует достоверная окаменелость, которую можно подержать в руке. Доказательство существования плотоядного животного, большего, чем все, что было когда-либо обнаружено. Все эти доказательства следует отвезти в Лондон, предъявить Королевскому обществу. Артур может это сделать, если вы не хотите.

– Вот именно, – сказал Джек. – И поэтому мне пришлось солгать ему. Теперь, когда мистер Трент верит, что Клык Дракона всего лишь поделка, он может забыть о ней и следовать к своему будущему с непреодолимой храбростью.

– Должен ли я доверить свою дочь человеку, который намеренно говорит неправду?

– Да, сэр, хотя вы, диссентеры, так высоко цените правдивые речи, результатом чего является то, что вы самые надежные в Англии банкиры, ученые и фармацевты. – Джек легко прикоснулся рукой к ветке. Лепестки затрепетали. – Однако я вовлечен не просто в коммерческое дело или дело личной чести.

– Но как же насчет святости дружбы? – сказала Энн. – Как насчет вашего друга Тоби Торнтона, который отправился в такую даль, чтобы принести окаменелость? Разве он так же не страдал в этих ужасных пустынях? Разве его усилия ничего не стоят?

– Он рисковал жизнью, чтобы найти эту окаменелость. Под конец она его убила.

– Она его убила! – Слезы потрясения обожгли ей глаза и горло. – Вам, конечно, это не безразлично?

Грозовая туча трещала вокруг него, словно он обладает властью затмить солнце.

– Долгое время только это и имело значение.

– Но теперь он мертв, и вы даже не станете спасать его труд, чтобы почтить его память?

– Почтить память? – От его взгляда неслышный гром вкатился прямо ей в сердце. – Конечно, я почитаю ее. Тоби спас мою жалкую жизнь ценой своей собственной.

Ее ноги скользнули в водовороте лепестков. Словно порыв бури ударил – Энн отступила, хотя подбородок поднят и она все еще смотрит на него.

– Прошу прощения, но если вы позволите уничтожить его работу, что же это за уважение к его памяти? Разве вы не понимаете, что окаменелость вашего друга важнее всего остального? Больше всего ему необходима была уверенность, что его открытия переживут его.

– Да, – сказал Джек. – Я это знаю. Тоби жил только ради истины и знаний. Он был диссентер, как и вы.

– Милорд! – проговорил новый голос. – Меня просили передать это лично вам.

Энн оглянулась и увидела лакея. Он протягивал маленький серебряный поднос. Джек взял лежащую на нем визитную карточку, перевернул ее и прочел нацарапанное на обороте. Его ноздри затрепетали.

– Когда это принесли?

– Эта особа ждет на мосту, милорд. Его и его спутников попросили подождать там, пока мы не получим ваших указаний.

Джек положил карточку на поднос.

– Грейем, я пригласил этого джентльмена в Уилдсхей. Вы позволите ему войти в замок. Вы также примете всех, кого он привел с собой, какими бы странными эти люди вам ни показались. Я приду к ним через пять минут. Несколько наших людей можно для начала снять с их постов, чтобы они проследили, как бы кто из наших визитеров не проник глубже в Уилдсхей. – Он посмотрел на свет, льющийся во дворик, потом улыбнулся лакею. – В конце концов, нам вовсе не нужно, чтобы пропала какая-либо из фамильных безделушек.

– Безделушек, милорд? – переспросил Грейем потрясенным голосом. – Очень хорошо, милорд.

– И еще вы отнесете эту записку герцогу и герцогине. Джек наклонился и что-то прошептал на ухо лакею, и тот склонил голову и ушел.

– Это и есть эндшпиль? – спросил мистер Марш с серьезной озабоченностью.

– Теперь все опасности, угрожающие вашей дочери, очень скоро кончатся, – сказал Джек. – Мой враг пришел просить, а не требовать, хотя сам он этого может еще и не знать. Если вы хотите присутствовать на нашей встрече, сэр, вы будете в полной безопасности.

– Благодарю вас, милорд. Однако предпочитаю остаться здесь, под этим благотворным вишневым деревом. Ведь сейчас, как я только что узнал, ваш приемный покой будет окружен вооруженными людьми?

Джек улыбнулся, словно солнце прорвалось сквозь облака.

– В них не будет необходимости, но это так.

– В таком случае, я полагаю, вместо меня там может присутствовать Энн, если она того пожелает. – С мрачной решимостью мистер Марш уселся на скамью и закрыл глаза. Серебряные пряди волос замерцали на фоне темного ствола. – В конце концов, это ее приключение, а не мое.

Толпа оборванцев ждала, многие были босы: смуглокожие люди в тюрбанах или с просмоленными косами поверх грубой матросской одежды. Потолок холла возвышался над их головами. Опорные балки исчезали в темноте. Оружие украшало стены: мечи, аркебузы, кинжалы, пики – полный арсенал старинного оружия.

Взгляды посетителей перелетали с камина – где чудовищные драконы были пронзены каменными копьями – к изображению святого Георгия на белом коне, которое висело на противоположной стене. Взволнованность, враждебное напряжение – они сбились в кучу, как волки.

С высокомерием, приличествующим его древнему благородному роду, Джек вышел вперед. Его каблуки звенели по каменным плитам пола. Все глаза устремились на него, словно эти темные взгляды могли сбить его с ног.

Энн медлила в дверях, думая о том, кто из этих людей проник в ее спальню в доме тети Сейли и кто убил того моряка на Хай-стрит. Ей казалось, что ее окунули в ледяную воду, и дрожь пробрала ее до глубины души, но, сложив руки, она послала быструю мысль отцу. Его молитва словно прилетела прямо ей в сердце: «Ты должна пройти через это, Энни!»

Несколько крепких слуг Уилдсхея ждали в коридоре позади нее, с мрачными лицами и открыто вооруженные, но они никак не смогут вмешаться вовремя, если на Джека нападут – слишком близко он подошел к противнику.

Футах в десяти от моряков Джек остановился и поклонился. Группа разом вздохнула. Что-то еще теперь читалось на коричневых лицах: что-то похожее на неподатливый, но глубоко сидящий благоговейный страх. Несколько голов повернулись, чтобы взглянуть на пронзенных драконов на камине.

Энн заставила себя сделать шаг вперед и сесть на стул у двери.

Озаренный сдерживаемой силой, Джек ждал, как тигр, оказавшийся перед волчьей стаей. Несколько матросов заговорили на языке, которого она никогда не слышала раньше. Джек слушал. Когда голоса начали превращаться в какофонию, он ответил на том же языке. Немедленно воцарилось молчание.

Человек в синем тюрбане отделился от остальных и вышел вперед. У него с Джеком состоялся быстрый разговор тихими шипящими голосами. Наконец человек резко махнул рукой. Толпа матросов разделилась, словно рассеченная мечом.

– Мистер Урия Торнтон, – сказал Джек. – Вы хотите поговорить со мной?

Безупречно одетый англичанин оказался в центре толпы матросов. Он поклонился и вышел вперед, оставив позади свой оборванный эскорт. Вид у него был невеселый.

То был всадник, которого Энн заметила у парома, человек с прищуренным взглядом голубоглазой собаки.

Урия Торнтон остановился на расстоянии удара ножом от Джека и устремил взгляд на его лицо.

– Что вы им сказали? – спросил Торнтон. – Вы думаете, тайные разговоры с моими слугами помогут вам?

Джек улыбнулся:

– Слугами? Я не уверен, что эти люди именно так смотрят на ваши отношения, сэр.

– Если я дам им знак, они покажут, что такое верность.

Все еще улыбаясь, Джек смахнул несуществующую пылинку с плеча более низкорослого собеседника. Торнтон напрягся, но ничего не сказал.

– К несчастью, их верность не принадлежит ни одному из нас. Она принадлежит твари, которую они считают священной. Неужели вы еще не огляделись? Эта комната – оплот драконьих знаний. Это также славная выставка оружия. На вашего друга это произвело впечатление. Честно говоря, он охвачен благоговейным страхом.

– Присутствие целой армии ничего не изменило бы – сказал Торнтон.

– Ах, но мы с вашим другом обменялись любезностями на одном из тех языков, которые знаем он и я, а вы – нет. Однако если сами вы поговорите с ним на одном из тех языков, который оба вы понимаете, я смогу понять каждое ваше слово. Это дает мне определенные преимущества, как вам кажется?

– Вы обменялись любезностями?

– Насчет драконов, – сказал Джек. – Окаменелость Тоби вернулась домой.

Торнтон подался вперед, как собака, почуявшая игру.

– Значит, она у вас?

– Да, она у меня. Мы оба охотились за ней по всему свету, но Клык Дракона наконец-то попал в мои руки, а не в ваши.

Пот блестел над его синими глазами, как кружевная бахрома.

– Клык мой.

– Если вы не получите его, они вас убьют, не так ли? – спокойно спросил Джек. – Когда вы сказали им, что он святыня, когда вы наплели россказней о его таинственной силе, вы думали только о том, чтобы заполучить этот приз и погубить работу вашего кузена. Так, чтобы его открытия исчезли бесследно. Так, чтобы он исчез бесследно.

– То была работа дьявола, – сказал Торнтон. – Мой кузен хотел подорвать священную правду Бога, Его слово, как показано в Священном Писании.