Гедж Жоан-Фредерик Эль - Низкий голос любви

– Мой голос, который я знаю, меня смущает. А тот голос, который я не знаю, беспокоит меня. Я имею в виду тот голос, который вы мне сфабрикуете, – уточнила она.

– Но я ничего не фабрикую. Я не трону ваш голос как таковой.

Он вынул фото зияющего розового блестящего рта и показал его пациентке. Ткнул указательным пальцем в голосовые связки, натянутые в глубине горла между двумя хрящами. Рассказал Клер о планирующейся операции: предстоит сузить складки, исправить их избыточную ширину и таким образом сделать голос более женственным.

– У меня будет возможность выбрать себе голос?

Он успокоил ее – у него есть нюансировка, каталог образцов звука, который она сможет прослушать. В настоящее время ее голос ниже, чем у Дельфины Сейриг. Можно приблизить его к голосу Клаудии Кардинале – с несколько стертым тембром, хрипловатым, достаточно низкой тесситуры, но обладающим подлинной легкостью и женственностью благодаря постановке, работе актрисы над голосом.

– Эта модель вам подходит?

– Подходит, – отвечает она несколько недоверчиво.

– Весь секрет в работе. Я дам вам инструмент. Музыка – за вами.

Если сменить инструмент действительно нужно.

– Прошу прощения?

Она продолжает, как будто говоря сама с собой.

– … Я уеду на некоторое время. Это нужно мне перед тем, как предпринять важный шаг.

– Одна моя мудрая знакомая сформулировала это иначе, – Артур попытался подражать акценту ясновидящей: «Всегда переплывай море, дабы утишить гнев черных звезд».

– Это вы говорите, чтобы меня успокоить? Месье Летуаль, я не люблю зловещих примет.

– Мадемуазель Клер, не воспринимайте все в черном свете.

– Когда вы собираетесь сделать мне операцию?

– Когда вы будете готовы. Так куда же вы уезжаете?

– В тысячелетний город, в котором река была богом.

– В Индию?

– Не так далеко. Кто знает? Возможно, я не вернусь. Если найду домик на берегу Нила.

Под влиянием настроения (одна из шуток, которые тело любит сыграть с головой) он открывает ящик стола, вынимает оттуда маленький плоский и круглый предмет – циферблат с треугольной стрелкой, танцующей на оси.

– Это компас?

– Компас. С ним вы не заблудитесь, ведь стрелка всегда показывает на север. А вы как раз будете на севере.

– Совершенно верно.

– Ну что же, счастливого пути.

Он протягивает ей карточку, которую обычно дает своим бывшим пациентам и на которой значится номер его мобильного телефона. Она встает. На этот раз он не показывает ей путь к двери. Она идет перед ним. Он следует за ней. Она показывает ему плечи, спину, бедра. И это видение подтверждает его желания и его страхи.

Артур сделал решительный шаг. Он уже не один. Он надел резиновые сапоги, плащ и огнеупорные кухонные перчатки. Он приготовил хирургический несессер: пару ножниц для ногтей и щетку с металлическими зубьями. В этих боевых доспехах он занял место в кресле. Он уселся и ждет. Вот появились из ниоткуда две блестящие, как стекло, щелки; они внимательно оглядывают его. Хищник медленно обходит кресло кругом. Вдруг спинка кресла вздрагивает от внезапной атаки, когти ритмично вцепляются в пунцовую кожаную обивку кресла. Шерстяное щупальце оборачивается вокруг подлокотника. Кот гибко собирается, и вот он сидит, как носовая фигура корабля, прямо перед тем, кто ему не хозяин и хозяином никогда не будет. Артур, вооружившись металлической щеткой, проводит по спинке вдоль хребта. На мехе остаются бороздки. Хищник выгибает спину, розетка сфинктера оказывается под носом у Артура. На щетке накапливается подшерсток, похожий на вату и перистые облака. Артур просовывает руку в перчатке под одну лапку, вооружается ножницами, пряча лезвие в ладони. Хватает коготь, зажимает его и режет. Зверек вздрагивает. Перламутровый коготь прочный. Перламутровый цвет – точь-в-точь как цвет голосовых связок, которые он оперирует. Артур колеблется. Фатальное промедление – лапа взлетает арабеской, коготь протыкает перчатку и вонзается в руку. Артур не сдается. Свободной рукой он ловит ножницы, роняет, они отскакивают от паркета. Янус бежит, ножницы отлетают, скользя по паркету, как хоккейная шайба.

Артур запер бирманского кота в кухне. Он лет рано, завернувшись в застегнутый до шеи плащ, не снимая огнеупорных перчаток, и спал беспокойно. Он мигом открыл глаза – грохот фаянса, гонг кастрюль, лавина посуды. Тишина. Он встал с проклятьями, приоткрыл дверь кухни – аммиачный запах бросился ему в ноздри, зверь проскользнул между ног, оставляя за собой гирлянду темных липких отпечатков. Растерзанная кукла с наполовину оторванной от тела головой валяется среди осколков.

Артур снова лег, но он настороже. Он слышит только пульсацию крови, отдающуюся в ушах. Кота нигде не видно. Вдруг у края матраса мелькнул кончик хвоста. Укус в палец ноги Жгучая царапина на голени. Он вскакивает. Показывается треугольная головка, огни глаз сверкают в сумраке. Завернувшись в плащ, он выскакивает в коридор, обогнав Януса, хватает на бегу папку с бумагами, запирается в ванной комнате и ложится в ванну, застелив ее салфетками. Он решил применить главный принцип Сержа Максанса: интересоваться жизнью своих пациентов, а не только их заболеваниями. Возможно, он слишком интересуется ею или интересуется не так. А пока он взялся за чтение досье – родословной Януса, его генеалогического древа:

Он заканчивает вслух: «Месье Визир дю Чит и… мадам Устерик де ла Регат имеют удовольствие пригласить Вас на свадьбу своих детей, мадемуазель… Резидю де ла Ренуэ и месье Дистинго де ла Бурсуфлюр».

Следующий абзац – улыбка сходит с его лица.

О голосе кота – ни слова. Жаль – ведь голос выдает все. Поверженный усталостью, Артур откладывает чтение на потом, заворачивается в плащ, старается найти удобную позу, проваливается в сон, но сразу же просыпается. «Артур Летуаль сейчас не может подойти, но он вас выслушает. Говорите, пожалуйста».

Автоответчик! Этот бирманец наложил лапу на телефонный аппарат. Звуки бегства. Звон стекла. Тишина. Снова шум. И опять тишина. Артур решил, что не будет спать ночью. Не из-за мелких территориальных споров, нет, причина в другом. На его взгляд, ванна символизирует гроб, обмывание покойника, все это ему предстоит сделать самому – и вымыться, и перейти от жизни к небытию. Он изучил мертвые языки, две потусторонние реки, Стикс – символ неуязвимости и нерушимых клятв – и Лету забвения. Неуязвимость, клятвы, забвение: Ахилла мать опустила в Стикс, держа за пятку, и купание весьма плохо закончилось. Уж лучше душ. Жидкие стрелы, капельки, бегущие по коже, – противоположность смерти. Да, но глаз все равно не сомкнешь.

На заре, с опрокинутым лицом и вспотевшей кожей, он выбрался из приютившего на одну ночь саркофага, разделся, принял душ и вернулся к жизни. Закутавшись в халат – ведь он легко мерзнет, – он надел свой панцирь – плащ и носки и спрятал руки в безопасное место, в карманы. Дверь никак не открывается, он налегает сильнее. Падает стул. Вот он и вышел. Нет, это не его дом. Все сдвинуто и перевернуто. Янус, схватившийся с ботинком, борется, кусает, вырывается, запутавшись в шнурке. Артур натягивает кухонную перчатку и находит валяющиеся в углу ножницы. Он идет к своему противнику, который стонет с разверстой пастью. Ножницы приближаются к голове кота. Кончики проникают в мех, в нескольких сантиметрах от зрачков. Клацают лезвия. Две половинки шнурка падают на паркет. Кот убегает. Артур надевает первый ботинок и натыкается на что-то мягкое. Он снимает ботинок, нащупывает что-то костлявое и клейкое, вынимает руку с запачканными кончиками пальцев, переворачивает ботинок. На паркет выпадает дохлая мышь.

Накануне этой дуэли, в тот час, когда фары сверкают вереницами на пригородных дорогах, Артур сидел один в своем кабинете. Он не консультировал, он думал. Он внимательно читал научную статью. Единый вокальный аппарат (ЕВА) предназначен для изучения параметров речи: звук, высота, интенсивность голоса, расход воздуха, давление. Благодаря многочисленным датчикам он облегчает диагностику и контрольные обследования после хирургической операции или в ходе переподготовки. Зазвонил телефон, он не подошел. Звонок прекратился, но он прервал чтение. Во временно восстановившейся тишине он стал читать другую страницу. Ему трудно сосредоточиться. «Случается, что пациент повторяет медицинский цикл: ларинголог – хирург – фониатр. Он должен понять, почему он оказался вовлечен в него, как в порочный круг». И снова звонок Отчаявшись, он снимает трубку. Это его пациентка, мадемуазель Клер. Сегодня вечером она улетает в Александрию. Просит о любезности. Лето еще не кончилось, он единственный человек, которому она может доверить кота. Он может подержать его у себя? Неделю. Когда она возвращается?

«В воскресенье», – отвечает она. «Это невозможно». – «Почему невозможно?» – «Я не люблю кошек», – говорит он. «Это не кошка, это священный бирманский кот, я не прошу вас его полюбить, только взять к себе на время. Если я по-другому вам объясню, вы обязательно согласитесь. Вы лечите мой голос, а я вас». «Почему?» – удивился он. «Я излечу вас от неприязни к кошкам».

Она нетерпелива, она настаивает. Сам себе не веря, он соглашается. Сегодня же вечером она принесет кота в кабинет. Он услышал, как сказал «да», – и в эту же секунду почуял слабость, заставившую его согласиться.