Пока Периквин был во Франции, Хетти, предварительно одержав победу над всеми жившими по-соседству молодыми людьми, отправилась в Лондон покорять высший свет.

— Ничего удивительного, что Периквин не смог устоять перед ней, — сказала себе Фенелла.

Она вспомнила классические черты лица Хетти, ее золотые локоны и нежную кожу и подумала, что было бы странно, если бы, вернувшись домой с войны, Периквин не заметил всего этого.

— Я хочу лишь, чтобы он был счастлив, — подумала Фенелла, но в глубине души она не верила, что он сможет быть счастлив с Хетти Болдуин.

Фенелла все еще стояла посреди гостиной с озабоченным видом, когда возвратился лорд Корбери. Он послушался ее совета и надел старые, заштопанные панталоны и куртку, сшитую несколько лет назад и ставшую ему узковатой в плечах, а вокруг шеи повязал черный галстук. Тем не менее даже этот наряд производил впечатление небрежной элегантности, которое только усиливал вызывающий взгляд лорда Корбери.

Фенелла не смогла удержаться от смеха.

— Неужели это сам предводитель разбойников? — с комическим ужасом спросила она.

— Если ты скажешь еще одно слово, — буркнул лорд Корбери, — я задам тебе хорошую трепку. Именно так я обращался с мальчишкой, который прислуживал мне в Итоне, а ты в этом наряде похожа на него, как две капли воды!

— Я всегда знала, что ты задира и хвастун, — парировала Фенелла. — Однако если ты собираешься продолжать в том же духе, мы доберемся до Старой Мельницы, лишь когда стемнеет, и собаки не смогут отличить друзей от врагов.

— О Боже, собаки! — воскликнул лорд Корбери. — Я совершенно о них забыл!

— Зато я не забыла, — ответила Фенелла. — Я принесла им немного еды, она лежит на улице под окном.

— Неужели совершенно необходимо входить и выходить из дому через окно? — поинтересовался лорд Корбери.

— Ты можешь идти через дверь, если хочешь, — сказала Фенелла, — но у меня нет ни малейшего желания попадаться в таком виде на глаза миссис Бакл или старому Барнсу. Хотя в это время дня вряд ли что-нибудь может заставить их покинуть теплую кухню.

— Нет уж, лучше не будем рисковать, — сказал лорд Корбери, смирившись с обстоятельствами.

Вслед за Фенеллой он перелез через подоконник и очутился на террасе. Фенелла нагнулась и подняла корзину, стоявшую на покрытых мхом каменных плитах.

— Я надеюсь, ты взяла для них достаточно еды, — сказал лорд Корбери.

— У нас в доме всегда куча разных остатков и объедков, — сказала Фенелла, — наша кухарка любит все делать с размахом.

— Чего нельзя сказать о миссис Бакл, — с досадой заметил лорд Корбери. — Сегодня она заявила мне, что не умеет готовить обед из воздуха.

— Бедный Периквин, ты голоден? — воскликнула Фенелла.

— Пока нет, — ответил лорд Корбери, — но я подозреваю, что к концу недели мне придется делать силки для кроликов из обрывков старой проволоки и таскать яйца из птичьих гнезд.

— У тебя нет патронов! — догадалась Фенелла.

— Я нашел всего несколько штук, — ответил лорд Корбери. — Клянусь богом, в этом доме просто шаром покати!

В его голосе снова прозвучала горечь. Фенелла подумала, что он, должно быть, днем тщательно обследовал весь дом. Наверное, он это сделал после того, как уехала Хетти. Может быть, ее визит был слишком коротким? Когда Фенелла рассталась с лордом Корбери перед обедом, он, казалось, был в отличном настроении.

— Я пока не стала говорить маме и папе о твоем приезде, — сказала она. — Не то чтобы это их могло особенно заинтересовать, просто я подумала, что чем меньше людей знает об этом, тем меньше вероятность, что эта новость дойдет до ушей сэра Вирджила.

— Очень предусмотрительно с твоей стороны, — одобрил лорд Корбери. — Единственное, ради чего стоит жить, это свидания с Хетти, и если она не сможет приезжать сюда, я с таким же успехом могу пустить себе пулю в лоб.

Фенелла ничего не ответила. Она лишь надеялась, что Хетти не сочтет эти поездки слишком утомительными. Фенелла отлично знала, что Хетти делала только то, что нравилось ей. Если она сама захочет увидеться с Периквином, ее ничто не сможет остановить. Но если нужно будет приложить хоть малейшее усилие, чтобы доставить радость ему, Хетти не пошевельнет и пальцем.

«Я становлюсь злой, — подумала Фенелла. — Я не должна так плохо думать о Хетти. И я не должна завидовать ее красоте».

Но тут же Фенепла вынуждена была признать, что она завидует вовсе не красоте Хетти, а тому, что Периквин увлекся ею.

В прошлом, когда Периквин приезжал домой, он проводил все время с Фенеллой. Осенью они ходили стрелять уток, летом она подолгу просиживала рядом с ним на рыбалке. Они катались на лодке и ездили по лесу верхом. Однообразная мирная деревенская жизнь, и тем не менее Фенелла не могла припомнить, чтобы им когда-нибудь было скучно. Всегда находились какие-то интересные дела.

Но теперь Периквин стал таким унылым и подавленным! Она могла понять его озабоченность, вызванную отсутствием денег. Но то, что он утратил былую живость и интерес к повседневным занятиям, было на него не похоже.

В полном молчании бок о бок они шли по поляне. Солнце уже пряталось за большим еловым лесом, окрашивая Горизонт в алые, золотые и шафрановые тона. Небо стало синеть, и первая вечерняя звезда слабо замерцала в вышине.

«Нет ничего прекраснее, чем Прайори в мае», — подумала Фенелла.

Воздух был наполнен ароматом сирени и запахом чубушника, деревья и буйно разросщиеся кустарники были усыпаны цветами. Они шли по направлению к Робине Буду, большому лесу, который тянулся вдоль длинной подъездной аллеи, ведущей к проезжей дороге, и Фенелла почувствовала, что красота и спокойствие весеннего вечера оказывают умиротворяющее действие на ее спутника.

— С тех пор, как ты в последний раз рыбачил, здесь развелось немало жирной форели, — сказала она, когда они переходили узкий мостик над впадавшей в озеро речушкой.

— Да?

Она увидела, как у лорда Корбери загорелись глаза.

— Непременно попытаю счастья. Хотя я так давно не держал в руках удочку, что, боюсь, совсем разучился ловить рыбу.

— Ничего, ты быстро все вспомнишь, — заверила его Фенелла.

Он посмотрел на нее и улыбнулся.

— Не обращай внимания на мой унылый вид, — сказал он извиняющимся тоном. — Я понимаю, что ты стараешься меня приободрить. Даже если это тебе не особенно удается, все равно я не имею права навязываться тебе со своими печалями.

— Ни о каком навязывании не может быть и речи, — ответила Фенелла. — В прошлом мы всегда выручали друг друга в трудную минуту.

Она взглянула на него, как бы рассчитывая найти поддержку, но он, разглядывая грачей, устраивающихся на ночлег, лишь бросил рассеянно:

— Да, конечно.

Войдя в Робине Вуд, густо заросший, поскольку его не прореживали уже много лет, они направились вперед по узкой тропинке, которая петляла между деревьями. По мере того, как солнце склонялось к горизонту, становилось все темнее, и тусклый вечерний свет с трудом проникал сквозь густые ветви над их головами.

Они шли в полном молчании и вдруг услышали, как к ним кто-то приближается. Фенелла замерла на месте, и лорд Корбери, повинуясь инстинкту и армейской выучке, мгновенно схватил ее за руку и нырнул за куст шиповника.

— Кто бы это мог быть? — прошептал он.

— Понятия не имею, — ответила Фенелла. — Обычно по ночам здесь никто не ходит.

Медленные тяжелые шаги приближались, до них донеслось какое-то бормотание. Лорду Корбери показалось, что он слышит иностранную речь, и лишь когда человек поравнялся с ними, они поняли, что он читает молитву.

С трудом сдерживая желание выглянуть из-за куста, лорд Корбери, не выпуская руки Фенеялы, оставался в укрытии до тех пор, пока шаги и голос не стихли вдали.

— Все в порядке, — сказала Фенелла. — Это всего-навсего старый викарий.

— Старый викарий? — переспросил лорд Корбери.

— Ты должен его помнить. Он много лет был викарием в Литтл-Комб. Потом он стал таким забывчивым и рассеянным, что епископу пришлось перевести его в Лесную церковь.

— Ты имеешь в виду монашескую часовню? — спросил лорд Корбери.

— Именно ее. Она совсем не изменилась с тех пор, когда мы были детьми. Там как и прежде полным-полно белок, птиц и даже кроликов. Я часто хожу туда на воскресную службу, конечно, если старый викарий вспоминает о ней.

— А кто-нибудь еще кроме тебя приходит туда? — поинтересовался лорд Корбери.

— Еще две старушки из деревни, которые его просто боготворят; одна из них следит за порядком в его маленьком домике. На самом деле он больше похож на хижину, но старый викарий вполне там счастлив. Ему давно уже стало тяжело справляться с приходскими делами. Он постоянно забывал о похоронах, а во время венчания всегда приходилось посылать кого-нибудь за ним после того, как невеста уже давно прибыла в церковь.

Лорд Корбери рассмеялся.

— Должно быть, это причиняло немало хлопот.

— Безусловно, — ответила Фенелла, — особенно если учитывать, что старый викарий подолгу пропадал в лесу. Ты помнишь, как он любил животных? Он до сих пор приручает белок, а олени едят у него из рук.

— Надо бы мне как-нибудь навестить его, — сказал лорд Корбери. — Жаль, что я сейчас его не остановил.

— Я подумала об этом, но лучше нам никому не попадаться на глаза, — ответила Фенелла. — Исаак Голдштейн — такой мошенник, что я уверена, он не осмелится поднять шум из-за пропавших денег, но ни о чем нельзя знать заранее, поэтому лучше, если нас не будут видеть поблизости от его дома.

— Ты права, — согласился лорд Корбери.

Они вернулись на тропинку, но в темноте им становилось все труднее находить дорогу. Когда наконец они вышли из леса, лорд Корбери увидел перед собой высокую плетеную изгородь.

— Ее здесь прежде не было, — воскликнул он с изумлением.

— Это Исаак Голдштейн поставил ограду, — пояснила Фенелла. — Он говорит, что она нужна ему для того, чтобы собаки не убегали, но я подозреваю, что он просто боится незваных гостей.