Марина Туровская - Ниночка

– Почти каждый мужчина мечтает содержать женщину на ее же средства, – спокойно заметила Катерина, переставляя тарелки со стола в раковину. – Ой, Ваня, да если бы тебе приспичило жениться по любви, засунул бы ты свой списочек всего необходимого для идеальной жизни подальше да поглубже и пошел бы жить куда угодно: хоть на холодную дачу, хоть в коммуналку, хоть в сталинскую высотку на Котельнической.

Поморщившись, Иван сделал вид, что понимает женское любопытство.

– Будет время – привезу Ларису.

– А может, сегодня? – Катерина заговорщицки заглянула в лицо сына.

– Я позвоню, – ответил Иван, чтобы только закончить неприятный разговор.

К стоматологической поликлинике Иван при-ехал без пятнадцати девять. На стоянке автомобили стояли впритык друг к другу из-за начавшегося ремонта асфальтового покрытия. Невозмутимые рабочие в оранжевых спецовках на голых торсах вскрывали асфальт отбойными молотками, которые ритмично тряслись в лоснящихся от пота и от этого еще более рельефных руках.

На крыльце, с удовольствием наблюдая за рабочими, курил охранник Петечка. Даже с расстояния пятидесяти метров было видно, что наблюдает он за мужчинами особым, «голубым» взглядом.

Проходя мимо Петечки, Иван хотел посоветовать ему закатать губешки, но охранник, затушив в урне бычок, заговорил первым:

– Любовь – это торжество воображения над интеллектом.

Слегка удивившись, Иван остановился.

– Петечка, откуда умные мысли? Я за два года видел у тебя в руках из печатной продукции только кроссворды.

Не обижаясь, добродушный Петечка, заулыбался.

– От Сан Саныча услышал. Он свои афоризмы всегда вслух читает.

– Да, есть у него такая привычка, – успокоился за интеллект охранника Иван. – А на работяг не заглядывайся, они люди простые, могут и по шеям навалять.

– Так я же не наглею, – скромно опустил глаза Петечка, поглаживая себя по пивному животику. – Помыть тебе машину, Ваня?

– Помой, – согласился Иван, передавая Петечке ключи. – Но без фанатизма, только пыль смахни и вытряси половики в салоне. Оплата как всегда – триста.

– Я для тебя… – Петечка мечтательно улыбнулся, и улыбка вышла как у первоклассника-отличника, – могу и бесплатно.

Открывая дверь, Иван полуобернулся и, переложив портфель в левую руку, правой шутливо погрозил.

– Вот этого не надо, Петр. Не мечтай.

Нина сдала второй ящик, когда Юля только-только дотащила до бригадирши первый.

В десять часов Юля поняла, что больше разогнуться не сможет. Никогда. Вот так вот, скрюченной, сейчас уткнется в землю, потом завалится набок и будет лежать до вечера. Спину ломило, поясницу сдавила непривычная боль. К этому моменту Юля съела не меньше килограмма клубники, и первый порыв съесть все поле закончился.

Отрадно было смотреть на Нину. Та шла, не разгибаясь и не отвлекаясь. Руки ее быстро заполняли третий ящик, укладывая клубнику ровным слоем.

– Ничего себе она гребет. Откуда столько сил? – запыхавшись, проговорила Люда, растопырив руки, чтобы не испачкать вечернюю ажурную блузку.

– Она деревенская, – сидя между грядок, объяснила Юля. – А ты откуда такая красивая?

– Со дня рождения подруги, – призналась Люда. – Два дня гуляли. У меня ни копейки денег, а живет она, подруга моя, рядом. Вот я и вспомнила, что здесь можно заработать, и махнула прямо из-за стола. Там все равно уже пить нечего.

Люда говорила, продолжая собирать клубнику.

Многие сборщики сели отдохнуть. Кто-то устроился на ящиках, кто-то на пакетах, а некоторые, догадавшиеся взять сменную одежду, отдыхали с комфортом на расстеленных майках и кофтах.

Нина, почувствовав усталость, плюхнулась между грядок и, отставив руки назад, задрала голову, выпрямляя позвоночник. И только теперь она стала приглядываться, как собирают клубнику другие. Оказывается, так тупо – согнувшись и переступая мелкими шажочками – делают немногие, в основном немногочисленные мужчины.

Чаще всего сборщица вставала не над одной грядкой, а между двумя и разнообразила свои поклоны. В местах особого скопления спелых ягод женщина садилась, устроив ящик в ногах, и брала клубнику везде, докуда могла дотянуться: справа, слева, сзади и спереди. И ни одной особо толстой тетки на грядках не наблюдалось, что неудивительно при сумасшедшей физической нагрузке и ягодной диете.

Отдохнув часок, Юля решила, что все равно до расчета делать больше нечего, а книжку она по глупости не взяла, поэтому не спеша набрала еще два ящика к тем трем, что смогла осилить с самого утра.

Люда была более упорной. У нее вышло шесть ящиков. Зато чета Лена – Петя поставила очередной рекорд дня, сдав в пользу совхоза двадцать ящиков, то есть сто килограммов.

Нина собрала пятнадцать и могла бы еще, но в два часа прозвучала команда заканчивать работу, и народ своим ходом поплелся на распределительный пункт, где происходил расчет со сборщиками. Солнце палило вовсю, и хотелось добрести до чего-нибудь, что могло дать тень.

Распределительный пункт находился под навесом, и стало гораздо легче дышать в горячем воздухе. Тут же около своих машин стояли перекупщики, наверняка зная о желании многих долго не париться и продать заработанную клубнику немедленно, отвезя домой только пару килограммов.

Двое говорливых мужчин из Закавказья, стоявших около дорогой машины, перестали лузгать семечки, наблюдая, как смело, до бюстгальтеров, раздеваются женщины. У длинного, типичного для пионерских лагерей и военных частей корыта с кранами толпились сборщики и ополаскивались под струями холодной воды.

Нина, не суетясь, стянула футболку, и один из мужчин у автомобиля уронил семечки окончательно. Оба были одинаково одеты – белые рубашки без галстуков, черные брюки и лакированные выходные туфли. Невысокий мужчина что-то проговорил другу, и тот тоже переключил внимание на Нину с Юлей.

Юля задирала то одну, то другую толстую белую ногу и мыла их над корытом.

– Никогда в жизни столько не работала, – ворчала она. – Надеюсь, что похудела.

Нина умывалась от души. Ощущение от воды было великолепным. Казалось, тело рождалось заново.

– Нина, Юля, вы продаваться будете? – бодро спросила Лена, допивая пиво из горла большой бутылки. – Деньги-то нужны.

– Я сейчас ничего не буду, – ответила Юля. – У меня папина социалка, то есть проезд бесплатный. Устала до бесконечности. Приеду и лягу спать, а завтра опять буду здесь.

– И не выпьешь? – удивилась Лена.

– Все завтра.

– А я прямо здесь продам килограммов пять, хоть проезд оправдаю, – сказала Нина.

– Тогда бегите, там нашу бригаду рассчитывают, нам Петя место занял.

Нина получила почти семь килограммов ягод. Юля – два килограмма четыреста граммов, то есть у нее был самый небольшой результат во всей бригаде, но все равно была счастлива. Она, конечно же, соврала Лене, что не станет продавать клубнику, просто здесь перекупщики давали слабую цену, а ей так нужны деньги.

Двое перекупщиков перехватили Нину в момент, когда она отходила от расчетного пункта. Мельком взглянув на клубнику в корзине, мужчина помельче, дыша Нине в грудь, заговорил, стараясь не путать слова.

– Продавать будешь? Хорошую цену дадим. Нам в ресторан клубника нужна. Хочешь в ресторан? И подругу возьмем.

– Я не одета для ресторана, – растерянно ответила Нина, отступая на шаг от мужчины, вылившего на себя много-много дорогого одеколона.

– Та-ак, чегой-то здесь происходит? – Юля встала рядом. – Нина, что ты его слушаешь? Он тебя снимает. Фигура твоя его впечатлила, и он тебя в придачу к клубнике покупает. Та-ак, ягоду брать будем, товарищчь?

– Будем. – Второй мужичина подошел с деревянным ящиком и пересыпал туда клубнику. – Держи.

Деньги он отдал почему-то Юле, и та быстро спрятала их в бюстгальтер.

– До свидания, ребята. Пойдем, Нина, поторапливайся, автобус уйдет.

– А мы довезем, – не отчаивался перекупщик.

– Не пойдем мы с вами, понятно? – повысила голос Юля. – Идем, Нина! Я сейчас помру от усталости.

– Меня еще никто в ресторан не приглашал, – попыталась сопротивляться Нина.

– Деревня! Ты думаешь, они нас в тренировочных костюмах за стол в зале посадят? В подсобке нас шашлыком накормят и тут же отымеют. Бесплатно. Шевели батонами, Нина.

И она потащила подругу за собой, к компании на автобусной остановке.

Самое странное, что не только Лена и Петя выглядели бодрячком, но даже Людочка в своей ажурной кофточке смотрелась вполне прилично. Нина, так та вообще будто вышла из салона красоты. Одна Юля ощущала себя загнанным толстым осликом, с которого наконец-то сняли поклажу.

– Это потому что первый день, – озвучила ее мысли Лена. – Мы тоже поначалу подыхали, а теперь хоть во вторую смену нас ставь. О, автобус подъехал, вы идите, а мы к магазину, за поллитрой, до метро не вытерпим.

Около метро, высыпавшись из переполненного, пропахшего клубникой автобуса, сборщики, сплоченные еще одним трудовым днем, дружелюбно прощались. Некоторые сразу же уходили домой или к автобусам, спускались в метро. Но половина людей пристроилась неподалеку, выставив на продажу клубнику.

Гораздо приятнее садиться в метро в середине дня на конечной остановке. Есть места, народу в пять раз меньше, чем утром и вечером. Сиди, дремли, вдыхай запах собранной клубники из корзины, лови завистливые взгляды.

Проехав несколько остановок, Юля села прямее, приняв вид увлеченной дачницы.

– А я свою клубнику продам соседкам. Они всегда покупают все самое лучшее. Главное, чтобы Ивана дома не было. У меня такой противный сосед, такой правильный, аж до тошноты. Меня ненавидит. А его мама с бабушкой нормальные люди.

В подъезде Юля гордо продемонстрировала попавшимся навстречу соседям до половины наполненную корзину.

– С дачи едете, девушки? – спросила местная активистка тетя Женя, разглядывая ягоды.

– С дачи, – не моргнув, соврала Юля. Нина молчала, ей тетка не нравилась.