— Ну, конечно! — зло рассмеялась девушка. — Конечно же готова! Особенно после того, что было потом! Ты почему-то не любишь об этом вспоминать! Помнишь, как я пришла к тебе со своими чувствами, а ты наплевал в мое распахнутое сердце! О каком понимании ты теперь мне рассказываешь?!!

— Я хочу все исправить. — Лис понял, что упреки больше не к месту. — Прости. Я не должен был так с тобой разговаривать. Мы начинаем все сначала, иначе — для чего все это?

— Я не знаю! Это же твоя игра! Ты говоришь — и я готова поверить. А еще бежать от тебя хочется, потому что знаю — хорошим все это не кончится!

— Так беги, — с усмешкой пожал плечами Лис и специально сделал несколько шагов от девушки.

Машка молчала. Всматривалась прищурив глаза в туманный горизонт и вдруг, словно сердце одержало верх над разумом, оказалась рядом с Лисом, обняла его, выпалив на выдохе:

— Ты даже не представляешь, что я с тобой чувствую!..

"Сентиментально, как в плохом кино" — равнодушно подумал Лис.


— Говорят у тебя девушка новая появилась, — сказал Ян Глебу.

— Да, — кивнул тот.

— И на долго все это?

— Сам пока не знаю. Она странная и красивая. С ней по-другому все как-то.

— Чего не покажешь?

— Может быть. Как-нибудь, — уклончиво ответил Глеб.

— Ты решил припрятать это сокровище только для себя? — пошутил Ян. — Неужели все так серьезно? Оббнадежил девочку и не знаешь как сказать, что жениться не собираешься?

— Нет. Все не так. Мы просто встречаемся, общаемся, я целую ее на прощанье и ничего больше.

— На тебя это не похоже.

— Знаю, но не могу я ее тискать, как других. Просто не могу! Психологический барьер какой-то.

— Такими темпами она скоро переберется в разряд "бывших", — заметил Ян. — И ты найдешь ту, которую можно тискать по углам.

— Не знаю, но мне бы не хотелось ее терять. Мне комфортно с ней. Понимаешь, Милена ничего из себя не строит, не старается казаться кем-то другим, не то, что та, которую я тискаю время от времени!

— Может быть ты тогда с ней дружить будешь? Веришь в дружбу между мужчиной и женщиной?

— Я считаю, что это возможно, но только в том случае, когда одна сторона любит безумно, а другая не чувствует ничего. Тогда и появляется дружба, которая удобна обоим.

— И какая же сторона у вас любит безумно?

— Пока об этом рано говорить. Только дружбы у нас с ней не получится, я это нюхом чую, — ответил Глеб.


Глеб с Миленой вышли из кинотеатра. Шел снег. Падал на город большими пушистыми хлопьями. Белый снег и оранжевые фонари в тишине зимних улиц. Волшебство зимнего вечера разрушил Глеб.

— Почему ты сегодня так оделась?

Его голос звенел недовольством. Ему не нравилось то, что Милена сегодня надела свое старое пальто и ботинки с ободранными носами.

Девушка уткнулась носом в шарф, намотанный на шею и молчала. Она не хотела говорить об этом. Она боялась, что это может закончиться ссорой, потому что у них с Глебом были разные жизненные приоритеты и ценности. И взгляды на мир. Слишком разные.

— Неужели тебе не приятно, когда на тебя засматриваются люди? Тебе не нравится быть красивой? — Глеб не унимался. Ему именно сегодня хотелось говорить на эту тему и разрушать волшебство.

Милена помолчала еще какое-то время и решив, что разговор неизбежен спросила:

— Любишь все красивое, Глеб? — девушка поймала его взгляд.

— Да, а что в этом такого? Я люблю красивые дорогие машины, одежду, места. Особенно люблю красивых девушек.

— Спасибо за искренность. Значит, стараешься максимально наполнить свою жизнь красотой?

— И у меня это получается. Ты красивая и ты со мной, — Глеб самодовольно улыбнулся. — Если бы ты еще одевалась нормально…

Милена пропустила шпильку мимо ушей.

— Скажи мне, я не понимаю. Скажи — для чего тебе все это? Красота, разные финтифлюшки. Машинки, тряпочки, часики, цепочки, телефончики… Смотреть, трогать, пробовать на вкус? Зачем?

— Обладать. Я хочу обладать всем красивым, всем, что мне нравится! Это нормально. Это есть в каждом человеке, просто кто-то может взять то, что нравится, а кто-то нет.

— Бесконечная гонка. Каждый день появляется что-то лучше — машины, дома, одежда… Девушки. Будешь догонять?

— Что-то я не понимаю в чем подвох, — Глеб сгреб со скамейки горсть снега и начал лепить снежок.

— Подвоха нет. Каждый сам выбирает к чему стремиться. Некоторые всю жизнь носятся за мишурой, фантиками.

— Например — я?! Ты это хочешь сказать? — Глеб улыбался, но чувствовал, что начинает выходить из себя. С силой сдавил снежный комок в руках и он рассыпался.

— А разве это не так? Просто подумай о том какой в этом смысл. Это все равно, что стараться схватить чужую тень… Машины ломаются, вещи изнашиваются или выходят из моды. Люди… Уходят.

— Ну и что? Сама говоришь — всегда появляется что-то новое!

— Да. Новое и такое же недолговечное. Я стараюсь сказать, что есть другая красота. Настоящая. То, что никуда не денется и будет восхищать всегда. То, что может быть у всех и в то же время только у тебя. Твоим и не твоим одновременно. Солнце на закате. Первые нежные листочки. Звездопады. Снежинка на рукаве пальто. Стихи. Взгляд любимых глаз, от которого начинает петь сердце. Что-то такое, что заставляет тебя остановиться и почувствовать огромное счастье лишь оттого, что ты можешь видеть это и чувствовать. От того, что ты просто — живой.

— Может и так, но, помню, как совсем недавно хотела быть скорее мертвой, чем живой, — не преминул съязвить Глеб.

— Да, а теперь все изменилось, — Милена так посмотрела ему в глаза, что он мгновенно понял что именно изменилось. — Ты в самом деле подарил краски моему когда-то черно-белому миру. Жаль, что ты стыдишься меня.

— Я?!! — опешил парень. — Да с чего ты это взяла? Можешь одеваться, как угодно, я только хотел сказать, что мне приятнее видеть тебя в красивой одежде!

— Я понимаю, — кивнула Милена. — Я готова ради тебя сделать все, что угодно.

— Все? — улыбнулся Глеб пошловато.

— Да. Только есть одно "но" — если я стану такой, какой ты хочешь меня видеть, то я буду похожа на мою сестру и ее подружек. На ту блондинку с которой ты был в "Клетке". Сейчас я такая, какая есть и ты можешь или принимать это или исчезнуть навсегда… Я могу одевать красивые вещи для клубов и встреч с твоими друзьями, что бы не слишком выбиваться из общей массы, но сейчас мы вдвоем и мне комфортно вот так. Я не хочу быть девочкой с картинки из глянцевого журнала. Я хочу, что бы ты ценил меня, а не мою обертку. Не хочу быть куклой. Я живая, Глеб. Живая, и мне иногда бывает очень больно…

Милена вдруг начала тихо и нараспев читать:

Приходи на меня посмотреть.

Приходи. Я живая. Мне больно.

Этих рук никому не согреть,

Эти губы сказали: "Довольно!"


Каждый вечер подносят к окну

Мое кресло. Я вижу дороги.

О, тебя ли, тебя ль упрекну

За последнюю горечь тревоги!


Не боюсь на земле ничего,

В задыханьях тяжелых бледнея.

Только ночи страшны оттого,

Что глаза твои вижу во сне я.

Когда она закончила декламировать, стихотворение Ахматовой, оказавшееся, как нельзя, к месту, Глеб посмотрел на Милену так, словно впервые ее увидел. И впервые в жизни он почувствовал, что в самом деле эта девушка перед ним — живой человек из плоти и крови, со своими желаниями, мечтами и чувствами.

…чувствами к тебе…

— Ты не замерзла?

— Мне тепло когда ты рядом.

Странная. Это пугало и притягивало. И то, что она говорила правду то же притягивало. Обалденная девчонка.

— Поехали ко мне? — предложил Глеб. — Кофе попьем. Согреемся.

— Поехали.

Глеб даже не предполагал, что она согласится так легко.

— Познакомишься с моими родителями, — ухмыльнулся парень зная, что дома никого нет.

Милена молчала. Глеб думал о том, как она себя поведет, когда они останутся вдвоем в его пустом доме. Он собирался сегодня позволить себе немного больше, чем несколько невинных поцелуев. Они знакомы уже достаточно для того, что бы узнать — как такая необычная девушка относится к сексу. Если согласилась ехать, значит понимает, что скрывается за приглашением "попить кофе".

Дом был большой и темный. И пустой.

— Зачем ты обманул про родителей? — спросила Милена, не спеша разматывая шарф.

— Я не обманывал. Я не знал, что они куда-то сегодня собираются.

Девушка промолчала. Расстегивала пуговицы на пальто.

— Помочь? — спросил Глеб.

— Я сама, — Милена справилась с петлями и повесила пальто на вешалку.

"Черт, — с тоской подумал Глеб, — какой дурацкий у нее свитер!"

Свитер был пушистый, темно-серый, огромный и немного растянутый. Этот свитер отбивал у Глеба всякое желание к каким-либо заигрываниям. Все это видимо отразилось у Глеба на лице, потому что Милена понимающе усмехнулась. От этой усмешки его словно током ударило — подозрения подтверждались! Она специально уродует себя такими стремными безразмерными вещами, что бы не один мужчина на свете не почувствовал желания даже смотреть на нее! Это развеселило Глеба и разожгло в нем азарт.

— Сладенькая, — Глеб заулыбался, обнял Милену, полез целоваться и неожиданно получил пощечину.

Девушка стояла красная, как рак и смотрела на него с негодованием.

— Я приехала сюда попить кофе! Кофе и ничего больше!

— Ну, пойдем, — усмехнулся сконфуженный Глеб и повел ее в кухню.

Милена удобно устроилась на мягком диванчике и наблюдала за Глебом. Напряженная, готовая в любой момент дать отпор.

— Успокойся! Хватит строить из себя пантеру перед прыжком! — Глеб не выдержал этого взгляда. — Я тебе ничего не сделаю! Разве что кофе. Тебе сколько сахара?