— А ты вообще чем питаешься?

— Что? — не понял Ян.

— Ну, судя по содержимому холодильника — кошачьим кормом, а судя по мусорному ведру — к кошачьему корму можно добавить чипсы.

Ян рассмеялся.

— Ну и юмор у тебя, Ника! Просто дома я редко ем. А кошачьи консервы — для кота.

— Что-то я кота не нашла. Ни кота. Ни миски кошачьей.

— Да? — Ян нахмурился и ушел куда-то.

Вернулся с огромным рыжим комком шерсти в руках. Внезапно комок дернулся и вот уже прямо на столе сидит огромный пушистый котище с приплюснутой мордой и обвив лапки красивым хвостом, щурит на Нику желтые глаза.

— Ого, — прошептала девушка. — А где он был?

— Вечером он уходит спать на балкон. Да, Сальвадор? — обратился Ян к коту и почесал его за ухом. — А еще он боится пылесоса и стесняется гостей.

— Сальвадор — в честь Дали? — спросила Ника, тоже протягивая руку к коту и почесывая его за другим ухом.

— Да. Мне кажется, что они чем-то похожи. Например, усами!

Усы у кота и в самом деле были шикарные и закручивались вверх, как у эпатажного художника.

— А миску его я на днях раздавил, — Ян виновато улыбнулся Нике.

Вечер, начавшийся с эмоций и слез закончился рассеянным, каким-то совсем семейным ужином. Допивая кофе, Ника смотрела на ночь за окном и думала, что происходящее похоже на сон.

… сюрреализм…

— Я так устала, — прошептала Ника рассеянно. — День такой длинный… Со мной и за год столько не случалось, сколько за сегодня…

— Ты останешься? Давай ты останешься? Я купил мартини. Ты ведь любишь? Наверное. Кошмар, Ник, я даже не знаю, что ты любишь! — Ян сидел напротив Ники за кухонным столом и с надеждой вглядывался в ее лицо. Взял Нику за руку, поглаживал тонкие пальчики.

— Мартини люблю, но остаться не смогу, — ответила она, мягко убирая руку. — Извини.

— А если подумать? — не отступал Ян.

— Я же говорю — нет, — повторила Ника, но более резким тоном.

Ян помолчал. Достал из пачки сигарету, стал лицом к открытому окну, закурил.

— Ну, да, — пробормотал он, вдруг прервав длинное молчанье. — Какой же я идиот… Я идиот, правда, Ника?

Обернулся, сверлил ее пристальным взглядом карих, горящих догадкой, глаз. От такого взгляда Нике стало не по себе. Она даже поежилась:

— Ты что?

— Я кретин. Так обрадовался тебе, что забыл обо всем на свете! — в голосе появились нотки злой иронии. — А теперь я все понимаю. Знаешь, я не верил этим слухам про вас с Глебом. Думал, что это просто сплетни. Дурааак… Какой же я дурак!

Он опустил голову и вновь отвернулся к окну.

— Ян! — возмутилась Ника, глядя на его обтянутую желтой футболкой спину.

А Ян, похоже, собрался всерьез разобрать эту тему. Он щелчком выбросил сигарету в окно и обернулся к Нике. Смотрел на нее с презрительной и горькой улыбкой, сунув руки в карманы темно-синих джинсов.

— Ты ведь с Глебом, да? Ты с ним и поэтому ведешь себя так. Поэтому не хочешь остаться и разговариваешь со мной сквозь зубы. Тебе даже прикосновения мои неприятны. Ты из жалости здесь, да? Увидела меня и жалко стало и знакомые все, наверное, проели тебе мозги, что Ян не вменяемый и слушать никого не хочет! И вот, ты решила помочь! В память о нашем несостоявшемся романе! Как тупо! — покачал головой Ян. — Каким придурком я себя чувствую!.. Уходи!!!

— Что? — Ника подумала, что ослышалась.

— Я говорю — уходи! — повысил голос Ян. — Мне твоя жалость не нужна! Мне вообще никто не нужен!

— Не говори со мной так! — Ника старалась держаться, но голос немного дрожал. — Как ты вообще можешь упрекать меня в чем-то?! Ты обманул меня! Разве не помнишь?! Ты хотя бы можешь представить, что я чувствовала, когда увидела тебя с Ларисой?! Неужели ты считаешь, что я смогу вот так просто забыть это? Разговаривать с тобой нормально? Снова радоваться тебе, доверять? Ян, этого не будет! Теперь доверие нужно будет заслужить, а любовь доказывать поступками! Или ты считаешь, что закидываться чем-то и искать приключений — это проявления любви? Сделать другой девушке ребенка это тоже такое проявление любви? Ты рассказываешь всем подряд, что любишь меня, но мне не говорил этого ни разу! И как, по-твоему, я должна себя вести?!

Ника хотела сказать еще много чего, но не смогла справиться с рвущимися наружу слезами. Плакать на глазах у Яна не хотелось и, вскочив с кухонного диванчика, Ника убежала в комнату. Плакала в темноте спальни, забившись в дальний угол — сидя с ногами в кресле у окна.

Она не знала сколько прошло времени, когда вошел Ян. Включил неяркий светильник, сел на кровать напротив Ники.

— Ты оказывается плакса, — заметил парень.

— А ты тогда кто? — Ника всхлипнула.

— Ника, — Ян подошел к девушке, развернул к себе, всматривался в заплаканное покрасневшее личико. — Ты смешная такая… Знаешь, как в детском саду, ревешь, ревешь.

— Пусти! — вырвалась Ника.

Сначала она хотела вообще уйти и пусть он живет, как хочет и думает о ней, что угодно! Но потом решила не дурить, а поговорить с Яном. Объяснить ему все про Глеба, про себя. Все должно стать на свои места, каким бы трудным не была эта расстановка. Ведь Ян ради нее позвонил своему отцу.

…а если нет?..

…я должна знать наверняка…

… но как?..

Ника еще раз умыла лицо холодной водой и вытерла на сухо полотенцем. Припудрила слегка лицо и вернулась в комнату.

На широкой кровати стоял поднос с бутылкой мартини и двумя бокалами. Девушка медленно опустилась на черно-белое, словно спина зебры, покрывало, внимательно глядя на Яна.

— У тебя так глаза блестят, — заметила девушка.

— Ну и что? — весело улыбнулся Ян, разливая мартини по бокалам. — Мы же эту тему обсудили? Завтра я поговорю с отцом и все будет в порядке. Давай выпьем?

Он, похоже, забыл обо всех недавних упреках.

Усмешка. Перед Никой снова был Ян. Тот, с которым ее познакомила Берта два года назад. Тот Ян, которого она знала. Тот, с которым нужно быть осторожной, потому что и глазом не успеешь моргнуть, а он уже обаял тебя своим обаянием и вертит тобой, как хочет.

— Я вообще-то хотела попрощаться. Я домой еду, — сухо сказала Ника, избегая смотреть Яну в глаза. Она понятия не имела почему это ляпнула — домой она пока не собиралась

— Странно, я думал ты здесь совсем по другому поводу, а ты, оказывается, приехала убрать в моей квартире. Очень мило с твоей стороны, — ехидно подметил Ян, протягивая ей бокал мартини.

— С тобой невозможно разговаривать! — возмутилась Ника, вскакивая на ноги.

— Это потому что ты не хочешь со мной разговаривать! — Ян оказался рядом, смотрел ей в глаза, говорил тихо и бархатно. — Я не узнаю тебя!

— Я тебя тоже не узнаю!.. Хотя, теперь вполне… Хорошо! — Ника снова села. — Давай поговорим! Что у тебя с Ларисой? Нет, не то!.. Когда у вас свадьба? Вы уже выбрали дату? Список гостей? Надеюсь, ты не будешь требовать от меня присутствия?

Ян приподнял бровь, губы растянулись в усмешке. Он вновь подал девушке бокал, сам же не спеша присел рядом, удобно устроился, облокотившись спиной о ворох маленьких черных подушек. С удовольствием сделал глоток мартини. Никины слова его очень позабавили.

— А с чего ты взяла, что я вообще собираюсь жениться?

— Есть добрые люди! — скривилась Ника.

— И откуда берется столько добрых людей?.. Малыш, давай мы спокойно поговорим. Я обещаю, что буду честным, но и ты пообещай, что честность будет взаимной. Надоели сплетни. Хочется слышать правду.

Ника укоризненно взглянула на Яна, но все же согласилась.

— Хорошо, — сказала она. — Я согласна поговорить. При условии, что ты перестанешь так ехидно ухмыляться, и мы будем разговаривать в другой комнате!

— Чем тебе здесь не нравится? — Ян все так же усмехался. — Может, тебя смущают размеры кровати? Ты теряешься и не можешь думать ни о чем кроме этого?

— Все! Надоело! Я еду домой!

Ян догнал ее уже почти в коридоре.

— Ника, я же просто пошутил. Все, я принимаю твои условия. Хорошо?

Ника сидела в мягком глубоком кресле. На диване напротив нее — Ян. Между ними — стеклянный столик с все той же бутылкой мартини и бокалами. Ника от алкоголя отказалась, мотивируя это тем, что хочет ясности в мыслях. Ян заявил, что дело это ее личное и когда от ясности захочется отказаться, вот, пожалуйста, бокал мартини. С оливкой.

— Ян, я хочу сейчас расставить все точки в наших отношениях, что бы мы смогли начать все с чистого листа… Или не начинать совсем, — сказала Ника.

— Даже вот так? — он удивленно вскинул брови. — Если тебя так "забрало" из-за Ларисы, то могу тебя успокоить — я давно ее не видел и не знаю что с ней. И знать не хочу. На самом деле.

— А эти слухи о том, что ты сделал ей ребенка и угрожаешь избить, если она не сделает аборт?

— Ты сама — то в это веришь? Это все больное воображение Ларисы, — усмехнулся Ян. — Да, она пыталась впарить мне эту байку о своей якобы беременности, но я же не маленький! Я может, и не всегда… Ник, я отлично понимаю, что она на все готова только бы привязать меня к себе покрепче. Не буду говорить почему — это только ее дело. Я расстался с ней несколько дней назад. Совсем. Сначала она пригрозила, что вскроет себе вены, а когда я не повелся, то она придумала байку о беременности. В общем, после этого пришлось объяснить Ларисе, что если она когда-нибудь появится на пороге моей квартиры, то я спущу ее с лестницы. Как-то так это было… Я точно не помню. Я тогда был не совсем в себе. Ника, пойми, Лариса никогда не была для меня чем-то серьезным. К тебе я отношусь совсем иначе.

…сироп…

… Снова я чувствую себя мухой в липкой лужице. А он говорит так складно и правильно, что мне нечего ответить…