Видя замешательство судьи, дон Даниэль задумался.

– Послушайте, давайте сделаем так, – сказал он наконец. – Напишите мне письменное признание. Вы даже можете сказать, что сеньор Альбенис обманул вас: сказал, что Антонио Ломбарде не существует. Обещаю вам, что отнесу это заявление в полицию завтра или послезавтра, чтобы у вас было время опять уехать за границу.

Судья согласился.

Не откладывая дела в долгий ящик, они поднялись в номер судьи. Судья присел к тумбочке у кровати, а дон Даниэль стал рядом, не отводя взгляда от быстро бегающего по бумаге перу. Наконец тот поставил подпись и со вздохом облегчения протянул бумагу дону Даниэлю:

– Вот, сеньор Саманьего. Мою подпись отлично знают в отделе гражданского бракосочетания в Гвадалахаре.

– Большое спасибо, – раскланялся благодарный дон Даниэль.

– Только одна просьба… Отнесите это в полицию послезавтра, дайте мне время улететь.

– Даю вам слово. Рад был вновь вас увидеть, – любезно сказал дон Даниэль, почтительно прикрывая дверь. А судья набрал номер портье и попросил побыстрее приготовить счет.

Глава 59

Максимилиано сидел в своей большой спальне и, взявшись за голову, обдумывал, что делать дальше. Похоже, ситуация выходит из-под контроля и, если сейчас ничего не предпринять, дальше пойдет еще хуже. Ладонью правой руки он постучал о сжатый кулак – обычный его жест, выражающий решимость, – резко поднялся, быстро вышел из комнаты и сбежал по широкой лестнице. Направляясь к телефону, он услыхал совсем рядом, за стеной зелени, чьи-то голоса. Максимилиано прислушался. И вдруг из тихого разговора вырвалось и ударило его словно током, слово «судья». Максимилиано насторожился, подошел поближе.

– Да, да, все уже готово, – узнал он голос Камилы. – Под каким-нибудь предлогом позовут Максимилиано, и ему не останется ничего другого, как признать, что это он выдавал себя за Антонио.

– А если судья, увидев Макса, притворится, что не знает его? – Теперь говорила Ракель.

Макс все понял и, услышав «отель Конгресс», он стремительно бросился к себе в комнату и, после минутного раздумья, набрал номер телефона Луиса Трехо.

– Немедленно поезжай в отель «Конгресс» – приказал он. – Там остановился судья из Гвадалахары. Помнишь такого? Игнасио Ромеро Варгас. Убей его!

– Не могу, – сдержанно сказал Луис, – у меня тут Марта. Она знает, что Габриэль здесь. Я со вчерашнего дня пытаюсь с вами связаться. Но этот проклятый Рамон отказывается вас подзывать! Что мне делать?

– Убей их обоих! А я займусь судьей, – решительно сказал Максимилиане.

– Как? Обоих? – переспросил Луис, покосившись на Марту.

– Всех! С меня хватит! Убей их, я сказал тебе. – И он швырнул трубку на рычаг.

Марта всю ночь просидела на диване, перемежая бодрствование редкими урывками сна. Услышав удивленный вопрос Луиса Трехо, она инстинктивно ощутила опасность.

– Что ты собираешься делать? – спросила Марта. – Что тебе сказал Макс? Ты убьешь нас обоих? Габриэля и меня? Ты сможешь, Луис? – Она подняла голову, вглядываясь ему в глаза.

Луис встал, достал из кармана пистолет, взвел курок и направился к двери.

– Жди меня здесь. Никуда не уходи, – бросил он. – И не бойся. Тебе я ничего не сделаю! – И, помедлив, добавил: – Я бы не смог.

– Ему тоже! – вскричала Марта. Она вскочила с дивана, обняла его, прижалась к нему всем телом, пытаясь оттеснить от двери. – Если отпустишь Габриэля, я уеду с тобой. Куда хочешь. Вчера ты мне это предложил, и я согласилась. Давай уедем, Луис. Здесь уже ничего не поправить, – быстро говорила она.

Луис недоверчиво взглянул на Марту.

– Ты правда готова поехать со мной? А как же твои родственники? – Он резко обнял ее, крепко прижал к себе, жадными губами нашел ее рот. Она отстранилась от него, с испугом глядя на пистолет, который Луис так и не выпустил из рук.

– Неважно! Едем сейчас же, пожалуйста! Пока Макс не пришел.

– Марта, ты правда что-то чувствуешь ко мне? – Не разжимая объятий, он пристально посмотрел на нее.

– Да, Луис, да! Убери пистолет. Я боюсь. Он положил пистолет на стол.

– Едем немедленно. Прошу тебя, пока не явился Макс. Луис разжал объятия.

– Хорошо, я схожу за деньгами. Сейчас вернусь.

Он шагнул к двери в другую комнату. Марта посмотрела ему вслед, потом решительно схватила со столика пистолет и окликнула его.

– В чем дело? – обернулся Луис.

– Дай мне ключ от подвала, – сказала Марта, целясь в него.

Не сводя с нее взгляда, он бросил ключи на столик. Она потянулась за ними, держа Луиса под прицелом. Он быстро шагнул к ней, Марта отшатнулась и выстрелила. Луис упал на диван, держась за ногу, с недоумением глядя на расползающееся под его руками кровавое пятно.

– Не двигайся! Я вызову врача, – сказала Марта. – Мне очень жаль, Луис. Правда жаль.

Марта быстро спустилась в подвал.

– Вы? – удивился Габриэль. – Что случилось?

– Я выстрелила в него, – коротко ответила она. – Пошли.

– Вы его убили? – Габриэль тревожно посмотрел на Марту.

– Нет. Пошли. Скорее! Сюда может прийти Макс.

Луис услышал стук в дверь.

– Кто там? – спросил он.

– Макс, – последовал короткий ответ.

Опираясь на стеклянный столик, хрустнувший под его весом, он проковылял к двери и распахнул ее.

– Макс… – Слова замерли у него на губах. С пистолетом в руках перед ним стоял Антонио.

– Возьмите его, – сказал Антонио, обращаясь к стоявшим за ним людям.

Максимилиано узнал у портье, в каком номере остановился Ромеро Варгас, и быстро вошел в лифт. Вдруг он увидел, что из соседнего лифта вышел и не спеша направился к выходу дон Даниэль. Максимилиано рванулся из кабины, но двери захлопнулись, и лифт повез его вверх. Максимилиано без стука вошел в номер. Судья все еще сидел у столика, за которым только что написал свое признание. В бешенстве глядя на него, Максимилиано спросил:

– Зачем приходил сюда старик?

– Какой старик? – Судья попытался сделать вид, что не понимает, о чем идет речь.

– Даниэль Саманьего. Зачем он приходил?

– Не знаю. Я его не видел.

Максимилиано вытащил из-за пояса пистолет, наставил его на судью.

– Говори!

– Он разыскал меня, и я вынужден был написать ему письменное признание. Он заставил меня, клянусь вам! Но подпись там фальшивая. Его дочь собирается идти в полицию.

– Значит ты отдал старику письменное признание? – уточнил Максимилиано.

– Но он отнесет его только послезавтра, – поторопился успокоить его судья. – Вы можете уговорить его, чтобы он отдал бумагу вам.

– Конечно, я его уговорю. Естественно! Максимилиано обошел кровать, взял две подушки, положил на грудь вжавшегося в угол кровати судьи и выстрелил. Судья не издал ни звука…

Одна его рука в последнем, предсмертном движении непроизвольно ухватила угол подушки, другая – вытянулась вдоль тела.

Убедившись, что судья мертв, Максимилиано быстро вышел из комнаты.

Камила и Ракель вели обычный разговор о том, где лучше устроить девочку, когда ее можно будет взять домой. Рамон почтительно вмешался в их разговор и предложить в помощь Ракель свою племянницу – вдруг что-нибудь будет отвлекать ее от ребенка.

– Ах, Рамон, что может меня отвлечь? – горестно улыбнулась Ракель и, извинившись, отправилась искать Марту.

Камила подозрительно посмотрела на улыбающегося Рамона.

– Послушай, а что ты имел в виду, когда говорил, что Ракель может что-нибудь отвлечь?

– Никогда ничего неизвестно наперед, сеньора… – начал говорить Рамон и остановился, глядя куда-то через плечо Камилы. Камила обернулась. Антонио! Он быстро шагнул к ней, крепко обнял, вглядываясь в ее лицо, словно не веря своим глазам.

– Антонио! Антонио! – плача говорила Камила. – Когда Андрее сказал нам, что ты жив, клянусь, я чуть в обморок не упала.

С момента последнего страшного разговора с Максом Виктория, потрясенная услышанным, скрывалась ото всех. Горько, больно, стыдно. Она заперлась в своей комнате, но стены давили, мрачные мысли терзали душу. Она вышла и, глядя прямо перед собой, начала медленно спускаться по лестнице. Вдруг что-то заставило ее поднять голову. Антонио!

– Сынок! – вскричала она, бросаясь к нему.

– Успокойся, успокойся. Я опять здесь…

– Антонио, сынок! – рыдала она, обнимая его. – Что будет с Максом? Это ведь он, да?

– Да, – помедлив, ответил Антонио.

– Пойдем, Виктория, – Камила обняла мать. – Антонио хочет увидеться с Ракель. Она наверху, – добавила Камила, обращаясь к брату.

…Ракель сидела в своей комнате, грустно глядя на свое отражение в зеркале. Она не слышала, как открылась дверь, и вошел Антонио, только заметила, что в зеркале вдруг появился никогда не покидающий ее мыслей дорогой образ. Ракель отвернулась. Обман зрения… Потом искоса снова взглянула в зеркало. Еще не веря своим глазам, лишь в самом отдаленном предвидении чуда, она повернулась… Антонио шагнул ей навстречу.

– Это я.

– Любимый мой! – Ракель бросилась к Антонио, но не обняла его, а только нежно гладила его лицо, волосы, руки… Она должна была убедиться, что это не видение, не призрак, – что это он, ее Антонио.

– Ты ничего не говоришь? – тихо сказал Антонио и крепко обнял Ракель.

– Что?.. Просто… я не могу… Любимый мой! Время для них остановилось.

…Антонио, не отрываясь, смотрел на нее. Он никогда не сомневался, что они встретятся, потому что не было такой силы, которая могла бы остановить его на пути к Ракель. И все же, все же… Где-то в самом потаенном уголке души еще оставалось тягостное сомнение. Последнее, Он должен был его развеять.

– Любимая, почему ты передала все дела Максу? – спросил он.

– Виктория плакала, умоляла… И у меня не хватило духа отказать ей. Потом, я еще не знала, что это он выдавал себя за Роберто Агирре. Я узнала обо всем только в тот день, когда попала в больницу, дорогой. Это было ужасно, Антонио… Я думала, ты погиб! – плакала Ракель, прижимаясь к нему. Но вдруг она испуганно отпрянула, заметив торчащий из-за пояса пистолет.