авторов Коллектив - Никто, кроме тебя

Вечером, поймав Ракель в укромном уголке парка, он убеждал, что наиболее приемлемое объяснение желания покинуть Антонио, – ее мнимая беременность от него, Макса. И когда девушка возмутилась, услышав такое, он продолжал давить на нее, требовать исполнения задуманного, лихорадочно, словно в бреду, повторяя: «Тогда он отпустит тебя, отпустит!.. Ты должна сказать это… Какая тебе разгаща, что он о тебе подумает?.. Ты будешь делать те, что я велю. Зачем тебе выставлять себя перед ним святой и непорочной?.. Твоя репутация достаточно скомпрометирована… Я уже сказал Антонио, что между тобой и мной было…»

– Подобную ложь легко произнести, но легко и опровергнуть! – возмутилась Ракель. – Я устала и от тебя, и от Антонио. Вы используете меня, чтобы сводить счеты друг с другом. Но знаешь что? Мне надоело страдать. И в эти последние дни не стану грустить. И нынче же вечером пойду с Антонио в ресторан!..

Ракель была необыкновенно привлекательной в зыбком, колеблющемся свете стоящих на столе свечей. Этот свет придавал особый блеск ее глазам, выразительность – чувственному рту, – Антонио не удержался и тихо сказал, что она прекрасна. Но тут же все испортил, омрачил настроение. Едва отошел официант, принесший вино, Ломбардо спросил, почему она уверяла его, что между нею и Максом ничего не было. «Тебе решать, Антонио, верь или мне, или ему… Знаешь, я решила не волноваться по поводу того, что будет. Я в твоих руках, и, как бы ни сопротивлялась, ты все равно ведь поступишь по-своему?..»

Поздно ночью они возвратились домой и, держась за руки, поднялись наверх. Антонио, иронично улыбнувшись, спросил, закрыть дверь или оставить открытой. И ответил сам себе: «Ладно, в конце концов, мы женаты, можно и закрыть…»

– Но наш брак недействителен, – возразила, смеясь, Ракель.

– Теперь уже действителен, – Антонио был серьезен, как никогда.

– Почему? – удивилась она.

– Потому что прошло больше тридцати дней с тех пор, как мы оба узнали об обмане, и никто из нас ничего не сказал, не заявил, куда следует. И живем мы вместе, а это значит, что мы признали наш брак, и он теперь считается вполне законным… Спроси любого адвоката, если, конечно, хочешь. Теперь ты не одинокая женщина. Ты замужем. И замужем за мной.

– И когда же ты дашь мне развод Антонио? – будто не слыша всего этого, спросила Ракель.

– Когда хочешь, – Антонио был шокирован. – Но прежде мне бы хотелось сказать тебе кое о чем.

– О чем же?

– Я люблю тебя, Ракель. Тебе это все равно?

– Не знаю, Антонио, теперь уже не знаю…

– Не знаешь – что?

– Правда ли, что ты говоришь.

– А если правда, что бы ты мне ответила? Дала бы мне развод или дала бы шанс?

– Если бы это была правда, я бы сказала все же, что нет, не хочу.

– Почему? Из-за всех этих глупостей, что наговорил тебе мой брат?

– Нет. Не только. Просто ты с самого первого дня только и делал, что пытался добиться своего. А теперь, когда не получилось, пытаешься уговорить меня, говоря, что любишь. Ну-ка, опровергни, что это не так!

– Не буду отрицать. Но я подумал, что поскольку сам переменил свое мнение о тебе, то же произошло и с тобой. Но, видно, я ошибся… Спокойной ночи… – и он распахнул дверь.

Как всегда, разговор Клаудио с женой начался с обсуждения животрепещущего вопроса, где взять денег, чтобы оплатить очередной карточный долг. Не идти же, в самом деле, работать, как советует ее братец. В конце концов, хоть и унизительно, придется попросить у Виктории, и она, конечно, даст. А лучше, чтоб Камила перестала задевать Ракель, – Антонио не потерпит этого и вообще перестанет содержать их. Надо сделать из нее союзницу, а не враждовать с нею. Если уж Антонио простил ей это бегство в Мехико с Максом, значит, он и впрямь без ума от нее. Клаудио завел глаза, – Ракель очень красива. Он вчера ей прямо так и сказал, что Антонио не мог бы сделать лучшего выбора. Ну, нет, Камила считает ее мошенницей, каким-то способом опутавшей брата. Разве может мужчина быть настолько влюбленным в женщину, чтобы прощать ей все? На что муж ответил: а разве он ведет себя по-другому, тоже прощая ей все?.. И все же Камилу удивляет поведение Антонио. Его связь с Ракель с самого начала была странной. Он же ей никогда не рассказывал о том, какое положение занимает, не говорил, что у него есть семья. И поженились они тайно от всех. А теперь это ее бегство с Максом. Он все терпит. Нет, нет, это непохоже на Антонио. И потом, как он мог жениться на такой женщине? Породниться с такими людьми? Они сегодня отправились в ресторан, словно любящая парочка, хотя всего несколько дней назад она сбежала от него. Нет, нет, все это невероятно…

Это заметили и Маура, и красавчик Родриго Тонелли, которого Маура привела с собой в ресторан, наверное, чтобы вызвать ревность Антонио. Но номер не прошел, он и внимания никакого не обратил, с кем была его бывшая пассия. А Тонелли жена Ломбардо понравилась, хотя Маура, он видел, придиралась ко всему, что касалось девушки: и танцует-то не слишком хорошо, и туалет не тот, и держится не так… словом – заурядна… Ну, это и понятно – оскорбленное самолюбие говорит в его приятельнице…

Однако утром на следующий день всем обитателям дома Ломбарде стало известно, что Антонио уехал с Маурой на яхте и вернется только к вечеру…

Вот уже несколько дней Луис Трехо ловил себя на мыслях о Марте Саманьего. Однажды он застал ее очень расстроенной – оказалось, ее не взяли в ресторан. Он, конечно, предложил ей прогуляться и развеять печаль, но девушка отказалась.

Другой раз он встретил ее на берегу. Она сидела одна, перебирая влажные блестящие камешки после прилива. Она снова в одиночестве, вслух удивился Луис. Да нет, только что ушел отец. А он, Луис, что – шофер Максимилиано? И шофер тоже, пошутил Луис: он работает на него и выполняет поручения хозяина… И тут же, неожиданно для самого себя, предложил Марте покататься на лодке. Поблагодарив, девушка согласилась, заметив, что и в самом деле скучает. Практики вождения катера, правда, у него маловато – все больше автомобиля, пошутил Луис. Марта тут же, ухватившись за эту мысль, спросила, не научит ли он и ее водить машину, это, оказывается, ее мечта. – Конечно, насколько сможет, пообещал он.

Откуда ни возьмись, именно в этот момент на пляже появился Максимилиано. Увидев Луиса в обществе Марты, напомнил, что она сестра Ракель, и прогулку пришлось отложить. Хозяин, бросив подозрительный взгляд на удаляющуюся Марту, как бы продолжил начатый разговор: еще одна авария может показаться подозрительной. Луис, поразмыслив над словами хозяина, не разжимая губ, предложил:

– Надо сделать так, чтобы вина пала на другого.

– На кого же? – оживился Альбенис. – Я придумал: на старика! Созрел тут у меня один план. Нужно напоить этого Даниэля как следует. А потом… Потом прикончим Антонио и всю вину свалим на него!

– Всем будем говорить, что он это сделал из страха перед разоблачением: ведь у нас в руках все доказательства, что старик скупал краденое…

Луис считал, что его хозяин близок к умопомрачению, потому что последнее время у них только и было разговоров, что об Антонио, о том, как избавиться от него.

– И вы отправите в тюрьму отца девушек? – в тоне Луиса сквозило сомнение.

И Макс уверенно пообещал:

– Конечно, нет, но ведь это единственный способ оказать давление на Ракель.

– Чтобы она вернулась к вам? – в голосе шофера звучало мало уверенности в успехе этого предприятия. Но Максимилиано самоуверенно отчеканил:

– Да, а то этот негодяй уже заморочил ей голову.

– И вы собираетесь убедить сеньору Ракель, что ее отец убийца? – еле слышно спросил Луис, и тут же добавил. – Но ведь старик не способен и мухи обидеть…

– Ладно, Луис, не слишком-то задумывайся над всем этим. Поверит Ракель – хорошо, не поверит – не так уж и важно! Пьяный человек никогда не помнит, что делает…

Чучо Акунья решил, что ему сможет помочь только сам сеньор Ломбарде Часы, которые оказались у него как плата за спасение, не удалось превратить в песо. В какой бы магазин, какую бы лавочку бедняк ни обращался, никто не хотел купить их, всюду его спрашивали одно и то же, где взял такие дорогие часы, сохранилась ли квитанция, выданная при покупке… Он говорил, что часы подарены, и все начинали смотреть на него с подозрением: не украл ли? Когда же Чучо проявлял нетерпение, говоря, что бедняку не нужна такая роскошная вещь, грозились вызвать полицию. И он пошел к сеньору Ломбарде, чтобы вернуть эти часы и получить вместо них денежное вознаграждение.

Его долго не пускали у ворот, пока он смущенно, переминаясь с ноги на ногу, не объяснил стражу, что он тот самый человек, который нашел сеньора Ломбардо после аварии самолета и вместе с племянником доставил в больницу. Для пущей убедительности добавил: «Если бы не я, он бы, наверное, умер…» Довод подействовал, и Марселино открыл ворота усадьбы, подумав про себя: «Экий нескладный тип. Коротышка, квадратный весь какой-то… Сеньор может быть недоволен, что я пропустил его… Хотя глаза у него очень добрые, такой вряд ли солжет. Да и простоват слишком, чтобы придумать такое…»

Рамон не терпел посторонних в доме, и, когда Чучо Появился на кухне, – сеньора Ломбардо распорядилась покормить толстяка, – дворецкий всячески старался подчеркнуть свое презрение к чумазому коротышке, пристающему к нему с недостойными вопросами. Но тот, видя, что Рамон остался к нему равнодушен, переключился на служанок: Рехину и Анхелу, с любопытством расспрашивая про двух хорошеньких сеньорит, попавшихся ему по дороге в дом, и про крепкого невысокого парня с рассерженным, злым лицом, который рявкнул на Чучо, когда тот спросил его, как найти сеньора Антонио…

– Какая вам разница, кто есть кто? – на выдержал рассвирепевший дворецкий, выходя из кухни. – Не ваше это дело! Вам нужен хозяин? Он вернулся…

Но Чучо трудно было остановить. Похоже, ему очень приглянулся дом Ломбардо, и недовольство этого «главного над прислугой» – как он мысленно определил должность Рамона – он оставил без внимания.