— А ты не знаешь?

Облизываю губы и принимаюсь судорожно дергать пуговицу на своих стареньких джинсах.

— Нет… Нет, погоди. Я не хочу так.

— Ч-что?

— Я хочу все сделать правильно.

— Это как же?

— Как ты и хотела. После свадьбы. — Кит скатывается с меня и, встав на одно колено, словно принц из сказки, интересуется: — Евангелина Гонсалес, ты станешь моей женой?

— Ты спятил?

— Нет. Я хочу, чтобы ты меня дождалась! Понимаешь? Я… люблю тебя. Скажи, что ты дождешься… — Кит взволнован, а я не понимаю, что стало тому причиной. Глупый… Неужели он не видит, что я его… я для него все на свете… Я… Слезы душат.

— Я тебя дождусь. Но для этого нам совершенно не нужно жениться в неполные девятнадцать лет.

Если честно, я так не думаю. Просто говорю то, что должна… Не знаю, кому и зачем, но должна. Чертовы стереотипы!

— Да какая разница? Девятнадцать, тридцать или сорок! Я тебя люблю? Люблю! Какой смысл тянуть? Пойдем…

Кит вскакивает на ноги, хватает меня за руку и тащит за собой вниз по лестнице. Понятия не имею, что он задумал.

Просто послушно бегу следом, не поспевая за его широким размашистым шагом. Дверь в кабинет Александра Ивановича открыта.

— Отец… Мне нужно тебе кое-что сказать.

Отец Кита откладывает в сторону какие-то документы и устало растирает переносицу:

— Ну, так говори, раз должен.

— Мы с Евой решили пожениться.

— Нет! — потрясенно выдыхаю я.

— Так нет? Или решили?

Александр Иванович встает и принимается раскладывать лежащие на столе бумажки по стопкам.

— Я сделал Еве предложение. Но она пока упрямится.

— Что так?

Внимательный взгляд генерала ловит мой — растерянный. Я не знаю, что ответить. И опять же говорю то, что должна.

То, что от меня наверняка ждут. Не так ли?

— Кит горячится. Думает, что иначе я его не дождусь. Разве это повод жениться?

— Действительно.

— И ничего я не думаю! — не дав договорить отцу, горячится Никита. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой. Вот и все. Я к этому готов, поверь.

На самом деле — нет. И хоть мне невыносимо хочется верить в обратное, я не имею права на этот самообман. Может быть, вдвоем бы у нас что-нибудь и получилось, но… В комплекте ко мне идет миллион нерешенных проблем. И я не хочу сваливать их на Кита. Кем я тогда буду? Он живет в совершенно другой реальности и ничего не знает о моей…

Нет, нам нельзя торопиться. Я не переживу, если он однажды меня возненавидит за то, что я не в силах нести ответ.

— Почему бы вам не пожениться после Сандхерста? Это неплохой способ проверить чувства на прочность, — нарушая ход моих мыслей, предлагает Александр Иванович.

— Ну, я не знаю… — Кит оборачивается ко мне.

— Твой отец прав, Кит. Зачем нам спешить? Пойдем… ты, кажется, еще хотел позаниматься.

Жалела ли я потом, что не согласилась на его предложение? Тысячи раз. И чем меньше времени у нас оставалось, тем сильней я жалела. А оно неслось, бежало вперед с какой-то немыслимой скоростью. Дни на календаре сменяли друг друга, и я не успевала за их бешеной гонкой.

Май врывается в нашу жизнь грозами и удушающей, совсем уже летней жарой. И хотя все свободное время мы стараемся проводить вместе — ничего у нас с Китом не выходит. Нам все равно мало… Времени и друг друга. Мы оба держимся из последних сил. Я — сидя на подоконнике. Он — собирая вещи.

В какой-то момент мое терпение заканчивается. Я спрыгиваю на пол и подхожу к нему, замершему. Касаюсь покрытым испариной лбом его голой спины. Руки ложатся на живот, поднимаются вверх по кубикам пресса, зубы легонько прикусывают кожу.

— Ева… — шипит он.

— Я хочу до конца, Кит… Хватит этих глупостей. Я хочу стать твоей женщиной…

— Ты уже моя.

— Нет! Ты знаешь, о чем я.

Не понимаю, зачем он упрямится. На самом деле за те месяцы, что мы с Китом встречаемся, от моей невинности уже ничего не осталось — столько всего мы перепробовали в сексе. И только до главного блюда все никак не доходят руки.

Точнее… ну, вы поняли.

Кит усмехается. Опрокидывает меня на кровать, рядом со сваленными в кучу вещами, и нависает сверху. Глядя мне прямо в глаза, опускает вниз бретельку моего хлопкового сарафана и сдавливает между пальцев сосок.

— Сделай это! — умоляю я.

Кит снова улыбается, качает головой и задирает юбку, оголяя бедра. Опускается между ними и толкается в меня через одежду. Шиплю… Рыком стаскиваю с него шорты и сжимаю в ладони член. Стеснения нет. Оно давно пропало. Кит изучил каждый сантиметр моего тела. А я его…

— Дождись меня.

— Я дождусь!

— Вот тогда его и получишь… — Кит сдвигает в сторону мои трусики и скользит вверх-вниз по влажным, налившимся в ожидании ласки лепесткам. Я закусываю губу и выгибаюсь. Меня ведет от эмоций. — Хочу знать наверняка, что ты дождалась. Сечешь?

Его лицо темнеет. Он впивается в меня взглядом темных, переполненных страстью глаз, взгляд которых пробирает меня просто до костей. Проходит несколько долгих тягучих секунд, прежде чем до меня доходит смысл его слов. Это просто невероятно! Толкаю его в грудь руками, но он смеется, не давая мне себя скинуть.

— А на слово ты мне, выходит, не поверишь?! — рычу.

— Поверю. Но так, — Кит осторожно погружает в меня палец, — так будет надежнее.

— Иди к черту!

Подумать только! Я столько недель гадала, почему же он останавливается на самом интересном, когда даже моя защита пала, и тут выясняется, что он просто не доверяет мне!

— Ни за что. Мне предстоит почти год воздержания! Ну же, Ева! Скоро самолет. Сделай же с этим что-нибудь…

Он гад! Да, гад! Иначе не скажешь. Но я не могу ему отказать. Потому что люблю его до дрожи в коленях, потому что хочу, чтобы ему было хорошо… Зажмуриваюсь и заставляю себя расслабиться.

— Так лучше, — одобрительно шепчет Кит. — Моя девочка. Я люблю тебя…

Не хочу думать о том, что он мне не доверяет! Пусть! Я докажу ему, как он был не прав. Он вернется и закончит начатое, а пока… Толчком заставляю Кита перевернуться. Веду руками вниз по его груди, спускаюсь ниже.

Перекидываю ногу через него. Провокационно облизываю губы. Я ни с кем этого не делала. Кит — мой учитель.

Сжимаю его ствол в руке и, медленно наклонившись, вбираю головку в рот. Горчит… Горечь перед предстоящим расставанием — она повсюду. Но я не позволяю ей отравить этот миг. Я вбираю его глубже и выпускаю, вбираю и выпускаю…

Я все еще ощущаю на губах его вкус, когда мы прощаемся. Вокруг снуют люди, рядом — с ноги на ноги переминается Китов отец, но я не вижу их — только Кита, который держится не в пример лучше меня. Может быть, зря я поехала.

Не могу. Просто не могу… Смотреть, как он уходит… Улыбается, машет над головой паспортом с вложенным в него посадочным талоном и теряется за тонкой перегородкой паспортного контроля. Все…

Прячу лицо в ладонях. Из меня будто выкачали весь воздух, и кажется, будто я слышу звук, с которым рвутся соединяющие нас с Китом нити. Опускаюсь на колени. Прямо посреди долбаного аэропорта. Слишком драматично и по-киношному, знаю… Но, один черт, устоять не могу.

— Эй-эй! Ты что? Ну-ка, вставай немедленно! Все будет хорошо.

Отец Кита обхватывает меня за талию и заставляет подняться. Смотрю на него, держусь за него, но ничего не вижу…

И еще не знаю, что вот так же полгода спустя он будет меня держать, когда я узнаю, что у Кита есть другая. И потом, почти одиннадцать лет. И в горе, и в радости будет меня держать…

— Ну, куда ты идешь? Выход там! Ева…

Моргаю глазами. Ах да… Китов отец.

— Простите. Вы… подкинете меня до города?

— Ну, конечно, — он сводит брови и кажется мне ужасно строгим. В этот момент я еще не знаю, что его строгость — маска, под которой он прячет свои ко мне чувства, не желая переходить сыну дорогу. Давая нам шанс.

— Спасибо.

Идем к выходу. Пересекаем дорогу, находим машину на стоянке — все — как в бреду.

— Ты не расстраивайся, слышишь? Тут у меня… — отец Кита кивком головы указывает на заднее сиденье, — ноутбук ненужный. Кит сказал, что ты планируешь ходить в компьютерный клуб, чтобы поддерживать с ним связь. Так что… вот. Не надо никаких клубов. Только интернет домой проведи. Справишься?

Отчаянно трясу головой и смотрю на тот самый ноутбук, как на чудо. И не знаю, что, даже имея под рукой средство связи, слышать Кита смогу не больше пары раз в месяц. У него банально нет времени мне звонить. В Сандхерсте жесткая дисциплина и чудовищный режим тренировок. Но я не знаю этого… Кит бережет меня и не говорит. Все, что было между нами — кажется сном. Я прокручиваю в голове каждую проведенную с Китом минуту, секунду… И этим живу. А потом, когда становится совсем невмоготу, решаюсь к нему приехать. Возможно, не соверши я этот отчаянный бросок через полмира — все бы у нас сложилось, но… Прошлого не изменить. Мы все — заложники прошлого.

Глава 24

Ева. Настоящее.

Долгое время мы с Китом молчим. Салон машины остывает, холод проникает под тонкую курточку и растекается по телу ознобом. Завожу мотор, вновь включаю подогрев сидений. Мой телефон бесконечно тренькает. Кит то и дело бросает на него короткие взгляды, и в какой-то момент я просто отключаю звук.

— Не ответишь?

Качаю головой:

— Не хочу. Вообще ничего не хочу, хотя перед праздниками работы по горло.

Мне ничего не нужно объяснять. Кит прекрасно понимает мое состояние. Он и сам чувствует себя где-то так же. Как и я… потерянным. И, наверное, нам не стоит и дальше углубляться в прошлое, по крайней мере, сейчас. Но не получается. Мы увязли в нем, как бабочки в хвойной смоле. Наши крылья слиплись, и кажется, что нам уже никогда ни за что не взлететь.