Установившуюся тишину нарушает сначала легкий «чпок», с которым Кит откупоривает бутылку, а затем звук льющейся в бокал жидкости. Залипаю на уверенных движениях его рук. Кит заканчивает и протягивает мне бокал.

Подхожу ближе, чтобы его забрать. Ноги дрожат, и мне приходится контролировать каждый свой шаг. Наши пальцы встречаются. Я забираю бокал и тут же осушаю его в несколько жадных глотков. На стекле остается след от помады.

Взгляд Кита темнеет.

— Разденься, — командует он и, в несколько размашистых широких шагов преодолевая комнату, плюхается задницей на кровать.

— Ч-что?

— Разденься!

Тянусь за бутылкой. Пожалуй, мне не помешает еще один бокал.

— Нет! — звучит за спиной резкий окрик. Почти как «фу» собаке, понимаете? Руки дрожат сильней. Я оборачиваюсь, презрительно вздернув бровь. Это презрение — единственная защита, которую я могу себе позволить прямо сейчас. — Хочу, чтобы ты оставалась вменяемой, когда я тебя буду трахать, — поясняет Кит.

Окей. Хорошо… Я принимаю вызов. Гордо вскидываю подбородок, как будто мне и правда есть чем гордиться, и стаскиваю платье. Красиво не получается. Слишком замысловатый фасон. Но уж как есть. Отбрасываю в сторону ставшую ненужной тряпку и, заставив себя открыть глаза, тянусь к бретелькам на лифчике.

— Нет! Оставь… — сипит Кит. Наши взгляды встречаются, и меня с ног до головы окатывает горячей кипящей лавой.

Сглатываю. Переступаю с ноги на ногу в попытке ослабить сковавшее низ живота напряжение. — Подойди.

Делаю шаг, еще один, и еще.

— Ближе. Я не кусаюсь.

Преодолеваю последние сантиметры разделяющего нас пространства. Касаюсь затянутыми в чулки ногами его голых ног. Волоски проникают под тонкий капрон и царапают мою нежную кожу. Закусываю губу, не отводя глаз от его, сумасшедших.

— А теперь встань на колени и приласкай меня как следует, Ева. Я хочу убедиться, так ли хорошо будут смотреться следы от твоей помады на моем члене, как на том чертовом бокале.

Мои колени подгибаются, и я со всех ног плюхаюсь на пол. Слова Кита будто вынимают из меня стержень. И я безоговорочно им покоряюсь. Порочность ситуации заводит меня донельзя. А может, не в этом дело. Я просто люблю его. Все еще люблю его. Остро, до боли. И это, возможно, единственный шанс показать ему свою любовь, дать ее почувствовать. Даже если он ничего не поймет…

Протягиваю руку и делаю, наконец, то, чего так долго хотела. Веду пальцами по его груди, царапаю бусинки сосков и опускаюсь ниже. Глажу теплую бархатистую кожу, под которой подрагивают стальные мышцы, нерешительно касаюсь резинки шорт. Кит опирается на ладони и приподнимается, давая возможность приспустить их. Что я и делаю, ни секунды не медля. Опускаю взгляд. Он — идеальный. Во всем. И там. Я знаю, сколько удовольствия Кит может мне подарить. Но это потом. А пока… Медленно наклоняю голову, широко открываю рот и вбираю его сразу так глубоко, как это вообще возможно. Кит шипит, чередуя грязные матерные словечки со стонами по мере того, как я начинаю поступательные движения. Отрывает ладони от кровати и зарывается пальцами в мои волосы. Мурлычу от удовольствия, горлом проходит вибрация, которая обостряет его ощущения стократ.

— Посмотри на меня!

Делаю вид, что не слышу, и продолжаю с жадностью его ласкать. Знаю, что сам он не может оторвать взгляда от моих губ на его члене, и даю насладиться моим эксклюзивным шоу. Но Киту не нравится то, что я тут же не подчиняюсь его команде. Он наматывает на кулак мои волосы и тянет вниз. Медленно поднимаю ресницы и тону в его бешеном взгляде, задыхаюсь… Кислорода отчаянно не хватает, но я все равно упрямо продолжаю свои движения. Пока еще одним болезненным рывком Кит не заставляет меня отстраниться. Облизываю воспаленные губы. Стираю пальцами слюну. И в тот же миг он ураганом меня подхватывает. Швыряет на постель. В какие-то секунды справляется с презервативом, бедром раздвигает ноги, сдвигает трусики в сторону и погружается в меня толчком. Понимаю, что долго он так не продержится. Да мне и не надо долго. Я сама на взводе. Я налилась, набухла, сжимая и удерживая его внутри так плотно, что он не в силах молчать, топит свои стоны в подушке. Я кончаю первая, выгибаясь на кровати мостиком. Тело сотрясают конвульсии оглушительного, нереального удовольствия. Мне плевать, почему это все случилось. Сейчас мне плевать. Когда Кит со стоном выходит из меня, стаскивает презерватив и, помогая себе рукой, выплескивается мне на живот, я не могу не верить, что это что-то большее, чем просто сделка.

Надо заставить себя встать. Пойти в душ, привести себя в чувство… Но Кит не дает мне подняться. Он перекатывается на бок и придавливает меня ладонью к кровати, пресекая все мои планы. Касается пальцами перламутровой влаги на животе и начинает размазывать её по моему телу. Я сглатываю собравшуюся в горле нежность. И муку… И любовь…

— Ненавижу резинки, — ставит меня в известность, не пропустив, кажется, ни единой капли. Не знаю, что на это сказать. Я принимаю таблетки, но, во-первых, мы договаривались об одной единственной встрече, а во-вторых, секс без защиты предусматривает какое-никакое доверие между партнерами. А с этим у нас большие проблемы. — Что…

Почему ты молчишь?

— Не знаю, что сказать. Утром мы разбежимся. Не думаю, что это имеет какое-нибудь значение.

— То есть ты полагаешь, что мне не по карману купить тебя еще раз?

Кит ведет рукой ниже и начинает перебирать мои нежные, ставшие такими чувствительными складочки. И я опять завожусь. Несмотря на то, что прозвучавший вопрос, очевидно, призван указать мне на место. К черту. Какое это все имеет значение, когда его взгляд горит? Когда я вижу, чувствую… что он буквально сходит по мне с ума.

— А ты уверен, что я захочу продаться?

— А разве нет?

Кит вводит в меня два сложенных пальца и одновременно с этим надавливает на клитор. Это глупо — торговаться, когда оба мы понимаем, что я готова на все и так. Но во мне говорит заскорузлая обида.

— Может быть. Смотря что ты мне предложишь.

Убеждаю себя, что, наверное, так даже лучше. Я получу то, чего так долго хотела, избавлюсь от наваждения и к тому же получу финансовую возможность помочь намного большему количеству нуждающихся.

«Ну, разве не идеальный план?» — думаю я, смаргивая накатившие на глаза слезы.

Глава 19

Кит. Двенадцать лет назад.

Время идет. Но ничего не меняется. Кажется, с тех пор, как мы с Евой признались друг другу в любви, между нами больше вообще ничего не происходит. Незаметно пролетает осень, но за два ее первых месяца я по пальцам рук могу пересчитать те дни, что мы с Евой виделись вне универа. И я пытаюсь не злиться по этому поводу, войти в положение, но… Черт! Все так сложно. Ведь я обычный парень. Мне хочется быть со своей девушкой гораздо чаще, чем раз в неделю. Но у нее банально нет на меня времени. Она то работает в две смены, то спит. Спит даже, когда мы вместе. И это уже совсем не смешно.

— Как тебе фильм? — интересуюсь, загоняя раздражение поглубже, и открываю перед Евой дверь кинотеатра.

— Э-э-э… Ничего, — уверяет она.

— Поверь, если бы ты не уснула в самом начале, твоем мнение было бы совершенно другим.

Ева виновато закусывает подрагивающие от смеха губы. Тянет ко мне руку, но в последний момент отдергивает и, резко меняя направление, шагает влево. Поначалу я не могу понять причину такого маневра, а потом замечаю в толпе Бестужева.

— Ну, где бы мы еще встретились. Девочки, смотрите, кто тут у нас! — орет этот придурок и, перепрыгивая сразу через две ступеньки, летит ко мне.

— Привет, Ник.

Похлопываю Бестужева по плечу и вытягиваю шею, чтобы не потерять из вида Еву. Но мы стоим на освещенных ступеньках кинотеатра, а она свернула в полутемный сквер. Я ни черта не вижу.

— Погнали с нами. Фильмец, конечно, дерьмо…

— Эй! Сам ты дерьмо! Это же Сумерки! — негодует Милана, толкая Ника в бок. А тот бросает на нее раздраженный взгляд, такой, словно они, по меньшей мере, полжизни прожили вместе, успев за это время порядком друг другу поднадоесть, и настойчиво повторяет:

— Фильмец — дерьмо. Я читал рецензии. Но чем бы дитя ни тешилось, — ржет он, оборачиваясь ко мне, — в любом случае у нас заказан VIP-диван. Оставайся, Кит. Не то я со скуки сдохну. Дэн и Карась в последний момент спрыгнули.

Я один, зато вон с каким гаремом, — кивком Бестужев указывает на улыбающихся девчонок. Среди них я замечаю и Леру.

— Прости, брат, я только оттуда. Фильм и правда — полный отстой. Но удачи, — беззаботно похлопываю Ника по плечу и сбегаю вниз по ступенькам.

— Мы после кино в Седьмое небо планируем завалить! Подтягивайся! — орет мне в спину Бестужев. Поднимаю над головой руку с торчащим вверх большим пальцем и, не оборачиваясь больше, сворачиваю в сквер. По мокрым от дождя аллеям гуляет промозглый осенний ветер. Здесь, в стороне от высоток — сквозит, не дай бог. Быстро шагаю по лужам и, наконец, замечаю невысокую фигуру Евы.

— Ну, куда ты убежала, а?

— Да никуда. Не хотела, чтобы нас Бестужев видел. Слушай, Никит, тут мне Лика позвонила… Попросила выйти вместо заболевшего официанта…

— Что, прямо сейчас? Мы же планировали провести вечер вместе!

— Я не могу ее подвести, понимаешь? Она столько раз меня выручала…

Стискиваю зубы. Нет, я, конечно, все понимаю, но… Нет! Какого хрена? Я этого дня всю неделю ждал.

— А меня? Нас? Нас ты подвести можешь?

— Ой, вот за мной уже приехали! Так я пойду?

Что я могу сказать? Перевожу взгляд на фургон с логотипом кейтерингового агентства, в котором она работает.

Пожимаю плечами. Ну, не держать же ее насильно. Но как же бесит! Ева машет мне рукой и запрыгивает в машину. А я остаюсь, как дурак, один. Видит бог, я не так хотел провести последние полгода, перед Сандхестом. Да и наши отношения я представлял как-то иначе! Черт…