Заметив хозяина гостиницы, Кэтрин остановилась и приветственно помахала ему рукой. Он ответил ей тем же, все еще пытаясь вспомнить ее фамилию. Кэтрин была женщиной в возрасте, но с прекрасно сохранившейся фигурой и ногами.

Лу направился к ней.

– Что-то вы сегодня рано поднялись, – приветливо сказал он.

В уголках ее карих глаз появились лучики, которые говорили о том, что женщина часто улыбается.

– Рано подниматься – это часть профессии орнитолога, – ответила она и указала на бинокль, висевший у нее на шее. – Птиц лучше всего наблюдать на заре и на закате.

– В бинокль ночного видения?

Улыбка женщины стала еще шире, и Лу вспомнил, что точно так же тепло она улыбалась ему накануне вечером, когда он угощал своих постояльцев коктейлями. Вчера, правда, Лу не обратил на нее никакого внимания – как не обращал внимания вообще ни на каких женщин с тех пор, как не стало его Элли.

– Разумеется, – ответила Кэтрин. – Пока солнце не поднимется и не станет слишком светло, такие бинокли просто незаменимы. А сейчас я как раз направляюсь в номер, чтобы взять обычный бинокль. Хочу как следует рассмотреть вон того краснохвостого ястреба.

Лу отступил на шаг назад, приказав себе не увлекаться созерцанием стройных загорелых ног в коротких шортах и этой обезоруживающей улыбки. Эта женщина занималась чем угодно, только не наблюдением за птицами. В этом Лу был уверен не меньше, чем в том, что в постели его дочери лежит не Эллиот Хоук.


– Эллиот! Эллиот, проснись!

Что за черт, он ведь только что заснул! Эллиот разлепил один глаз, затем оторвал голову от подушки и моргнул, пока еще ничего не соображая.

– Ну давай же, просыпайся!

Голос, раздававшийся из-за двери, принадлежал Рейчел. Как обычно после больших семейных торжеств, Бардзини и Риттво заночевали в «Хоукс лэндинг».

– Господи! – буркнул он, бросив взгляд в окно, за которым едва-едва занимался рассвет. С какой стати его будят в такую рань? – В чем дело?!

Сбросив простыню, Эллиот поднялся с постели. В ту же секунду дверь отворилась, и Рейчел просунула голову в образовавшуюся щель. Из одежды на Эллиоте были лишь узенькие трусы. Обычно в таких случаях присутствие Рейчел не стесняло его, но сейчас ему показалось, что она разглядывает его с каким-то особым интересом.

Они росли вместе с тех пор, как научились ползать, и Эллиот привык воспринимать Рейчел как свою маленькую сестренку. Но теперь что-то изменилось. Либо он ошибался, либо Рейчел смотрела на него особым, оценивающим взглядом, каким он сам нередко окидывал других женщин.

– В чем дело? – снова спросил Эллиот, снимая с крючка махровый халат и тычась в рукава.

– Произошло ЧП, – сообщила Рейчел.

Судя по тому, что голос ее звучал не очень взволнованно, поводов для особенного беспокойства не было. Эллиот затянул пояс халата вокруг талии и поинтересовался:

– Что еще за ЧП?

– По дороге сюда один из работников заметил в овраге Мертвеца огонь.

– Ах, дьявол! Нам сейчас только пожара и не хватало! – Подойдя к стенному шкафу, Эллиот открыл дверцу и снял с вешалки слаксы песочного цвета, которые накануне отутюжила Мария.

Осень – пора уборки урожая в долине Нала. И еще – сезон пожаров, когда кустарник, высохший в течение жаркого лета, вспыхивал не хуже пороха, а ветер потом раздувал огонь и смертоносным валом гнал его вниз по склонам холмов. Если пожар не пресечь вовремя, он может добраться до виноградников и спалить их дотла за считанные минуты.

Рейчел молчала и все тем же хищным взглядом наблюдала, как Эллиот надевает слаксы и застегивает «молнию». Когда он потянулся за рубашкой, она наконец нарушила молчание:

– Это не то, о чем ты подумал. Пожар тут ни при чем. Когда работник заглянул в овраг, он увидел, что на дне догорают останки машины.

– Выходит, кто-то навернулся в пропасть, – подытожил Эллиот, натягивая рубаху защитного цвета. – Вот бедолага! Это кто-нибудь из наших знакомых?

Перед его внутренним взором предстала череда людей, которые вчера прошли через его дом, выражая ему соболезнования. Чтобы добраться сюда, всем им пришлось воспользоваться частной дорогой Хоуков, миновав при этом обрыв Мертвеца. Наверное, не повезло кому-нибудь из них. Ах, какая беда!

– Я уже позвонила шерифу Уэсткотту, – рассказывала Рейчел. – По его словам, тела возле машины не видно, но убедиться в этом можно будет, только когда рассветет и на дно оврага отправится команда спасателей. От машины практически ничего не осталось, но шериф сказал, что марку машины все же можно определить по очертаниям кузова. – Рейчел помолчала, задумчиво глядя на Эллиота. – Это «Порше».

– Черный? – едва слышно выдохнул Эллиот. Его рука до боли в суставах стиснула ремень, который он собирался вдеть в брюки и о котором теперь позабыл.

– Да, черный. – Рейчел подошла к Эллиоту. – Когда я услышала об этом, у меня сердце упало. Я подумала, что это ты. Но потом Мария успокоила меня, сказав, что ты – в своей комнате и спишь сном праведника.

– Броуди… – прошептал Эллиот и без сил опустился в кресло. Он с удивительной ясностью вспомнил, как радостно улыбнулся Броуди, когда он предложил ему поехать на «Порше». – О боже, нет! Только не это! – Эллиот наклонил голову и закрыл лицо ладонями. – Я же сам отдал Броуди «Порше»!

Рейчел наклонилась к нему и попыталась обнять, но Эллиот отстранил ее и резко поднялся. Горло его сжала невидимая рука. Господи, выходит, он сам послал своего брата на смерть!

– Это моя вина… – бормотал он. – Я должен был предвидеть… Броуди был плохо знаком с дорогой и, наверное, чересчур разогнался.

Брови Рейчел взлетели вверх.

– Ты позволил Броуди сесть за руль своей машины? Твоего драгоценного «Порше»? Но ты ведь никогда и никому ее не давал – даже мне!

Ну как мог Эллиот объяснить ей, что произошло? Это был секундный порыв, неясное чувство вины за то, что его брат рос, имея одну пару носок и единственную рубашку. Это было нечто сродни искуплению собственного благополучия, которое сопутствовало самому Эллиоту с детства. Вплоть до теперешней минуты он гордился тем своим жестом, когда бросил брату ключи от своего любимого автомобиля.

– Я знал, что Броуди будет приятно сесть за руль «Порше», – бесцветным голосом проговорил он.

Это была чистая правда, но, увидев выражение лица Рейчел, Эллиот понял, что она вряд ли поверила ему.


Рейчел и Эллиот стояли у края обрыва Мертвеца. Длинные волосы женщины развевал ветер, в котором чувствовалась горечь паленой резины и раскаленного металла. Солнечные лучи уже добрались до вершин холмов, в окружении которых лежала Виноградная долина. Несколько минут назад группа спасателей начала спускаться с обрыва и теперь уже добралась до груды закопченного, смятого и перекрученного железа, которая лежала на дне. От машины каким-то чудесным образом уцелела лишь эмблема «Порше» – черный конь на том месте, которое когда-то было капотом автомобиля.

Рейчел уже в который раз попыталась завладеть вниманием Эллиота.

– Вряд ли в такой аварии можно было уцелеть, – проговорила она.

Эллиот стоял, как изваяние. Воротник его куртки был поднят, руки – засунуты в карманы. С тех пор как они сюда приехали, он не произнес ни слова, предоставив Рейчел общаться с шерифом и спасателями. «Что ж, – подумала она, – наверное, это даже к лучшему. Еще одна возможность стать для него незаменимой».

Позади послышался хруст камней – приехал кто-то еще. Рейчел обернулась и увидела, что возле машины шерифа затормозил элегантный «Бентли» цвета морской волны.

– Это Бардзини, – прошептала она, наклонившись к Эллиоту.

Но он и на сей раз ничего не ответил. Взгляд его был прикован к тому, что происходило на дне оврага. А там спасатели уже принялись растаскивать искореженные останки автомобиля.

– Твою мать… Глазам своим не верю! – не удержавшись, выругалась Рейчел. – Даже тетя Джина приперлась!

– Что?

Наконец-то ей удалось привлечь к себе внимание Эллиота! Несмотря на ранний час, Джина Бардзини сочла происшествие настолько важным, что даже соизволила выползти из постели. Обычно она просыпалась не раньше десяти и еще битых два часа пила кофе и накладывала макияж, которого хватило бы для целой актерской труппы с Бродвея. Впрочем, может быть, именно поэтому старуха всегда выглядела на пять с плюсом и держалась столь величественно, что временами Рейчел даже завидовала Джине.

Ну что ж, если ей чего-то не хватает, это можно компенсировать за счет современной и дорогой одежды – вот и все! Хотя нет, не все. Ей еще придется научиться тому неподражаемому высокомерию, которым в полной мере обладает Джина Бардзини и которым раньше славился Джан Хоук. «Но это качество рождается властью, – решила Рейчел. – А ее необходимо сначала приобрести».

– О господи всемогущий! – как всегда театрально, возопила Джина, заглянув на дно обрыва и увидев останки автомобиля.

– Иисус, Мария и Иосиф! – эхом отозвался за ее спиной Тито Бардзини.

Лоренцо Бардзини поначалу наблюдал за происходящим молча, но потом тоже высказался:

– Броуди не мог уцелеть.

Внезапно Эллиот схватил Лоренцо за воротник кожаной куртки, рывком притянул его к себе и с бешенством в голосе прошипел:

– Откуда ты знаешь, что за рулем был Броуди?

– Нам сказала Мария, – ответила за сына Джина. – Вчера вечером она видела, как он отъезжал.

Эллиот выпустил потрясенного его взрывом Лоренцо и снова стал смотреть на дно обрыва, а Рейчел тем временем размышляла, может ли неожиданное появление Бардзини сорвать ее планы. Однако решить этот вопрос она не успела: ее внимание привлек подъезжающий к обрыву Мертвеца фургончик со спутниковой антенной на крыше, вдоль борта которого шла надпись «КСТВ – Глаза долины Напа». Все понятно: телевизионщики. Чуть подальше по дороге пылили еще две машины, и они тоже наверняка были до отказа набиты журналистами.