В противоположном конце столовой стоял Эллиот в окружении группы людей, и они, судя по всему, нисколько не спешили расходиться по домам. Тут же была Рейчел, которая не сводила с него встревоженного взгляда. Тори знала, какую огромную помощь эта женщина оказывает Эллиоту в делах, но женская интуиция подсказывала ей, что интерес Рейчел к Эллиоту выходит далеко за пределы общего бизнеса. Они приходились друг другу дальними родственниками, и Джанкарло в свое время надеялся, что когда-нибудь они поженятся. Поэтому отец Эллиота был весьма недоволен, когда тот сделал предложение руки и сердца не Рейчел, а ей. Однако, поворчав, он все же принял выбор, сделанный сыном.

Тори тяжело вздохнула. У нее было бы гораздо меньше проблем, если бы Эллиот действительно женился на Рейчел… Как бы то ни было, она прекрасно знала, что саму ее Рейчел терпеть не может.

– Давайте посмотрим, не удастся ли нам найти Альдо Абруццо, – предложила Тори. – Он знал вашего отца лучше, чем кто-либо другой.

– Верная мысль! – поддержал ее Фред. – Но, в любом случае, дела это не меняет. Половина наследства все равно принадлежит вам, Броуди.

Они отошли от адвоката, и только тут до Тори дошло: тот так и не сообразил, зачем Броуди обратился к нему со всеми этими расспросами. Не то чтобы сама Тори видела этого загадочного человека насквозь, но она уже ясно поняла: деньги интересуют его в последнюю очередь, если вообще интересуют. Броуди и в самом деле хотел всего лишь узнать правду о своих родителях.

В этот момент он прервал ее размышления очередным вопросом:

– Почему Джан Хоук и этот Абруццо были так близки друг другу?

Однако прежде чем Тори успела ответить, к ним подошла Рейчел.

– И куда это вы двое направляетесь? – спросила она.

– Подышать воздухом, – ответил Броуди.

– Это правильно, – кивнула черноволосая женщина. – Здесь такая духота! Ну ладно, увидимся позже.

Когда они отошли на несколько шагов, Тори ответила на заданный ей вопрос:

– Мать Альдо работала здесь домоправительницей до Марии.

– Я знаю, – нетерпеливо буркнул Броуди, – вы мне уже об этом говорили. Она вырастила Джана точно так же, как Мария затем растила Эллиота. Но я все равно не понимаю, почему они так сблизились. Ведь у Джана и без того куча родственников.

– Это верно, – согласилась Тори, – но Джан был не из тех, кто легко сходится с людьми. Зато он с самого детства знал, что Альдо можно доверять и рассчитывать на него.

Тори заметила, что Броуди старательно избегает слов «мой отец», предпочитая называть его по имени. Он даже на словах пытался дистанцироваться от этой семьи…

Молодые люди шли по вымощенной плитками дорожке, которая вела к изрытому пещерами горному склону, где и располагалась святая святых «Хоукс лэндинг» – винодельня. В воздухе пахло осенью; Тори ежилась от вечерней прохлады и жалела, что не оделась потеплее.

– Альдо наш главный мастер-винодел.

– Я все время слышу этот титул, но не очень представляю себе, что он означает, – заметил Броуди.

– Видите ли, – принялась объяснять Тори, – делать игристое вино, которое в просторечье обычно называют шампанским, – это совсем не то, что делать обычное. На одной из стадий технологического процесса бутылки укладываются в горизонтальное положение на специальные подпорки, так, чтобы пробка находилась ниже донышка и возле нее скапливался осадок. Более того, ежедневно каждую бутылку нужно взять в руки, сильно взболтать и снова уложить, повернув при этом вокруг оси, но – буквально на одну десятую дюйма. Поверьте, это настоящее искусство.

– А разве эту операцию нельзя поручить каким-нибудь машинам?

– Можно, и многие поступают именно так. Например, у Корелли этим процессом управляют компьютеры. Но в «Хоукс лэндинг» всегда гордились тем, что здесь вино делается по старинным рецептам и технологиям – так, как это происходило сотню лет назад. Альдо – потомственный винодел. Этим искусством владел и его отец, а еще раньше – его дед. На нем лежит огромная ответственность: ведь именно он выбирает сорта винограда, из которого будет приготовлена та или иная марка игристого вина. Это очень почетная и уважаемая профессия.

– Выходит, Альдо был лучшим другом Джана… – задумчиво протянул Броуди и уточнил: – Лучшим или единственным?

Тори хотела было уклониться от ответа на этот вопрос, но, увидев в глазах Броуди уже знакомый ей огонек, решила, что незачем кривить душой. Он наверняка и сам уже во всем разобрался.

– Да, очевидно, единственным. Джан больше не был близок ни с кем. Он, по-моему, вообще не верил людям.

– Даже Эллиоту?

– Ну, сыну он, конечно, доверял, но до определенной степени. Он больше всего на свете дорожил своей властью и не стал бы делиться ею ни с кем.

– Если судить по вашим рассказам, получается, что он был настоящим монстром.

Тори не стала возражать. Она не знала ни одного человека, который любил Джанкарло Хоука – за исключением, разве что, Альдо. «Грустный итог долгой человеческой жизни», – подумалось ей.


Рейчел пришлось ждать довольно долго, пока Эллиот останется один. Толпа гостей постепенно редела, но человек двенадцать все еще слонялось по комнатам, не считая близких и дальних родственников. Этих насчитывалось раза в два больше. Эллиот выглядел усталым и осунувшимся.

– Как у вас складывается с Броуди? – осведомилась Рейчел, приблизившись к нему.

– Лучше, чем я ожидал. Он нормальный парень. – Рейчел протянула ему тарелку с закусками, но Эллиот отмахнулся. – Представь себе, он сказал, что не примет свою долю наследства!

– Что?! – вырвалось у Рейчел.

Этот возглас прозвучал так громко, что на них стали оборачиваться. Заметив это, она взяла себя в руки и спросила уже тише:

– Он что это, серьезно?

Эллиот поколебался.

– Так, по крайней мере, он говорит. Но я окончательно поверю этому лишь тогда, когда увижу его письменное заявление на этот счет.

– Броуди недавно разговаривал с Фредом. Неужели он сообщил ему, что хочет отказаться от наследства? Ни за что не поверю!

– Я только что видел, как Фред направился в библиотеку, – произнес Эллиот. – Давай спросим его самого.

Они нашли юриста в той самой библиотеке, где совсем недавно он собрал семью, чтобы сообщить им о завещании старого Хоука. Фред налил себе в кофе изрядную порцию бренди и теперь наслаждался им, сидя на диване.

– Ты уже пообщался с Броуди? – обратился к нему Эллиот.

– Он, наверное, спрашивал тебя, во сколько оценивается доставшаяся ему недвижимость? – выпалила следом за ним Рейчел, прежде чем Уикерсон успел ответить.

– Нет. – Фред сделал еще пару глотков, а затем поставил чашку на журнальный столик. – Броуди интересовало другое: состояли ли его родители в законном браке, и участвовал ли я в их бракоразводном процессе. Однако все это происходило еще до того, как я стал вести дела Джана. – Адвокат кивнул на картину, где была изображена сцена античной охоты. – Я посоветовал ему заглянуть в бумаги, которые хранятся в этом сейфе.

– А с какой стати он задавал такие вопросы?

Рейчел окончательно запуталась. Больше всего она ненавидела те моменты, когда кто-нибудь ставил ее в тупик. Если она понимала человека и знала, чего он добивается, ей было проще нажимать на нужные кнопки и манипулировать им по собственному усмотрению.

– У него возникли какие-то подозрения относительно замужества родителей. – Фред снова взял чашку со столика. – Что ж, он имеет право знать, состояли ли они в законном браке.

– А какая разница: состояли, не состояли?.. – недоуменно спросила Рейчел. – Ведь он же все равно является наследником!

– Да разницы-то, собственно, никакой. Я полагаю, Броуди просто хочет во что бы то ни стало раскрыть тайну.

Рейчел посмотрела на Эллиота, а затем снова перевела взгляд на Фреда.

– Какую еще тайну?

Юрист промолчал, а Эллиот негромко ответил:

– Почему наша мать взяла его, а меня оставила отцу.

– Может, было бы логичнее поставить вопрос иначе: почему ваш отец оставил тебя, а не Броуди?

Эллиот лишь пожал плечами, и Рейчел вдруг показалось, что он завидует брату – тому, что Броуди не пришлось расти, повинуясь железной воле Джана Хоука.

– Почему бы тебе не заглянуть в сейф? – предложила Рейчел. – Ты знаешь комбинацию замка?

– Да, отец заставил меня заучить ее наизусть еще много лет назад. Он говорил, что она понадобится мне после его смерти.

– Так, может, там какие-нибудь секретные документы или ценности! – воскликнула Рейчел, не в состоянии сдержать охватившее ее возбуждение. – Давайте же скорее посмотрим!

К ее великому разочарованию, в старинном сейфе, который был вмонтирован в стену позади картины, никаких сокровищ не оказалось. Там была лишь шкатулка с древними часами и запонками, которым по виду можно было дать лет сто, не меньше, а под шкатулкой находилась стопка бумаг. Это были документы, подтверждающие право владения землей, машинами, а также свидетельство о рождении Эллиота.

– Моя мать здесь значится как Линда Хоук, – задумчиво произнес он.

– А нет ли там свидетельства о браке или, наоборот, о разводе? – спросил Фред, подходя поближе.

– Нет, ничего такого.

– Может, они находятся в каком-нибудь другом месте? – предположила Рейчел.

– Если бы они хранились в письменном столе отца, я бы их давно нашел, – ответил Эллиот. – Не могу понять, для чего ему понадобилось их прятать!

– Что ж, возможно, подозрения Броуди не так уж безосновательны, – многозначительно проговорил Фред. – Не исключено, что ваши родители никогда и не были женаты.

– Но ты же сказал, что это все равно ничего не меняет!

Рейчел старалась говорить как можно более непринужденно, однако в конце фразы ее голос все равно невольно сорвался на визг. Так всегда случалось, когда она находилась в растерянности и не знала, что делать. Вот и сейчас она была буквально вне себя, поскольку никак не могла взять в толк, что происходит.