— Давай. За мной. Идем!

Как только мы достигаем другой стороны, я разворачиваюсь, чтобы посмотреть ей в лицо.

— В чем проблема? Хватит вести себя, как…, - «четырнадцатилетняя» заканчиваю в своей голове.

— Что? — вздрагивает она. — И почему тебе вообще волнует как я себя веду?

Ее нижняя губа дрожит, словно она вот-вот заплачет. И вдруг чувствую себя очень виновато, что так груба с ней. Она просто маленький ребенок, с маленькими сиськами и гормоном запутанного мозга.

— Ты моя сестра, — объясняю я. — Сейчас мы должны держаться вместе, тебе не кажется?

На минуту, я думаю, что она собирается сказать что-то, может быть, что-то мягкое, приятное и сестринское, но потом она топает в сторону закусочной впереди меня и распахивает дверь.

Блин. Она крепкий орешек. Я следую за ней, немного смущенно, стараясь понять ее недоверие.

Это не то, что я думала будет. Это не совсем кафе, это скорее клуб, с будками и разукрашенными стенами. В середине комнаты то, что выглядит как танцпол.

Джанет, стоя у бара, оглядывается по сторонам в недоумении.

— Ты часто здесь бываешь? — спрашивает она меня.

Я смотрю на стенды из черной кожи, на черный мраморный пол. Все черное, кроме ярко-розовых знаков на стенах. Это отвратительно и похоже на жвачку.

— Вам помочь?

Человек выходит из двери в дальнем конце бара, неся несколько коробок. Он молодой, может быть, двадцать с чем-то. Мне нравится его вкус, потому что он носит черный жилет поверх розовой футболки. Чарли должен нравиться розовый.

— Мы голодны, — ляпаю я.

Он криво улыбается и кивает на стенд.

— Кухня, как правило, не откроется еще час, но я посмотрю, что он может по-быстрому сделать для вас, если вы хотите остаться.

Я киваю, провожу взглядом линию на стенде и сажусь, потянув Джанет вместе со мной.

— Я была здесь, — отвечаю я ей. — В прошлые выходные.

— О, — это все, что она говорит, перед тем, как начать изучать свои ногти.

Несколько минут спустя, насвистывая, сзади подходит парень в розовой футболке. Он опирается двумя руками на стол.

— Чарли, верно? — спрашивает он.

Я тупо киваю. Как он…? Сколько раз я…?

— Кухня согласилась сделать для меня жаркое из курицы. Хочу спросить, могу я разделить ее с вами, ребята? В любом случае, мы не будем заняты еще пару часов.

Я снова киваю.

— Хорошо, — он ударяет по столу ладонью и Джанет подпрыгивает.

Он указывает на нее.

— Кола? Спрайт? Ширли Темпл?

Она закатывает глаза.

— Диетическая кола, — отвечает она.

— А тебе, Чарли?

Мне не нравится, как он произносит мое имя. Это слишком… знакомо.

— Кола, — отзываюсь я быстро.

Когда он уходит, Джанет наклоняется вперед, брови сведены вместе.

— Ты всегда заказывала диетическую, — говорит она обвинительно.

— Да? Ну я не чувствую себя собой.

Звук, похожий на рычание, выходит из ее горла.

— Не шути, — обижается она.

Я игнорирую ее и стараюсь как следует осмотреться. Что Сайлас и я здесь делали? Это то место, куда мы часто приходили?

Я облизываю губы.

— Джанет, — начинаю я. — Я когда-нибудь рассказывала тебе об этом месте?

Она выглядит удивленной.

— Ты имеешь в виду нас, секретничающих, когда мы выключаем свет на ночь?

— Ладно, ладно, я поняла. Я действительно дерьмовая сестра. Блин. Закончим это уже. Сейчас я протягиваю оливковую ветвь.

Джанет морщит нос.

— Что это значит?

Я вздыхаю.

— Я пытаюсь сделать это с тобой. Начать заново.

Чувак в розовой футболке приносит нам наши напитки. Он принес Джанет «Ширли Темпл», хотя она просила диетическую колу. Ее лицо выглядит разочарованным.

— Она хотела диетическую колу, — замечаю я.

— Она тебе понравится, — настаивает он. — Когда я был ребенком…

— Просто принеси ей диетическую колу.

Он поднимает руки, сдаваясь.

— Ну конечно, принцесса.

Джанет смотрит на меня из-под ресниц.

— Спасибо, — благодарит она меня.

— Нет проблем, — отвечаю. — Ты не должна доверять парню, который носит розовую рубашку.

Она ухмыляется, и я чувствую себя победителем. Не могу поверить, я думала, мне нравился этот парень. Не могу поверить, что я любила Брайана. Что, черт возьми, со мной происходит?

Я беру свой телефон и вижу, что Сайлас отправил мне несколько сообщений.

Сайлас. Я, как Сайлас. Что-то есть в его успокаивающем голосе и хороших мальчишечьих манерах. А нос — это опасный холодный нос.

Сайлас: «Мой папа…»

Сайлас: «Где ты?»

Сайлас: «Алло?»

Парень возвращается с курицей и блюдом с картофельным пюре. Много еды.

— Еще раз, как тебя зовут? — спрашиваю я.

— Ты такая сука, Чарли, — морщится он, ставя тарелки передо мной.

Переводит взгляд на Джанет.

— Извини, — добавляет он.

Она пожимает плечами.

— Как тебя зовут? — интересуется она с полным ртом еды.

— Дувр. Это то, как называют меня мои друзья.

Я киваю. Дувр.

— Так, в прошлые выходные…, - продолжаю я.

Дувр откусывает.

— Да, это было безумием. Я не ожидал увидеть тебя здесь снова в ближайшее время.

— Почему нет? — откликаюсь я.

Я пытаюсь быть спокойной, но мои внутренности в ужасе подпрыгивают.

— Хорошо, твой парень был очень зол. Я думал, что он собирался вывалить тут все свое дерьмо, прежде чем его выгнали.

— Вывалить свое дерьмо…? — я изменяю свой тон, так что это не до конца вопрос. — Вывалить свое дерьмо. Да. Это было…

— Ты выглядела обозленной, — объясняет Дувр. — Не могу тебя винить. Тебе могло бы здесь понравиться, если бы Сайлас все не разрушил.

Я сажусь сложа руки, курица вдруг кажется непривлекательной.

— Да, — соглашаюсь я, взглянув на Джанет, которая смотрит на нас обоих с любопытством.

— Ты закончила, сестренка? — спрашиваю ее.

Она кивает, вытирая жирные пальцы о салфетку. Я вытаскиваю двадцатку из кошелька и кладу на стол.

— Не надо, — морщится Дувр, отталкивая ее подальше.

Я наклоняюсь, пока наши глаза не оказываются на одном уровне.

— Только мой парень может покупать мне ужин, — обрезаю я, оставив деньги на столе.

Я иду к двери, Джанет следует за мной.

— Ну и отлично! — кричит мне вслед Дувр, — Живешь по этому правилу, можешь есть бесплатно семь дней в неделю!

Я не остановлюсь, пока не добираюсь до автомобиля.

Что-то случилось там. То, что сделал Сайлас, почти вывалив свое дерьмо.

Я завожу машину и Джанет выпускает громкую отрыжку. Мы обе одновременно смеемся.

— Никаких больше «Доритос» на ужин, — объявляю я. — Мы можем научиться готовить.

— Конечно, — пожимает она плечами.

Все нарушали свои обещания, данные Джанет. Она считает, что вокруг нее один смрад. Мы не разговариваем оставшуюся часть поездки домой, и когда я заезжаю в гараж, она выпрыгивает из машины прежде, чем я выключаю мотор.

— Мне тоже было приятно провести с тобой время, — кидаю я ей вдогонку.

Я представляю, как я захожу в дом, а мать Чарли ждет ее, возможно, чтобы поругать за то, что взяли машину, но когда я шагаю в дом, все темно, за исключением света под дверью нашей с Джанет спальне.

Мать ушла спать. Мать не заботится. Это идеальный вариант для моей ситуации.

Я могу обыскать все вокруг и попытаться выяснить, что случилось со мной, без вопросов и правил, но я не могу не думать о Джанет, о том, что она просто маленький ребенок, который нуждается в родителях.

Все так облажались.

Джанет слушает музыку, когда я открываю дверь.

— Эй, — зову я.

У меня вдруг появляется идея. — Ты не видела мой iPod?

Музыка говорит о человеке многое. Мне не нужно помнить, чтобы знать это.

— Я не знаю, — она пожимает плечами. — Может быть, на чердаке, где все твое дерьмо.

Все мое дерьмо?

На чердаке?

Я вдруг оживляюсь.

Может быть, у меня есть больше, чем мягкое покрывало и пачка плохих романов.

Я хочу спросить ее, какое именно дерьмо, и почему мое дерьмо на чердаке вместо того, чтобы быть в нашей общей спальне, но Джанет засовывает наушники в уши и прилагает все усилия, чтобы игнорировать меня.

Я решаю, что оптимальный вариант — это подняться на чердак и проверить свои вещи.

А теперь, где чердак?

Глава 8

Сайлас

Когда я ставлю машину на свою подъездную дорожку, входная дверь открывается и Эзра выходит на улицу, заламывая руки. Я вылезаю из машины и подхожу к тому место, где она стоит с широко открытыми глазами.

— Сайлас, — произносит она дрожащим голосом. — Я думала, он знает. Я бы не говорила, что Чарли была здесь, но вы, кажется, не скрывались, поэтому я подумала, что все поменялось и ей разрешили сюда…

Я поднимаю руку, чтобы остановить ее от дополнительных ненужных извинений.

— Все хорошо, Эзра. Правда.

Она вздыхает и засовывает руку в фартук, в который все еще одета.

Я не понимаю ее нервозности, или почему она думала, что я буду ругаться. Я показываю ей больше уверенности своей улыбкой, чем вероятно необходимо, но она выглядит так, словно нуждается в этом.

Она кивает и следует за мной в дом. Я замираю в прихожей, потому что не достаточно хорошо знаком с домом, чтобы быть в курсе того, где мой отец мог бы быть в данный момент.

Эзра прощается со мной, пробормотав «спокойной ночи», и поднимается вверх по лестнице. Она, должно быть, живет здесь.