Положив обратно на поднос пирожное из слоеного теста, я вместо него опрокинула в глотку все, что оставалось в моем бокале шампанского.

– Эй, полегче, гонщица, – сказал Уэс, обвивая меня рукой за талию и привлекая к себе. – Пытаешься нализаться?

Мой спутник сузил глаза, однако тень улыбки в уголке губ подтверждала, что он говорил это в шутку.

– А что? Собираешься воспользоваться моим беспомощным состоянием, если я налакаюсь? – промурлыкала я, крепко прижавшись сиськами к его груди.

Глубоко вдохнув, Уэс еще сильней притиснул меня к груди и взглянул вниз.

– Несом-охре-ненно, – сказал он без малейшего намека на юмор.

Одна лишь мысль о том, что он хочет взять меня, увлажнила мои трусики.

– Не заводи меня. Это нечестно – ты ведь должен заниматься делом.

Я надула губки и поцеловала его сбоку в шею, проведя губами снизу вверх.

Он издал горловое рычание и прижался ко мне бедрами, чтобы я могла ощутить весь жар и крепость его желания.

– Как, черт возьми, я смогу отпустить тебя через восемь коротких дней?

Его взгляд и решительно выдвинутая нижняя челюсть подчеркнули серьезность его слов.

Я резко втянула воздух и пристально взглянула ему в глаза. Те самые, что я теперь обожала превыше всех прочих.

– Чему быть, того не миновать, – напомнила я ему.

Уэс наклонился ко мне так, что наши лбы соприкоснулись.

– А если я не хочу, чтобы так было?

Он произнес вслух то, о чем мы оба договорились не упоминать. Одна лишь мысль, одно предположение, что между нами может возникнуть нечто большее, противоречили всем условиям подписанного мной контракта. Кроме того, это могло привести и к нарушению правил, установленных им две недели назад, в ту ночь, когда мы впервые переспали друг с другом.

– Не надо, – прошептала я.

Он медленно вдохнул и выдохнул. Я почувствовала влажное тепло его дыхания у своих губ.

– Ладно, не буду, – произнес Уэс с такой окончательностью, что стало ясно – он вновь набрался решимости оставить все так, как есть.

Как должно было быть.

Для меня других вариантов просто не существовало. Даже если бы я захотела большего – что сейчас просто не умещалось у меня в голове, – это было бы невозможно. Мне по-прежнему нужен был миллион долларов, и моего отца по-прежнему надо было выручать. И сделать это было некому, кроме меня. Я не имела права рисковать его жизнью ради призрачной возможности счастья. Я никогда не смогла бы себя простить, если бы предпочла собственное счастье жизни отца.

Несмотря на то что он был пьяницей и потратил немалую часть своей жизни на то, чтобы подорвать финансовую стабильность нашей семьи алкоголем и азартными играми, он все еще оставался одним из немногих людей, по-настоящему любивших меня. И я никогда бы ни на что это не променяла. Даже на Уэса, какой бы надеждой эта мысль ни наполняла мой разум, сердце и душу. Не судьба. У меня был долг, и я намеревалась исполнить его – или умереть, пытаясь это сделать.

– Давай потанцуем, – предложил Уэс, чтобы замять неловкий момент, и вывел меня на открытую площадку.

Сегодняшняя приветственная вечеринка проводилась в честь съемочной группы, актеров и спонсоров нового фильма, ради которого Уэс трудился не покладая рук, – «Кода чести». Сегодня вечером он впервые мог отметить то, чего достиг, и я намеревалась приложить все силы к тому, чтобы ничто не омрачило его праздник.

Когда Уэс прижал меня к себе, я вспомнила то время, что мы провели вместе. Эти две с небольшим недели стали для меня чем-то вроде сбывшегося волшебного сна. Когда тетушка Милли предложила мне эту работу, я искренне полагала, что придется продать какую-то часть собственной души. Теперь, когда позади меня было две недели, чтобы примириться с этой идеей и понять, как я хочу вести дела с будущими клиентами, я уже воображала, что следующий год дастся мне без труда. Может, даже удастся завязать полезные знакомства в той самой индустрии, куда я намеревалась с триумфом ворваться после того, как год службы закончится. Если, конечно, работа в эскорте не понравится мне настолько, что я решу продолжить эту карьерную стезю и поднимать большие бабки. Не то чтобы в течение ближайших двенадцати месяцев мне грозило увидеть хоть один доллар из этих больших бабок. Я собиралась оставлять себе лишь небольшую сумму, чтобы отсылать Мэдди для учебы в колледже, и немного на моем банковском счету для оплаты крошечной съемной квартирки.

Я посчитала, что если буду получать по сто штук в течение следующих двенадцати месяцев, то после оплаты миллионного долга у меня останется еще двести тысяч долларов. Это означало, что я смогу полностью оплатить обучение Мэдди – сто тысяч долларов – и у меня на руках будет еще сотня. Достаточно, чтобы отсылать сестре по три тысячи в месяц на их с папой нужды, платить тысячу долларов за квартиру и не париться из-за ежедневных расходов, потому что на банковском счету у меня останется еще несколько тысяч в месяц.

Конечно, я не смогу свободно располагать своим временем, что вскоре начнет сильно действовать мне на нервы – и все же я надеялась, что остальные мои клиенты будут похожи на Уэса. Будут много работать и не особенно нуждаться во мне. Тогда я сумею неплохо провести время, отвисая в их роскошных домах.

Однако расстаться с Уэсом будет тяжело. Интересно, повторится ли это с каждым из моих клиентов? Я ценила то время, что мы провели вместе с ним, и особенно бесподобный секс. При мысли о том, что Уэс делал со мной только этим утром, мои щеки вспыхнули. То, как он взял меня, прижав к облицованной плиткой стенке душевой… Боже правый, этот мужчина умел трахаться!

– Эй, что-то ты раскраснелась – ты нормально себя чувствуешь?

Он прервал танец. Я отвела глаза, прячась от его пристального взгляда, и опустила голову ему на грудь. Звук его сердцебиения вновь погрузил меня в задумчивый транс. Я повела бедрами, давая понять Уэсу, что с танцем еще не покончено. Мне хотелось вновь ощутить его объятие. С ним я чувствовала себя единственной девушкой во всем мире, достойной его внимания.

– Я в порядке. Просто мне жарко. А с тобой еще жарче.

Я опустила подбородок ему на грудь и подняла глаза. Одновременно он взглянул вниз, на меня. Взгляд Уэса уперся мне в лицо – он словно навеки запечатлевал в памяти мои черты.

– Знаешь, а ты мне дороже всех женщин, что я знал, не считая мать и сестру.

– Дороже? – хихикнула я.

– Да. Другими словами… – он опустил голову и провел щекой по моей щеке, пока его губы не оказались напротив моего уха, – …ты много для меня значишь.

Я обняла его крепко, так крепко. Мне хотелось, чтобы он понял, что тоже очень много для меня значит, – но нужные слова не приходили на ум. Они встали комом у меня в горле, пока я цеплялась за его спину, вонзая в нее ногти сквозь ткань пиджака. Уэс отстранился, вырываясь из моих судорожных объятий.

– Эй-эй. Нам не обязательно говорить об этом, но, Миа, мне хотелось, чтобы ты знала.

Я покачала головой, не желая, чтобы он признавался мне в чувствах, на которые я не смогу ответить взаимностью. Уэс взял мое лицо в свои теплые ладони.

– Миа, послушай…

Я затаила дыхание, ожидая, что он скажет.

– Даже если мы не сможем быть вместе после того, как ты отсюда уедешь, это не означает, что мы не сможем больше общаться. Оставаться друзьями.

По его голосу я поняла, что он говорит совершенно искренне.

На меня нахлынуло огромное чувство облегчения, а лицо расплылось в широченной улыбке.

– Правда?

– Да, правда, милая, – кивнул он. – А теперь давай пить и наслаждаться оставшейся частью вечера. Они собираются объявить актерский состав «Кода чести», хотя большинство из нас уже знает. Но в этом и заключается часть веселья, – подмигнул он, и я кивнула.

Как только мы подошли к бару, я нос к носу столкнулась с Дженнифер Андервуд.

– Миа, господи боже, я повсюду тебя искала, – скороговоркой выпалила она, после чего потянула меня в сторону.

Уэс взглянул на меня. Во взгляде его прищуренных глаз явственно читалась озабоченность. Я покачала головой, показывая, что волноваться не о чем.

– Джен, в чем дело?

Дженнифер заговорщицки склонилась ко мне, а затем огляделась, чтобы убедиться, что никто ее не услышит.

– Я подзадержалась, – сообщила она и прикусила губу.

– В смысле? – спросила я, не понимая, о чем она.

Она обреченно вздохнула и, вновь подавшись вперед, зашептала:

– Нет, у меня задержка. Месячного цикла.

Тут у меня в мозгу щелкнуло. Вот черт! У нее задержка! Когда мы встретились за обедом через неделю после того ужина, когда состоялось наше знакомство, она неустанно благодарила меня за то, что я изменила ее жизнь. Очевидно, когда она приехала домой и сообщила своему мужу Джею, что хочет попробовать завести ребенка, он был вне себя от счастья. По ее словам, Джей сказал, что хотел начать попытки прямо с их брачной ночи – но, поскольку они поженились так быстро, решил, что она предпочитает подождать. А теперь, насколько мне известно, они сношались как кролики, стараясь обзавестись наследником.

Я крепко сжала руки Джен и притянула ее к себе.

– Сколько дней? Вы же только начали.

– Я знаю! – Ее голос пробился сквозь гул других разговоров, и несколько мужчин в костюмах оглянулись на нас. – У меня задержка уже пять дней, а раньше никогда не было дольше одного дня.

– Ни фига себе! – выпалила я.

– Я знаю!

– О боже!

– Я знаю! – взвизгнула она, и мы обе начали скакать, словно маленькие дети, клацая каблуками по выложенному плиткой полу.

Я крепко ее обняла. Я никогда не испытывала особой привязанности к другим женщинам, не считая Джинель и Мэдди, но с Дженнифер я чувствовала какую-то связь. Она была хорошим человеком, и я практически считала ее своей подругой.

– Я хочу, чтобы ты держала меня в курсе, когда я уеду.

Джен кивнула. Это был один из секретов, которые я утаила от Уэса. Я умолчала о том, что рассказала Дженнифер о нашем с ним контракте, – однако я заставила ее поклясться, что она сохранит это в тайне, и до сих пор Джен выполняла обещание.