– Вы же своими глазами это видели! – огрызнулся тот. – Господи помилуй, вы-то чего жалуетесь, хотел бы я знать? В отличие от вас я вот-вот пойду ко дну. Дайте ему еще одну, граф. Может, после этого он перестанет ныть.

Сэр Ральф поднял на него мутный взгляд.

– И вовсе я не ною, – с трудом пробормотал он, едва ворочая языком. – Стойте… а куда подевались все эти девки?! Настоящие шлюхи, конечно, но… черт возьми! Мне приглянулась та, с… как вы назвали ту штуку? Ну, ту, из черной кожи, и еще другую… нет, погодите-ка, сейчас вспомню… проклятие, Валли, что-то я плохо соображаю…

– Это было позавчера, мой друг, – услужливо подсказал граф де Валиньи. – А сегодня у нас карточная игра, Ральф. Берите карту или отправляйтесь домой.

Бегло взглянув на свои карты, Ротуэлл отвернулся от стола и без особого интереса окинул глазами комнату, где по углам, куда не доставал свет свечей, уже потихоньку сгущались тени. Он до сих пор не мог понять, почему поддался уговорам де Валиньи приехать к нему сыграть в карты. Тем более что общество, в котором вращался граф, даже по меркам Ротуэлла, выглядело весьма сомнительным. Однако в последнее время он стал замечать за собой явное тяготение к подобной сомнительной компании – в поисках развлечений барон опускался все ниже и ниже, словно испытывая странное и болезненное желание изучить ту грязь, что обычно скапливается на дне клоаки, высокопарно именуемой светским обществом.

Повинуясь этому стремлению, он и наткнулся на Валиньи – сейчас он даже затруднился бы сказать, когда и где произошла их встреча. Он бы нисколько не удивился, если бы это случилось в Сохо – граф, которого не пустили бы ни в один великосветский карточный клуб, уже стал постоянным обитателем этого адского котла, пожравшего немало азартных душ. Впрочем, коль скоро уж об этом зашла речь, стоит отметить, что перед ним уже давно захлопнулись двери всех более или менее приличных клубов. И если барона Ротуэлла высший свет едва знал, то графа де Валиньи столичное общество попросту не желало знать. К тому же в его прошлом числилась парочка давнишних скандалов – поговаривали об одной опозоренной графине и о дуэли на пистолетах, которая вслед за этим последовала.

– Еще карту, милорд? – Граф небрежным движением большого пальца наполовину выдвинул карту из колоды, щегольской кружевной манжет при этом движении сполз вниз, закрыв ему руку до основания пальцев. Ротуэлл, наклонив голову, с интересом следил затем, что будет дальше. Валиньи легким щелчком отправил карту через весь стол.

Где-то в глубине дома часы пробили час. Игра продолжалась, азарт охватил всех. Сидевшие за столом, казалось, с каждой минутой становились все беспечнее. Мистер Калверт, самый приличный из всей этой пестрой компании, очень скоро обнаружил, что проигрался в дым – вот вам награда за добродетель, с циничной иронией подумал Ротуэлл. В отличие от него Валиньи везло – графу дважды подряд пришло двадцать одно, один раз благодаря пиковой даме, – но потом счастье вновь отвернулось от него.

Неслышно появившийся в комнате лакей принес новую бутылку бренди и еще не распечатанную коробку черных горьких черут, которым отдавал предпочтение граф. Ротуэлл прикурил одну из них. Второй лакей поставил на стол блюдо с небольшими сандвичами.

Лорд Эндерс, один из пяти сидевших за столом, мог смело считаться наиболее злобным и порочным из всех. Ему были хорошо известны все колкости, способные заставить графа выйти из себя, и он не брезговал ничем, чтобы добиться своего. Вскоре Ротуэлл понял, что незаметно для себя спустил шесть тысяч фунтов – сущая ерунда по сравнению с проигрышами Валиньи и Калверта. Не отрываясь от игры, он сделал знак лакею, чтобы тот подлил ему бренди в бокал.

Следующим сдавать должен был он. Валиньи, вошедший в азарт, поднял ставку, словно надеясь, что Ротуэлл принесет ему долгожданную удачу. Барон окинул взглядом свои карты – две черви и король бубен. И две трефы уже вышли. Похоже, удача окончательно отвернулась от него, угрюмо подумал он.

– Откуда эта нерешительность, друг мой? – с насмешкой в голосе бросил Валиньи. – К черту сомнения! Смелее! В конце концов, это всего-навсего деньги!

– И это говорит человек, которому никогда не приходилось ломать голову, как заработать себе на хлеб! – мрачно буркнул Ротуэлл. После чего поднес к губам бокал и сделал большой глоток бренди, гадая про себя, не пора ли преподать Валиньи хороший урок.

– Возможно, мошна у нашего друга Ротуэлла не столь пухлая, как утверждают слухи? – проговорил Эндерс тоном, в котором звучала – а может, ему только почудилась – нескрываемая насмешка.

Граф с улыбкой взглянул на Ротуэлла.

– Может быть, вам стоит поберечь наличность, милорд? – хмыкнул он. – В самом деле, если хотите, можем сыграть на что-нибудь менее интересное, чем презренный металл.

Этого было достаточно, чтобы барон мгновенно ощетинился.

– Очень сомневаюсь, – проворчал он. – А что вы предлагаете?

В ответ граф беззаботно передернул плечами.

– Не знаю… можно провести вечер за дружеской беседой, например. Чем плохо?

– Вынужден огорчить вас, Валиньи, у нас нет общих интересов, – фыркнул барон. Вытащив из кармана пухлую пачку банкнот, он небрежным жестом швырнул ее на середину стола.

– О-о, вы меня не так поняли, друг мой, – промурлыкал граф, слегка коснувшись мизинцем руки Ротуэлла, изысканное кружево его манжет на фоне загорелой кожи барона казалось особенно белоснежным. – Заберите свои деньги – и карты на стол! Если вы проиграете, я попрошу вас всего об одной маленькой услуге.

Ротуэлл убрал руку.

– И что это за услуга?

Граф насмешливо поднял брови.

– Хотите знать? Что ж… у меня очень скромная просьба. Один вечер – всего один – с восхитительной миссис Эмброуз.

Ротуэлл пришел в ярость – но, как ни странно, ничуть не удивился.

– По-моему, вы заблуждаетесь насчет моих отношений с этой леди, – хмуро проговорил он. – Миссис Эмброуз – не моя собственность.

– Non? – озадаченно переспросил граф. Похоже, он на самом деле растерялся.

– Нет, – подтвердил Ротуэлл, вернув пачку денег на прежнее место. – Так что она вольна расточать свои милости кому ей нравится.

– И именно это она и делает, – игривым тоном ввернул Эндерс.

– Ах, дорого бы я дал, чтобы знать, что это за милости! – Валиньи шутливо поцеловал кончики пальцев. – Ну, раз так, милорд, значит, по-прежнему играем на деньги. Думаю, ваше золото мне не помешает. Ведь, судя по ее виду, миссис Эмброуз обходится весьма недешево.

– Готов поклясться, она стоит этих денег, – ухмыльнулся Эндерс, бросив в сторону Ротуэлла косой взгляд. – Если, конечно, сыщется любитель дам с лошадиными зубами.

Граф расхохотался, но в этом смехе явно чувствовалась нотка нервозности. Ротуэлл, повернувшись к Эндерсу, надменно поднял брови.

– Надеюсь, сэр, говоря это, вы не имели в виду ничего оскорбительного? – невозмутимо холодным тоном осведомился он. – Мне бы очень не хотелось прерывать игру, чтобы договориться о встрече с вами на рассвете в гораздо менее приятной обстановке.

При этих словах Эндерс словно прирос к стулу.

– Если так, прошу меня извинить, – выдавил он из себя. – Ваша репутация… хм, и ваш бешеный нрав хорошо известны, Ротуэлл. Я бы сказал, ваша слава опередила вас. Но в отличие от вас миссис Эмброуз хорошо знают в столице. Все мы знаем ее уже много лет. Могу вас заверить, что сам я лично предпочитаю дам помоложе.

– Mais oui,[4] это точно – намного, намного моложе. Если слухи не лгут, конечно, – насмешливо промурлыкал Валиньи. – Мне говорили, милорд отдает предпочтение совсем птенчикам, едва выпорхнувшим из детской. Впрочем, насколько я слышал, подобными вкусами отличаются многие мужчины.

Лорд Эндерс давно уже заслужил репутацию извращенца. Он был дородным, немолодым вдовцом с толстыми губами и еще более пухлыми, похожими на сосиски пальцами. Ротуэлл с первого взгляда почувствовал к нему антипатию, и со временем это чувство только усилилось.

Эндерс в упор посмотрел на графа, глаза его потемнели.

– Когда в карманах достаточно денег, мужчина без труда может получить все, что ему нужно, Валиньи, – проговорил он. – Уж вы-то должны это знать, как никто другой.

Валиньи в ответ снова рассмеялся, только на этот раз беззаботно, без прежнего напряжения в голосе.

Эту партию Ротуэлл каким-то чудом выиграл; казалось, удача снова повернулась к нему лицом, поскольку за первым выигрышем последовало еще несколько. Но от этого разговора у него во рту почему-то остался привкус желчи.


Внезапно Ротуэлла охватило неудержимое желание положить в карман свой выигрыш и уйти. Деньги в его глазах никогда не имели особой цены – а с годами и вовсе перестали его волновать. Но его вдруг почему-то с непонятной силой потянуло домой.

Увы, он заранее знал, что, вернувшись к себе, снова примется мерить шагами пустые, одинокие комнаты, где его никто не ждет, и очень скоро тоска и одиночестве вновь погонят его на улицу. Он опять будет изнывать от желания куда-то пойти… что-то сделать – лишь бы избавиться от терзающих его каждую ночь демонов.

Он снова подал знак лакею графа де Валиньи наполнить его бокал и усилием воли заставил себя расслабиться. Следующие несколько часов он не столько играл, сколько пил, решив, что с него довольно, и не желая вновь искушать судьбу, когда она повернулась к нему лицом. Калверт благоразумно решил выйти из игры, но остался сидеть возле карточного стола, потягивая портвейн. Зато сэр Ральф к этому времени был уже слишком пьян, чтобы почувствовать нависшую над ним опасность.

Вскоре азарт достиг того предела, когда игроки с лихорадочно трясущимися руками уже забывают обо всем. И если граф с самого начала играл как сумасшедший, то сейчас, казалось, он окончательно спятил, с каким-то маниакальным упорством просаживая последние деньги. Овладевшее им безумное отчаяние – одновременно с желанием во что бы то ни стало своими глазами увидеть, как вырвавшийся на свободу поток увлекает его в пучину, – уже бросалось в глаза. Можно было не сомневаться, что впереди его ждет долговая тюрьма – это было вопросом нескольким дней, если не часов.