Одри Карлан - Никогда не влюбляйся! Март

– Вообще-то я никто. В смысле…

Взгляд Моны впился в меня, словно раскаленный кинжал.

– Меня не растили в рамках какой-то религии.

Мона медленно выдохнула.

– А ты крещенная?

Тон у нее был обвинительный. По спине пробежал холодок страха, что немедленно заставило меня встать в защитную стойку.

– Нет, – ответила я, стиснув зубы и выпрямив спину.

– Ты уже была замужем?

Миссис Фазано положила одну руку на бедро, во второй по-прежнему сжимая ложку.

Я покачала головой, и она повторила мой жест.

– Сын, ей придется немедленно начать посещать нашу церковь. Ей надо заслужить хорошую репутацию в приходе, чтобы вас обвенчали, а тебе, вероятно, придется пройти расширенную версию бесед, чтобы священник согласился женить тебя на некатоличке. И ей надо покреститься. Как можно скорее. Это вопрос первоочередной важности. Надо взяться за это немедленно.

Ее пламенная речь прошлась по мне словно паровым катком. Мне надо было выбраться отсюда.

– О боже! – выдохнула я и вскочила со стула, чувствуя, что у меня голова идет кругом.

В груди все сжалось, на лбу выступил пот. Я не могла дышать. Воздух. Мне нужен был воздух, прямо сейчас. Спотыкаясь и путаясь в собственных ногах, я кинулась к балкону, распахнула дверь и жадно набрала полную грудь прохладного мартовского воздуха Чикаго. Слава Богу. Нет, не Богу. Сегодня разговоров о Боге больше не будет. Уж об этом я позабочусь.

Меня обхватили две сильные руки. И хотя это были чудесные руки, не их прикосновения мне хотелось. Уэс. Ох, если бы он был здесь! Он бы угорал от всей этой ситуации. Из девушки для сопровождения в невесту из почтового каталога!

– Миа, все нормально. Не обращай на Ма внимания. Мы как-нибудь с этим разберемся.

Тони обнимал меня сзади. Я дышала медленно и глубоко, и бешеный ритм сердцебиения начал постепенно приходить в норму. Когда я почувствовала, что смогу самостоятельно держаться на ногах, то развернулась и подняла руку, отталкивая Тони.

– Ты должен сказать своей матери правду. Это зашло слишком далеко.

Он пристыженно повесил голову.

– Я знаю. Мне просто… это так тяжело. Понимаешь?

– Да, понимаю.

Мы уселись в шезлонги друг напротив друга, и я продолжила:

– Я не единственная, кому тут приходится несладко. Гектор тоже не слишком хорошо с этим справляется.

Тони вскинул голову и тревожно сощурился.

– Что ты имеешь в виду?

Я взяла его руки в свои и крепко сжала.

– Не принимая себя таким, какой ты есть, ты не принимаешь и его.

Глаза Тони сузились, но он промолчал.

– Когда ты избегаешь правды… мне неприятно говорить это, Тони, но сказать необходимо.

Он опустил подбородок, давая мне знак продолжать.

– Посмотри на это с точки зрения Гектора. По сути, ты как бы говоришь, что он недостаточно хорош. Что его любовь не стоит риска.

Тони ахнул и отдернулся назад.

– Это неправда! Я люблю его.

– В самом деле? Тогда почему ты это скрываешь?

– Ты знаешь почему, – сжав зубы, резко процедил Тони.

– Не канает. Это только отговорки, и после скольких лет? Почти пятнадцать лет ты используешь эти отговорки. Пришло время освободиться. Пришло время признать, что он для тебя важнее всего, как и ты для него. Все эти годы Гектор мог продать тебя с потрохами твоей семье, друзьям и деловым партнерам. Но он этого не сделал. Ему достаточно было оставаться на заднем плане, пока у него был ты. Твое счастье – вот что для него самое важное, но готова поспорить, что этот твой план по дальнейшему оболваниванию родни… просто убивает его. Я вижу это по его глазам, и вопрос в том, почему ты не видишь?!

– Черт! И почему все настолько запуталось?

– Потому что это жизнь, Тони. Пора повзрослеть. Выбрать Гектора, невзирая на то чем придется за это платить. Он сделал это для тебя. Он поставил твое счастье превыше своего собственного, потому что выбрал тебя.

Оставив за собой последнее слово, я вышла с балкона. Гектор с матерью Тони ожидали нас в гостиной, но я быстро пересекла ее, направляясь в свою комнату.

– Миа… – с дрожью в голосе произнес Гектор, но я не остановилась.

Потом я поняла, что от злости веду себя грубо. По отношению к своим клиентам, к Моне, к людям, которые стали мне небезразличны.

Я остановилась перед выходом в коридор и обернулась.

– Прошу прощения. Я внезапно почувствовала себя нехорошо. Я лучше лягу спать. Спасибо, Мона, за то, что пришли. Я уверена, что ваш ужин будет великолепен.

Не успела я выйти из комнаты, как подбежал Гектор и остановил меня. Он крепко обнял меня, и я почувствовала, как в глазах защипало от слез.

– Прости меня. Прости нас. Нас обоих, – произнес он так тихо, что услышать его могла только я.

Господи Иисусе, этот человек был в самом деле неподражаем.

– Я понимаю. Просто мне надо немного побыть одной после сегодняшнего вечера.

Он отпустил меня, и я пошла в свою комнату. Рухнув на кровать, я вытащила телефон и набрала единственный номер, который мне набирать не следовало. Раздалось четыре гудка, прежде чем включился автоответчик.

– Вы позвонили Уэсу. Оставьте сообщение после гудка, и я перезвоню вам при первой возможности.

Голос Уэса, глубокий и низкий, завибрировал в телефонной трубке и проник мне в самое сердце.

**Би-и-ип**

– Привет, это… э-э… Миа. Я просто…

Я глубоко вздохнула, пытаясь понять, что мне хотелось сказать ему, – но все, что приходило в голову, звучало слишком уж жалобно.

– Мне нужно было услышать твой голос, – проговорила я, закрывая глаза. – Скоро созвонимся. Ладно? Пока.

На следующей неделе отношения в нашей троице стали несколько напряженными. Я была чужачкой и впервые за три недели ясно это ощутила. Тони был на взводе и едва удостаивал меня хмурыми «привет» и «пока» по утрам. Гектор вел себя мягче и вежливей, но все равно нервничал, хотя и не из-за меня. У него явно возникли проблемы с Тони, которыми он не хотел делиться со мной – что было вполне объяснимо. Я закатила хорошенькую истерику после разговора с Моной на прошлых выходных. Своим поведением я не гордилась, однако по-прежнему твердо верила: я сказала то, что надо было сказать. Если продолжить нелепую пляску вокруг этой болезненной темы, это разрушит их отношения и измучит обоих партнеров. Уже не говоря о том, что их терзало чувство вины за ложь, которую они скармливали родным Тони.

А тут еще и я, девчонка, встрявшая между двумя парнями.

Я стояла перед гардеробом в одном лифчике и трусиках, пытаясь решить, что надеть. Мартовский воздух в Чикаго был прохладным, но вполне терпимым.

– Эй, натягивай свои сексуальные штанцы и кожаную куртку, – раздался из открытой двери голос Гектора.

Я была так погружена в свои мысли, что даже не услышала, как он открыл дверь. Гектор вошел и уселся на кровать. Я схватила пару черных зауженных джинсов. Мой стилист встал, вытащил тонкий зеленый свитер и потрясную кожаную куртку цвета темного шоколада. Я принялась молча надевать то, что он для меня выбрал. Когда Гектору хотелось поговорить, он делал это с глазу на глаз и, как правило, вторгался в личное пространство собеседника. Я застегнула джинсы, приняла у него из рук свитер и натянула через голову.

– Я знаю, что он любит меня, – объявил Гектор, заглядывая в шкаф и вытаскивая оттуда пару высоких сапог с убийственными кожаными ремешками, перекрещивающимися до колен.

Кожа была мягкой, как масло, и стоила эта пара, скорей всего, больше, чем машина, которую я купила для своей сестры Мэдди. Вместо ответа я молча села на кровать. Гектор опустился передо мной на колени, поднял мою ногу и помог вставить ее в сапог.

– Просто он очень не хочет разочаровывать свою мать. А до этого я считал, что он боится сказать своему отцу. Джозеф Фазано был стопроцентным мужчиной. Истинным итальянцем, ревнителем старых традиций. Когда в прошлом году он умер, я понадеялся, что может… может быть, Тони им расскажет. Мона любит меня. Обращается со мной, как с собственным сыном.

Он поднял голову, и я увидела слезы в его нежных карих глазах.

Наклонившись, я прижала ладони к его щекам.

– Так и есть.

– Так что я подумал… – он покачал головой. – У меня были слишком большие ожидания. А теперь я вообще растерялся. С тобой, со всеми этими разговорами о женитьбе и детях, я захотел большего. Понимаешь? Той жизни, которой мы могли бы жить все эти годы.

По моей собственной щеке скользнула слеза. Гектор смахнул ее большим пальцем.

– Ох, милая моя Миа, ты во всем этом не виновата.

– В самом деле? Но я ведь здесь.

– Да, потому, что мы привезли тебя сюда, – нахмурился он.

– Ах да, и в самом деле. Ты прав. Я совершенно в этом не виновата, – ухмыльнулась я, и Гектор негромко рассмеялся.

Лед был сломан.

– Идем, мы с Тони решили пригласить тебя на свидание. Нам надо кое-что тебе показать.

Гектор сунул руку в шкаф и вытащил оттуда ярко-зеленый шарф. Настолько яркий, что я никогда не надела бы его по собственной воле.

– К чему вся эта зелень?

Гектор выпучил глаза и громко ахнул.

– Миа, но сегодня же День святого Патрика. Весь город закатывает грандиозную вечеринку в честь святого Пэдди, и мы тоже! Это наш любимый праздник. Никакой печали, никаких тревог – сегодня только веселье, дружба и любовь. Ты как, в деле?

Потрясающее чувство облегчения наполнило мою грудь, легкие и сердце.

– Еще как в деле!

– Тогда вперед, señorita!

Когда мы выходили из машины, порыв ветра отбросил волосы мне за спину.

– Святой карась, ну и ветрюга! – выдала я двум парням, подхватившим меня под руки.

– Вот почему Чикаго называется Ветреным городом. Не волнуйся: пройдет полчаса и погода изменится.

Я подняла глаза на Тони и смерила его своим лучшим взглядом в стиле «не-парь-мне-мозги».