— Но посуда…

— Черт с ней, с посудой! — отрезал Гидеон. Он смял свою салфетку, бросил ее на скатерть и решительным шагом направился к двери.

Серена неохотно последовала за ним в библиотеку. Она опустилась на стул и напряженно сложила руки на коленях.

— Если ты хочешь мне что-то сказать, то говори. Я свои аргументы уже изложила.

Гидеон опустился на диван и окинул ее саркастическим взглядом.

— И должен добавить, что они смехотворны. Но если ты хочешь, чтобы начинал я, то изволь. Если ты не возражаешь, для начала я задам тебе несколько вопросов. — Он подался вперед и, как гипнотизер, впился глазами в ее лицо. — Ответь мне, Серена, что произойдет, когда нам настанет время расстаться? Я живу и работаю здесь, ты — в Нью-Йорке. Как будут складываться наши отношения тогда?

— Я уверена, что нам удастся что-нибудь придумать.

— О, да! Какие могут быть сомнения! По выходным мы сможем по очереди навещать друг друга. Кроме того, ведь существует телефон, правильно, Серена? Не сомневаюсь, что каждый из нас сумеет удовлетвориться тяжелым дыханием другого в телефонной трубке.

— Не надо иронизировать, — сказала Серена. — Ведь это же не на всю жизнь, а только до тех пор, пока мы не убедимся в том, что поступаем правильно!

— Я и так в этом убежден. И ты, черт побери, уверена! — процедил он сквозь зубы, но тут же сделал усилие, чтобы взять себя в руки. — Послушай, я понимаю, что тебе страшно, но…

— Мне не страшно. Просто я думаю, что…

— Нет, тебе страшно! — Его глаза потемнели и метали молнии. — Неужели я, по-твоему, не вижу, что ты меня любишь? Это, наверное, единственная вещь на свете, в которой я уверен на сто процентов. Не может такого быть, чтобы наши теперешние отношения являлись улицей с односторонним движением. Просто ты напугана и дрожишь с головы до пят.

— Что за чушь! С какой стати мне бояться?

— В том-то и дело, что бояться тебе совершенно нечего, и тем не менее ты боишься. Я уверен: твой страх, чем бы он ни был вызван, уходит корнями в ту ночь, когда я вытащил тебя из бара, или в те годы, которые мы провели порознь друг от друга. Я знаю, что твой брак не был совершенным, но у нас все будет по-другому. Только позволь мне помочь тебе, и мы все исправим. Но как же я смогу оказать тебе помощь, если ты отказываешься разговаривать? Поговори со мной!

Серена молча смотрела на Гидеона.

— Черт возьми, не смотри на меня так! — Он вскочил с дивана и стал ходить из угла в угол подобно запертому в клетку хищнику. — Ты удивительная любовница, но мне нужно нечто большее, нежели секс. Мне нужно, чтобы ты доверилась мне и позволила мне стать частицей тебя. Ведь секс — это далеко не все, и я не позволю, чтобы он подменил собой самое важное в отношениях между нами. Да, черт побери, я больше этого не потерплю! — воскликнул он, направляясь к двери.

— Куда ты? — удивленно спросила Серена.

— На прогулку!

— Но на улице льет как из ведра.

— Вот и хорошо! — Он метнул в ее сторону взгляд не менее яростный, чем гроза, бушевавшая снаружи. — Может, хоть немного остужусь.

С этими словами Гидеон выскочил из библиотеки, и через несколько секунд Серена услышала; как за ним с грохотом захлопнулась входная дверь.

Серену словно парализовало. Мысли беспорядочно метались в ее мозгу, как пойманные в клетку перепуганные зверьки. Она никогда не видела его таким взбешенным. По отношению к ней он всегда был сама доброта и нежность, и тут… А вдруг он решил бросить ее?!

При этой мысли она вскочила и выбежала из комнаты. Через несколько секунд Серена уже стояла на крыльце и вглядывалась во тьму.

— Гидеон! — словно обезумев, выкрикивала она. — Вернись!

Куда он ушел? За плотной стеной дождя она не могла разглядеть ровным счетом ничего. Она промокла до костей. Струи воды стекали с ее подбородка и падали в широкий вырез платья. Не дождавшись ответа, она метнулась вниз и кинулась в ночную темноту.

— Гидеон! Где ты?!

Но, сделав несколько шагов, Серена наткнулась на него. Она обняла Гидеона обеими руками и прижалась к его телу так крепко, как только могла.

— Гидеон!…

— Не надо было тебе бежать за мной. Я уже возвращался.

Серена не видела его лица, но по голосу почувствовала, что Гидеон улыбается.

— Я подумал, что секс в конце концов тоже не самое худшее. По крайней мере сейчас.

— Я стараюсь. Я правда стараюсь, Гидеон, — торопливо заговорила она, еще крепче прижимаясь к любимому. — Но это как стена, через которую я не могу перебраться, или река без моста. Поверь мне, я действительно стараюсь дать тебе все, что ты хочешь.

Она ощутила на своем лбу нежное прикосновение его губ.

— Я вижу, что ты стараешься. Мне не следовало так себя вести, но иногда я оказываюсь не в силах совладать с собой. — Он помолчал, а затем добавил: — И мне бывает очень страшно.

— Страшно? Отчего? — Она подняла голову и попыталась найти в темноте его глаза.

— В разговоре с тобой я был не до конца честен. Ты не единственная, кто испытывает страх. Это чувство знакомо и мне. Именно оно помешало мне кинуться к тебе сразу же после того, как нанятые мною сыщики нашли тебя. Прочитав их отчет, я узнал, что у тебя аристократические родители, что ты посещала привилегированную школу, а в мужья выбрала себе графа. А кто я? Техасский ковбой, не успевший даже окончить школу! Пусть на протяжении всей своей жизни я старался как можно больше читать и узнавать, но, согласись, это не одно и тоже. Вот я и стал учиться! Старый дурак! За два года одолел четырехлетнюю программу колледжа.

— Что?!

— Ясное дело, мне неоткуда было взять тот лоск, с которым ты привыкла иметь дело, но я…

— Гидеон, заткнись! — Серена и сама не знала, от чего мокры ее щеки — от дождя или от слез. — Господи! Ты — самый лучший человек, с которым меня свела судьба, и ты еще беспокоишься о каком-то там «лоске»! Ты нежный, добрый, умный… — Она умолкла, подыскивая слова. — Ты самый лучший' И ты больше не нуждаешься ни в чем помимо того, чем ты уже обладаешь.

— Нет, нуждаюсь, — тихо сказал он. — Я нуждаюсь в тебе. — Он усмехнулся и добавил: — И я получу тебя, дай только время.

Затем Гидеон обнял ее за талию и повел к крыльцу.

— Пойдем в дом. За сегодняшний день мы промокли уже в третий раз. По-моему, это перебор. Сейчас мы с тобой залезем в горячий душ, а потом я покажу тебе, как сильно ты мне нужна. Это будет здорово: лежать, обнявшись, в постели и слушать, как стучит по крыше дождь. У нас с тобой не было такого с той самой ночи, когда мы встретились впервые. Когда я был маленьким, мне страшно нравилось слушать звуки дождя и думать о том, какой зеленой станет после него земля и какие красивые на ней распустятся цветы.

Глава 5

Серена кое-как перевернула бекон на сковороде. Готовить завтрак, находясь при этом в объятиях Гидеона, который подкрался сзади и обвил ее руками, было не такой простой задачей. Забавно, подумалось ей, он всегда нападает сзади. Сейчас он терся щекой о ее волосы, стянутые в хвостик, и ласково пощипывал губами часть ее шею.

— Гидеон, мы, по-моему, договорились. Ты должен делать тосты.

— А я их и делаю. — Он засунул руки под просторную рубашку, которая была на Серене, и принялся нежно поглаживать ее по животу. — Тостер автоматический, так что мое вмешательство не требуется.

Руки Гидеона поднялись чуть выше. Он накрыл ладонями ее обнаженные груди и принялся осторожно сжимать их, поглаживая большими пальцами соски. Они тут же откликнулись на эти прикосновения, заставив Серену резко втянуть воздух через плотно сжатые зубы.

— А вот плита, на которой стоит сковорода, не автоматическая, и, если ты не перестанешь мне мешать, я сожгу бекон.

— Все очень просто, — проговорил Гидеон, крепко прижимаясь бедрами к ее ягодицам, демонстрируя ей таким образом, что находится в высшей стадии возбуждения. — Выключи ее.

Его пальцы уже играли с ее сосками гораздо более настойчиво, и Серене показалось, что окружающие предметы начинают расплываться перед глазами. Вдруг позади них раздался щелчок.

— Тосты готовы, — слабым голосом проговорила она.

— Ну и что! — В голосе Гидеона зазвучала хрипотца. — Вот уж никогда не думал, что приготовление завтрака может оказаться таким эротичным занятием. Хотя, возможно, это каким-то образом связано с тем, что ты разгуливаешь по дому в одной только моей рубашке.

— Неправда, на мне еще шорты, — возразила она и тут же замолкла, вздрогнув всем телом, поскольку рука Гидеона нырнула в ее шорты и начала шарить там.

— Да, действительно. Какая жалость! Продолжая одной рукой совершать круговые движения в ее шортах, отчего Серена выгнулась дугой и застонала, он извлек вторую из-под ее рубашки и, потянувшись назад, вынул из тостера поджаренные куски хлеба.

— Серена, у тебя горит бекон! — прошептал он ей в ухо. — И мы сами, по-моему, тоже горим. Не кажется ли тебе, что нам следует потушить этот пожар?

— Кажется. Мы все равно не сможем съесть завтрак, прежде чем не удовлетворим аппетит другого рода.

Гидеон усмехнулся.

— Я не сомневался в твоем здравомыслии. — Он попятился назад и, не выпуская Серену из рук, повел ее к кухонному стулу с высокой спинкой, одновременно принявшись расстегивать пуговицы на ее рубашке.

Ее глаза расширились.

— Прямо здесь?

— А почему бы и нет! До спальни еще сколько идти надо!

Гидеон развернул ее лицом к себе, поднял и заставил обвить себя ногами.

— Разве это не здорово — заняться любовью на кухне! — Его речь звучала невнятно и отрывисто, поскольку одновременно с этим Гидеон, нагнув голову, целовал ее сосок. — Я хочу, чтобы в этом чертовом доме не осталось ни одного предмета обстановки, на котором мы с тобой не любили бы друг друга. А потом, что бы со мной ни случилось, я смогу посмотреть на любую табуретку и вспомнить, что ты говорила или делала, находясь на ней. — Он легонько прикусил ее сосок, и Серена вздрогнула всем телом. — Я буду вспоминать, как ты хотела меня, сидя на этом стуле или лежа на том диване.