Не сводя с него глаз, она взяла у него цветы и с удовольствием вдохнула их аромат. Гризельда не знала, когда снова увидит его после сегодняшнего дня, и помимо безмерного удовольствия от его присутствия, почувствовала острую необходимость запомнить каждую украденную секунду, чтобы жить ими, когда они снова расстанутся.

Казалось, он всматривался ей в лицо, медленно изучая его, а когда останавливался на ее глазах, щеках, губах, она чувствовала в его взгляде жар и нежность.

— Я люблю тебя, — произнес он.

— Я тоже тебя люблю.

— У меня есть время до восьми утра.

— Это больше, чем я ожидала.

Он был таким высоким и потрясающе красивым. Она знала, как он мог любить, как двигался, когда занимался с ней любовью, каким мог быть нежным, несмотря на всю свою силу. В крепком, сильном мужчине с татуировками на обеих руках, в рванных джинсах и футболке было очень сложно разглядеть того веснушчатого, белокурого мальчика, который много лет назад вызвался пойти с ней в магазин.

«Я т-т-тоже п-пойду»

Сколько им пришлось пройти вместе, а потом врозь.

Сколько еще им придётся пройти врозь, прежде чем они снова будут вместе.

— Можешь подвинуться? — спросил он, подойдя к кровати.

Очень медленно она подалась в сторону и освободила ему немного места.

— Как твои ребра?

— Болят.

Он скользнул на кровать рядом с ней, обнял ее, и она растворилось в нем всем своим телом.

— Что утром сказал доктор? Сколько ты ещё здесь пробудешь?

— Я смогу уехать уже послезавтра. Отек в голове значительно спал, но врачи хотят, чтобы еще две ночи я провела под наблюдением, а перед выпиской сделала еще одно МРТ, — она посмотрела на него. — Я беспокоилась о счетах за лечение. У Джоны почти ничего не было. Чтобы оплатить счета мне пришлось бы претендовать на наследство его родителей, но я подумала, что это неправильно. Но потом оказалось, что Маклелланы обо всем позаботились.

— Они потрясающие, — сказал Холден. — Я и не подозревал, что богатые люди могут быть такими… добрыми.

— Они предложили мне пожить в этой квартире у них дома.

Он погладил ее по руке, и она положила голову ему на грудь, прислонившись ухом к его сердцу.

— Отличная идея, Гри.

— И я тут думала о том, чтобы этой осенью поступить в колледж.

— Тебе непременно стоит это сделать.

— Думаешь?

— Да, черт возьми. Поступи на те литературные курсы. Покажи кому-нибудь свои сказки. П-обещай мне, что пойдешь. Что бы ни случилось.

Она кивнула, уткнувшись лицом в его футболку.

— Обещаю.

Она почувствовала, как он коснулся губами ее головы, уловила тихий звук, с которым он ласково прихватывал и целовал её волосы. Закрыв глаза, она наслаждалась его нежностью и пыталась забыть о том, как мало времени у них осталось.

— А как же ты? — спросила она. — Вернешься к Джемме? И ребенку?

Он вздохнул.

— Забавно, что ты спросила…

Она открыла глаза и почувствовала, что хмурится.

— Забавно? Почему?

— У меня тоже есть кое-какие планы.

— Планы?

— Ага.

Она почувствовала это в его голосе, услышала даже в этом коротком слове. Надежда. Предвкушение. Она немного отстранилась и заглянула ему в лицо.

— Расскажи мне.

Он наклонился и нежно ее поцеловал, на несколько сладких секунд прихватив губами ее верхнюю губу.

— В один прекрасный день я смогу рассказывать тебе всё, когда только захочу.

— Обещаешь?

Он торжественно кивнул, неотрывно глядя ей в глаза.

— Обещаю, ангел.

Волна облегчения накрыла ее сердце, смыв все прежние опасения по поводу Джеммы.

— Расскажи мне, что случилось, Холден.

— Гриз, когда ты уехала из Чарльзтауна, я чувствовал себя просто отвратительно. Все время п-пил. Ненавидел Джемму. Чёрт, чуть не возненавидел своего не родившегося ребенка. Я не видел выхода, не представлял, как можно обрести счастье. Не то, чтобы я заслуживал счастья, но я не хочу, чтобы мой ребенок меня стыдился. Я не хочу, чтобы ты меня стыдилась.

— Холден, я бы никогда не…

— Шшшш, — сказал он, прижав палец к ее губам. — Дай мне закончить.

— Хорошо.

— Я не хочу стыдиться самого себя. Я хочу чего-то в своей жизни достичь. И это всё благодаря тебе, Гриз, — он нервно сглотнул, посмотрев на нее с такой любовью, почти ослепив её, но она не смела отвести глаза. — Благодаря тебе я снова захотел жить.

У нее дрожали губы, по щекам катились слезы, но она его не прерывала.

— Ты та самая девушка, Гриз. Ты для меня всё. В отношении своего ребенка я поступлю по совести, но как только смогу, разыщу тебя. И когда я это сделаю, у меня будет что тебе предложить. Нечто стоящее. Достойная жизнь. Жизнь, которой я буду гордиться. Жизнь, которой ты сможешь гордиться.

Она заглянула ему в глаза, ее сердце трепетало в той же самой надежде и предвкушении, что она почувствовала в его голосе.

— Расскажи мне.

— Я вчера познакомился с вербовщиком ВМФ. Он подробно рассказал мне о морпехах, и прошлой ночью, пока ты спала, я залез в телефон и прочитал всё, что смог найти. И знаешь, что, Гриз? Это то, чего я хочу. Я хочу научиться сражаться за свою страну. Я хочу получить специальность. Я хочу делать что-то значимое. Я хочу, чтобы ты мной гордилась.

— Я горжусь, — прорыдала она, сердце переполнилось эмоциями к этому мужчине, который через многое прошел, но нашел в себе мужество и силу, чтобы изменить свою жизнь к лучшему. — Я уже тобой горжусь. И не могла бы гордиться сильней, Холден.

— Завтра я записываюсь в Корпус морской пехоты, Гриз.

Она внимательно посмотрела на него. Вступить в вооруженные силы — было довольно смелым и судьбоносным решением, но она видела по его лицу, как много это для него значит. Каждой клеточкой своего тела она хотела, чтобы он знал, как сильно она им гордится, но одна нерешенная проблема не давала ей покоя, и она прошептала:

— Джемма…

Ласково улыбнувшись, он положил ладонь ей на щеку.

— Джемма не хочет, чтобы я был с тобой. Я и не буду. Но и с ней я не буду тоже. Я не могу сделать ее счастливой, а она не может сделать счастливым меня, потому что на всём белом свете мне нужна только одна женщина, и уж простите, но это не Джемма.

— Так что, пока она беременна, я буду держаться от тебя подальше — уеду в учебный лагерь новобранцев, потом в школу боевой подготовки. В ноябре у меня будет десять выходных дней, чтобы повидаться с ней и ребенком. Кроме того, она будет регулярно получать от меня деньги на все ее расходы. Она может оставаться в моей квартире, и я всегда буду исполнять свои обязательства перед ней и ребенком. Но как только этот ребенок родится, и я установлю свои родительские права…, — он впился в нее глазами, и выражение его лица стало жестким и непоколебимым. — Я приду за тобой, Гризельда Шредер. Будь уверена, я приду.

Когда она поняла его замысел, у нее по лицу потекли слезы. Он делал это не только для нее или своего ребенка, но и для них — чтобы они выдержали разлуку, и, в конце концов, по-настоящему начали жить вместе полноценной жизнью.

— Я действительно оставлю тебя завтра утром, мой ангел, но завтра — это ещё не конец. Я клянусь тебе всем тем, что я есть, и всем, чем когда-либо стану: завтра это только н-начало. Это первый день пути, который закончится тем, что мы будем вместе.

— Вместе, — тихо прорыдала она, не отрывая своих голубых глаз от его серых.

— Навеки, Гризельда. Как только ты станешь моей, я больше никогда тебя не отпущу.

— Я и так принадлежу тебе.

Он опустил голову и снова коснулся губами ее губ, сначала осторожно, затем настойчивее, уверенным движением его язык разомкнул ее губы и ворвался ей в рот. Она хотела развернуться к нему всем телом, но было слишком больно двигаться, поэтому просто запрокинула лицо вверх навстречу его поцелуям.

— И я всегда был твоим, — горячо прошептал он ей в губы. — С самого первого дня, как ты улыбнулась мне в коридоре Филманов, держа в руках синюю зубную щетку и с тревогой глядя на меня.

— Ты будешь мне писать? — спросила она.

Он поцеловал ее, затем привлек ее голову к своей груди.

— Я бы с удовольствием. Но это просто нечестно.

— Почему?

— Ты же писатель. Твои письма будут в десять раз лучше моих.

— Твои письма будут чудесными. Рассказывай мне о том, чем ты занимаешься, нравится ли тебе, чему учишься, с кем знакомишься. Я хочу знать все, Холден. Я не хочу ничего пропустить.

— И ты делай то же самое, — сказал он, в голосе чувствовалась уверенность и решительность, но любовь и надежда, наполнили его теплом. — Рассказывай мне все о Сабрине и Пруденс, и держи меня в курсе, как обстоят дела с Майиным пристрастием к «Твиззлерсам». Напиши мне, какой колледж ты выбрала, и присылай мне сказки, Гриз. Обещай, что ты будешь присылать мне сказки, которые я смогу читать перед сном. Принц Сумрак, Принцесса Луна, Миледи Звезда и Король Солнце. В итоге они ведь будут вместе, так ведь?

Она покачала головой, не желая выдавать всех секретов.

— Я буду тебе их присылать. Обещаю.

— А засыпая по ночам, — сказал он, разворачивая руку, которой обнимал ее за плечи, так, чтобы она увидела их инициалы. — Я буду держать пальцы на буквах. Всегда. Каждую ночь.

«Я тоже», — внимательно посмотрев на его татуировку, подумала Гризельда и решила сделать себе такую же, чтобы она тоже могла каждую ночь засыпать, держа руку на буквах.

— Гри, у нас всё получится, — произнес он.

— Я прыгаю, ты прыгаешь, — ответила она.

— Только на этот раз, — сказал он, прижимаясь губы к ее волосам. — Мы оба д-доберемся до берега.

Глава 33

Переезд в квартиру Маклелланов оказался проще, чем она ожидала. С помощью Майи, Маклелланы устроили так, что пока Гризельда еще восстанавливалась в больнице, все ее вещи упаковали в коробки и перевезли к ним. К тому времени, как она приехала в дом Маклелланов, все ее вещи были уже доставлены и заботливо разложены по местам, так что в их квартире она на самом деле почувствовала себя как дома.