— Скакуне?

— Коне, — нетерпеливо пояснила она, теряя нить рассказа каждый раз, когда он ее перебивал. Сегодня Холден ее раздражал. Вчера утром он напросился на предназначенную ей выволочку, хотя не должен был этого делать. Она и так уже получила от Хозяина по лицу, а он обычно не бил ее больше четырех или пяти раз. Когда вмешался Холден, Хозяин так обезумел, что отстегал его ремнем по спине пятнадцать или двадцать раз. Кажется, Холден так и не понял — если она его потеряет, ее жизнь кончена. Он должен прекратить с ним спорить.

— …И он стал сражаться со страшной ведьмой своим мечом, выкованным в раскаленных ущельях…

— Что значит в-выкованный?

— Сделанный. Изготовленный.

— Да, точно. П-продолжай.

— …В раскаленных ущельях преисподней. Одним молниеносным ударом он отрубил ей голову, и она покатилась через всю комнату к ногам принцессы.

— С открытыми глазами?

— Когда кто-то умирает, глаза всегда открыты, — ответила она и вздрогнула, вспоминая, сколько раз она думала, что Джоллин мертва, когда та лежала, едва дыша, не мигая, уставившись перед собой.

— Г-г-гадость, — заключил он. — И что потом?

— Потом ничего, — сказала она, разворачиваясь к нему спиной на койке. — Ты так часто меня перебиваешь, что я уже не помню, на чем остановилась.

— Р-рыцарь с-спас принцессу? — раздался у нее за спиной голос Холдена.

— Конечно. Это не было бы сказкой, если бы ее навсегда заперли в хижине ведьмы.

— Ну, тогда, м-можешь просто ее закончить? — взмолился он, неуверенно положив руку ей на спину. — Чтобы я представил все это у себя в голове? Я обещаю, что не б-буду больше перебивать.

Гризельда поджала губы, глядя прямо перед собой в темноту подвала. Не смотря на то, что отсюда ей было не видно, она знала, что напротив койки, где они лежали, находился верстак. В нем хранились молотки и пилы, и порой ей в голову приходила жуткая мысль, что когда Хозяин спустится вниз с их завтраком или ужином, она треснет одним из этих молотков ему по голове. Только вот, если она его не убьет, он убьет их.

Она перевернулась на спину, сложив руки на груди и уставившись в потолок. Холден слегка подвинулся, и она почувствовала на себе его взгляд. Он так нуждался в покое и утешении, которые давали ему ее глупые сказки. И она тоже в нем нуждалась. Без него ей не о ком было бы заботиться, некого любить, не с кем проводить долгие, мрачные, унылые часы.

— Хорошо, — она сделала глубокий вдох, и этого движения было вполне достаточно, чтобы она коснулась его своим боком, от чего у нее затрепетало в животе. — Холден?

— Что?

— Не возражай ему, — она почувствовала, как на глаза навернулись слезы.

Боль несет страдания. Страх несет страдания. Боль и страх она вынесет. А мысль о потере Холдена была невыносима.

— Пожалуйста. Просто… пусть иногда достается и мне…

Холден задержал дыхание, затем сглотнул.

— Я его ненавижу. Я ненавижу, когда он орет тебе такие вещи. Т-т-терпеть не могу, к-к-когда он тебя бьет.

— Мне плевать, что он на меня орет. Мне даже плевать, что он меня бьет. Я не выношу, когда ты его злишь, и он принимается за тебя, но с удвоенной силой. Это пугает меня, Холден.

Холден долго молчал, прежде чем решился спросить.

— Гри, он никогда не т-т-трогал тебя как-то… подозрительно?

Она проглотила подступивший к горлу комок.

— Нет. А тебя?

Он покачал головой.

— Не.

— Я не хочу об этом говорить, — быстро сказала она, и по телу у нее пробежала дрожь.

Хотя Хозяин, похоже, и не испытывал ни к ней, ни Холдену особенного интереса, вроде того, что, по всей видимости, проявляла к Билли миссис Филлман, то, что такой интерес может у него возникнуть, не могло присниться Гризельде даже в самых страшных и мрачных кошмарах.

— Нам надо бежать, Холден, — пробормотала она. — Мы должны попытаться сбежать.

— З-з-закончи сказку.

— Не могу.

— Можешь, — сказал он. — Просто успокойся.

Она сделала глубокий вдох, стараясь вспомнить конец истории и избавиться от страшных мыслей о потере Холдена и вожделеющем ее Хозяине.

— Ладно, — сказала она. — Дай-ка подумать… Ну, голова ведьмы упала под ноги принцессе, но она не закричала, потому что не заметила ее. Она смотрела на одетого в черное рыцаря, стоявшего прямо за дверью хижины. Он убрал свой меч в ножны и, приблизившись к красавице, опустился на колени, чтобы разорвать сковавшие ее цепи. Потом он вынес ее из логова ведьмы. Не смотря на то, что они не виделись сто лет, они любили друг друга, так же как и прежде. В лучах солнца рыцарь поцеловал принцессу, и жили они долго и счастливо.

— Конец, — как всегда прошептал Холден.

— Конец, — сказала Гризельда. На душе по-прежнему было тяжело и тревожно, и она уткнулась лицом в сладость его шеи. Она закрыла глаза, но не могла уснуть, у нее в голове бесконечно крутились слова: «Нам надо бежать».

***

Когда Гризельда открыла глаза, в маленькой квартире уже стемнело, но она сразу поняла, где находится. Чего она не могла понять, так это, кто сидел в кресле горчичного цвета в паре шагов от нее, сверля ее пронзительным взглядом прищуренных глаз.

— Как, удобно? — заметила женщина.

Моргнув глазами, Гризельда вздрогнула и попыталась выдернуть свою руку из хватки Холдена, но он по-прежнему крепко держал ее ладонь у своего горла, и ей не хотелось его будить, вытаскивая ее.

Женщина прищурила глаза.

— Ты «Г»?

— «Г»? — спросила Гризельда, не совсем проснувшись и пытаясь оценить ситуацию. Она в квартире Холдена. Она обработала его раны и заснула. Тогда что за женщина сидит в нескольких шагах от нее и мечет свирепые взгляды?

Она взглянула на вазу, стоящую на кухонном столе.

Ну да.

Ромашка.

— «Г» как «Гри», — ответила женщина, выплюнув ее имя, словно ругательство. Она тряхнула головой, и ее конский хвост закачался из стороны в сторону, распространяя резкий запах фаст-фуда. — Он кричит во сне твое имя.

— А, — Гризельда на мгновение опустила глаза. Ее бесило то, что эта женщина знает, что говорит во сне Холден.

— Я знаю, это ты. Я узнала тебя по татуировке, так что не отрицай. К тому же, он никогда за меня так не держался.

— Да. Я Гри.

— Естественно.

— А ты…?

— Его девушка. Джемма.

Его девушка. Гризельда уже знала об этом, но услышав подтверждение своей догадки, что-то больно защемило у нее внутри.

— Другая «Г», — тихо произнесла Гризельда (прим.: В английском языке имена Гризельда и Джемма начинаются с одной буквы “G”.Сравни: Griselda, Gemma).

— Да, но не та, что на руке, — Джемма скрестила руки на груди. — Так кто ты Сету?

— Кто-то из очень далекого прошлого, — ответила Гризельда.

— Как сестра? — осторожно спросила Джемма.

— Приемная сестра.

Гризельда посмотрела на их крепко сжатые руки, затем оглянулась на Джемму, и остальной частью ответа стало ее многозначительное молчание, которое Джемме совсем не понравилось.

— Ты останешься? — спросила Джемма. — Раз уж ты здесь?

Гризельда пожала плечами. Она понятия не имела, что ответить на этот вопрос, но во второй раз с тех пор, как пришла в квартиру Холдена, вспомнила о Джоне. Мельком и без лишних эмоций она подумала, уехал ли он в Мериленд, или все-таки остался здесь и беспокоился о ней, гадая, куда она делась. Без сумочки и телефона у нее не было возможности это узнать. Она просто… исчезла.

— Эй! — сказала Джемма и, чтобы привлечь внимание Гризельды, дважды щелкнула пальцами в ее сторону. — Я задала тебе вопрос.

Гризельде не особо нравилось, когда ей щелкали пальцами. Поэтому она ответила тихо и неприветливо.

— Я не знаю.

— Я с ним уже шесть месяцев.

Гризельда уставилась на нее неподвижным, безразличным взглядом.

— Я все утро просидела с ним в больнице, пока не пришло время идти на работу. После работы я отправилась прямо туда. В больнице мне сказали, что он ушел, сказали «Выписался». Я приезжаю сюда, захожу, а тут ты. Держишь его за руку. Спишь, — она глубоко вздохнула и прищурила глаза. — Я тебе башку оторву.

— Я бы не стала этого делать, — резко ответила Гризельда.

Джемма опешила, почувствовав металл в голосе соперницы.

— Сегодня ночью все равно ничего не случится. У него не встанет, даже если он захочет.

Гризельда смотрела на нее, радуясь, что покров полумрака скрывает вспыхнувший на ее лице румянец. Она совсем не была невинной овечкой, но в последний раз, когда она видела Холдена, ему было тринадцать. Поэтому даже в мыслях не могла себе представить, что он мог бы… что они могли бы… что их тела могли бы…

Джемма встала, проводя руками по своим узким джинсам.

— Скажи Сету, чтобы как проснется, позвонил мне. Нам нужно кое-что обсудить.

Не двигаясь с места, Гризельда коротко кивнула, наблюдая за тем, как Джемма направилась к выходу и громко хлопнула дверью. Холден порывисто вздохнул и быстро открыл глаза.

— Где Гри?

— Здесь. Я здесь. Тише. Тише. Вот так, — пробормотала она, шевеля пальцами, чтоб он понял, что она не призрак.

— Я сплю, — сказал он, задыхаясь и моргая на нее своими сонными глазами.

Она покачала головой и ласково произнесла.

— Нет, Холден. Это я. Я здесь.

— Это ты, — выдохнул он, его глаза распахнулись, затем снова закрылись. — Гри. Не уходи.

— Я не уйду, — пообещала она, и он провалился в глубокий сон.

На этот раз он не сжал ей руку, поэтому, посидев еще несколько минут в тишине и убедившись, что он спит, она высвободила свои пальцы из его руки, не разбудив его. Она стащила со спинки дивана потертое, тонкое одеяло и укрыла его, довольная тем, что он не пошевелился.

Поднявшись и выйдя из комнаты, она заперла дверь квартиры, задвинула щеколду и набросила цепочку.

— Хватит на сегодня гостей, — пробормотала она. Внезапное появление, угрозы и уход Джеммы здорово выбили ее из колеи. С тех пор как Гризельда последний раз дралась с женщиной, прошло уже много лет, тем не менее, она все еще была в хорошей форме — скорее всего, она бы сумела за себя постоять. Нет, больше всего ее беспокоило то, что даже после долгой жизни в приемных семьях, ее напугало это ощущение уязвимости, возникшее от того, что ее разбудил посторонний человек, и спустя столько лет самостоятельной жизни и года с Джоной, она все еще к этому не привыкла.